(no subject)
Думала, что все, неуязвима. Все вранье, тоньше бумаги, хрупкая, как фарфор. Мнусь в руках, бьюсь об пол.
Иногда, давая себе обещание в очередной раз - не плакать, культивировать в себе мало того, что злую, так еще и железобетонную, не пробиваемую психику, понимаю, как это все глупо и призрачно.
И вот сидишь так теплым декабрьским вечером на ступеньках подъезда. Хорошо, что под козырьком. В руках бутылка шампанского. И рыдаешь в голос. Тушь по роже льется и на руки сажей капает. И больше нет ничего.
Иногда, давая себе обещание в очередной раз - не плакать, культивировать в себе мало того, что злую, так еще и железобетонную, не пробиваемую психику, понимаю, как это все глупо и призрачно.
И вот сидишь так теплым декабрьским вечером на ступеньках подъезда. Хорошо, что под козырьком. В руках бутылка шампанского. И рыдаешь в голос. Тушь по роже льется и на руки сажей капает. И больше нет ничего.