Пожар на Томыловском элеваторе длился 2 года

[harmfulgrumpy]

Это событие не имеет аналогов в мировом опыте пожаротушения. Как ни странно звучит, но пожар длиной в два года случился потому, что осень 1987 года в Среднем Поволжье выдалась непомерно... ненастной и мокрой. Урожай с полей убирали под проливными дождями. И когда в элеватор небольшого поселка Томылово Самарской области засыпали на хранение тысячи тонн непросушенного зерна и семян подсолнечника, то нарушение технологии вскоре обернулось пожарами, взрывами и человеческими жертвами.

Click to view

Цена неисполненных инструкций
Чтобы читателю стало понятно, почему это на таком мирном объекте как элеватор вдруг произошла огненная катастрофа, сравнимая разве что с пожаром на нефтяном промысле, нужно немного углубиться в технологию хранения убранной с полей сельскохозяйственной продукции. Внутренние этажи всем знакомых элеваторных башен, стоящих во многих российских городах, разбиты на отдельные бетонные кубы, которые на профессиональном жаргоне именуются «силосами». Каждый такой силос вмещает в себя несколько десятков тонн зерна пшеницы, семян подсолнечника или чего-то подобного. Словно поставленные друг на друга, эти бетонные «кубики» и образуют высокую силосную башню элеватора.

Однако до засыпки в силос зерно необходимо подготовить к длительному хранению - в частности, очистить от мусора и сорняков, а также хорошо высушить. Дело в том, что чрезмерно влажная сельхозпродукция под влиянием биологических процессов начинает самопроизвольно разогреваться и выделять горючие газы, и чем толще слой такого влажного зерна, тем выше может быть температура в этом слое. Поэтому в конструкции каждого элеватора предусмотрены зерносушилки большой мощности и агрегаты для очистки семян, через которые зерно проходит перед засыпкой в хранилища.

Но осенью 1987 года на элеваторах Самарской области сушилки попросту не справлялись с наплывом продукции с такой высокой влажностью. Автомашины с пшеницей и семенами подсолнечника простаивали у ворот предприятия по нескольку дней в ожидании своей очереди на приемку зерна. И тогда областное управление хлебопродуктов, над которым нависла угроза невыполнения плана по сдаче зерна в «закрома Родины», направило директорам элеваторов телефонограммы: в исключительных случаях принимать на хранение пшеницу и семена подсолнечника с повышенной влажностью. Начальство рассчитывало на то, что после выполнения планового задания зерно можно будет извлечь из силосов и дополнительно просушить. Однако погода решила по-своему, не позволив хозяйственникам сделать все по уму. Расплата наступила быстро: уже через месяц после победных рапортов пожары на элеваторах пошли один за другим.
Хранилище превратилось в бомбу

Самой первой в ряду этих трагических инцидентов осенью 1987 года стала авария на элеваторе райцентра Безенчук. Здесь поздним вечером 9 ноября начался пожар, а затем внезапно произошел мощнейший взрыв. С высоты 36 метров на землю рухнули две транспортные галереи, где в тот момент находился пожарный, насмерть разбившийся при падении. Одновременно обломком конструкции придавило ствольщика (пожарный, работающий при брандспойте), который получил тяжелые травмы. Потушить пламя окончательно удалось лишь через четверо суток.

Тем временем похожие возгорания случились также в зерносушилках Неприкского, Куйбышевского и Кинельского элеваторов Самарской области. Огнеборцы и здесь оперативно справились с пожаром.

Но самой серьезной оказалась обстановка на Томыловском элеваторе, где огненная стихия заявила о себе позже всех - в середине ноября. Той дождливой осенью в здешние хранилища засыпали более 11 тысяч тонн семян подсолнечника, из которых четыре тысячи тонн, в нарушение всех инструкций, были чрезмерно влажными. И уже 14 ноября в некоторых силосах температура резко повысилась, после чего работники элеватора попытались разгрузить эти бетонные емкости. Какие-то из них удалось освободить от тлеющих семян, но в целом ситуация на элеваторе изменилась мало - силосы дымились один за другим.

В январе 1988 года зерно в хранилищах уже стало гореть открытым пламенем, поскольку процессы биологического окисления вызвали разогрев всей массы продукта до тысячи с лишним градусов. Но это были еще цветочки: вскоре аварийные силосы стали не только гореть, но и взрываться. Своей кульминации трагедия Томыловского элеватора достигла вечером 29 января того же года, когда взрывом снесло верхнюю часть одной из башен, и при этом погибли двое сотрудников элеватора.
Заседания, совещания и... продолжение пожара

В начале февраля вопрос о ликвидации масштабной и комплексной аварии на Томыловском элеваторе был вынесен на совместное заседание руководства Куйбышевского обкома КПСС и облисполкома. После резкой критики в адрес областного управления хлебопродуктов пожарным было поручено заливать горящие силосы замороженной углекислотой («сухим льдом»), а затем подавать в бункеры жидкий азот, имеющий температуру минус 190 градусов. Но уже после начала работ очередной взрыв спутал спасателям карты. Он прогремел в 4 часа 20 минут утра 27 февраля, почти полностью разрушив еще несколько железобетонных емкостей.

Решением совместной комиссии обкома КПСС, облисполкома и Министерства хлебопродуктов СССР все дальнейшие работы на Томыловском элеваторе были приостановлены. Лишь 20 апреля 1988 года министерская комиссия снова обследовала объект и вынесла заключение, что к этому моменту неконтролируемый процесс тления и горения семян подсолнечника почти закончился. Однако 10 мая, когда наступила теплая погода, пришло экстренное сообщение... о новом сильном пожаре на том же элеваторе. Здесь почти одновременно загорелись несколько силосов в первом и втором корпусах.

Борьба пожарных со стихией продолжалась еще трое суток, когда наконец удалось остановить распространение огня по рабочей башне. Но 13 мая пожар вновь бушевал - уже в девяти силосах. В связи с новым обострением ситуации вокруг Томыловского элеватора 18 мая 1988 года в Министерстве хлебопродуктов СССР прошло представительное совещание, где опять рассматривались методы и способы ликвидации затянувшейся аварии.
Артиллерия против элеватора

О степени обеспокоенности Москвы создавшейся ситуацией говорит краткий перечень участников совещания. На нем присутствовали: заместитель министра хлебопродуктов СССР Юрий Ковалев, председатель Куйбышевского облисполкома Владимир Погодин. заместитель начальника Гражданской обороны СССР генерал-полковник Александр Ряхов, главный эксперт по химическому оружию Министерства обороны СССР, генерал-лейтенант Анатолий Кунцевич, множество госчиновников разного ранга, а также ряд академиков, докторов и кандидатов наук.

После бурного обсуждения были отвергнуты самые экзотические, а также чересчур кардинальные методы ликвидации аварии. Например, некоторые горячие головы из числа высоколобых умников предлагали подорвать полуразрушенные элеваторные башни тротиловым зарядом. Кое-кто из высоких военных чинов собирался расстрелять горящие силосы из артиллерийских орудий, чтобы из железобетонного бункера сквозь пробоины свободно удалялись газообразные продукты разложения семян, угрожавшие воспламенением и взрывом. Наконец, ученые даже рассматривали возможность применения управляемых роботов для ликвидации аварии. Но в конце концов комиссия решила, что Томыловский элеватор надо постепенно, не торопясь, демонтировать, а в наиболее опасные места, где могло затаиться пламя, придется закачивать газообразный азот.

Более года здесь продолжалась эта нудная каждодневная работа. Одна за другой на кусочки разбирались стены элеватора, а уцелевшие силосы разгружались от зерна. Только после этого в хранилища спускались рабочие в противогазах, чтобы завершить очистку. Последние очаги тлеющего огня на Томыловском элеваторе были подавлены только к сентябрю 1989 года.

Однако о какой-либо эксплуатации полуразрушенного предприятия теперь не могло быть и речи. Правительственная комиссия сделала неутешительный вывод: дешевле будет построить новый элеватор на прежнем месте, чем восстанавливать и реконструировать старый. Вопрос о выделении средств на такое строительство рассматривался в 1990 году, но кризисная экономическая ситуация в стране, а затем и распад Советского Союза помешали реализации этих планов.

По решению областного суда от 10 января 1989 года понесли наказание трое бывших руководителей управления хлебопродуктов, которые выдали элеваторам злополучное разрешение на приемку некондиционной продукции. Все начальники были признаны виновными в халатности, повлекшей крупный материальный ущерб и гибель людей, и получили поровну - по два года лишения свободы условно.

Источник: http://oppps.ru/pozhar-na-tomylovskom-elevatore-dlilsya-2-goda.html




Томыловский элеватор


Тушение пожара на Томыловском элеваторе. Из архива А.В. Жаркова.
Жарков Александр Васильевич вспоминает
Он всю жизнь тушил пожары. Многолетний профессиональный опыт борьбы с яростным пламенем позволил Александру Васильевичу Жаркову выработать собственное отношение к огненной стихии, вырвавшейся из-под контроля человека - рациональное, взвешенное, лишенное какой-либо легковесности, что иногда встречается у молодежи. «Огонь - серьезный соперник для человека, - считает Жарков. - Пожарный не должен бояться огня, а должен быстро и правильно рассчитать, как лучше с ним справиться. При этом нельзя забывать, что коварство пламени поистине беспредельно, и потому на пожаре всегда лучше перестраховаться, чем недооценить опасность…»


Взрывоопасный элеватор
А в третий раз Жарков ощутил рядом с собой огненное дыхание смерти, когда он в качестве представителя УВД Куйбышевского облисполкома возглавлял оперативную группу по ликвидации аварийной ситуации на Томыловском элеваторе в городе Чапаевске.

Вот как он сейчас об этом рассказывает:
- В декабре 1987 года на элеваторе начались пожары, причиной которых стало самовозгорание влажных семян подсолнечника, засыпанных сюда на хранение. В январе 1988 года ситуация обострилась еще больше, потому что в элеваторных силосах начались взрывы, которые привели к человеческим жертвам. По мере своих сил пожарные пытались справиться с аварийной ситуацией, однако после гибели в результате взрывов двоих сотрудников элеватора нам поступил приказ, чтобы мы в дальнейшем не рисковали личным составом.

Из всей эпопеи с Томыловским элеватором я на всю жизнь запомнил события именно тех январских дней. Когда на объекте уже произошло несколько взрывов, я с группой работников пожарной охраны из Чапаевска осматривал первый и второй корпуса элеватора, самые опасные из всех. Их обследование мы начали снизу, прошли все подсилосное пространство, а затем направились дальше через рабочую башню. Но лишь только мы перешли из второго корпуса в третий, как в то же миг услышали позади себя страшный грохот, будто бы с горки неслись железнодорожные вагоны, при этом сталкиваясь друг с другом.

Оказалось, что буквально через какие-то доли секунды после того, как мы покинули второй корпус, там взорвалось сразу несколько силосов с семенами подсолнечника. При этом взрывная волна буквально разорвала на части все громадное здание. А когда через некоторое время мы вышли из четвертого корпуса наружу, то увидели громадные обломки железобетонных стен и прочих конструкций элеватора, которые разбросало взрывом по всей территории на расстояние до 60 метров. Одним словом, если бы мы задержались во втором корпусе хотя бы еще на мгновение, то я с вами сейчас бы уже не разговаривал. Я считаю, что в тот раз я и мои коллеги избежали неминуемой смерти лишь по какой-то прихоти судьбы.

А в ночь на 30 января 1988 года на элеваторе произошел очередной, ещё более мощный взрыв, когда несколько его работников проверяли внутренние помещения. Первое время никто не знал, погибли ушедшие на осмотр корпуса рабочие или же все-таки остались живы. Поэтому буквально через несколько минут после трагедии около полуразрушенного корпуса уже собрались родственники погибших, жившие в соседнем поселке, всего в какой-то в сотне метров от места трагедии. Среди них были матери и жены этих рабочих, которые стали рыдать и плакать, умоляя пожарных сделать хоть что-нибудь, чтобы спасти их сыновей и мужей. При этом женщины кричали, что они лежат раненые под завалами и просят о помощи, и будто бы они даже слышали их голоса.

Как руководитель оперативной группы я понимал, что в этой ситуации я не имею права рисковать жизнями своих подчиненных, и потому пойти на обследование места взрыва и на поиски пропавших решил идти я сам. С собой я согласился взять только подполковника Владимира Сергеевича Любкина, начальника отдела УГПС, которого хорошо знал по совместной боевой работе в условиях различных ЧП. Хотя со мной готовы были идти начальник 11-го ОГПС Чапаевска подполковник Николай Петрович Будорин и его помощники, я им отказал, потому что незачем было рисковать жизнями стольких людей сразу.

На четвертом силосном корпусе, который меньше всего пострадал от взрывов, сохранилась вертикальная металлическая пожарная лестница. Поэтому мы предположили, что в случае, если пострадавшие остались живы, то путь к рабочей башне, от которой они пришли, наверняка оказался разрушенным уже в момент взрыва. Поэтому у них не было другого пути для спуска на землю, кроме как по этим чудом сохранившимся ступенькам.

К четвертому корпусу мы подогнали 30-метровую автолестницу, но даже при такой высоте она достала только до половины стены здания. Мы с Любкиным поднялись по ней, сколько было возможно, а остальную часть пути, до отметки 52 метра, нам пришлось преодолевать по той самой вертикальной пожарной лестнице, которая шла по стене элеватора и не имела ни поручней, ни каких-либо ограждений.

Стояла глубокая ночь - стрелки на циферблате, кажется, приближались к двум часам. Ветра не чувствовалось, но еще с вечера ударил крепкий мороз, и держаться на обледеневшей металлической лестнице было очень непросто. Голоса людей и шум машин остались где-то далеко внизу, огни Чапаевска и поселка работников элеватора сливались со светом редких звезд, а слева от нас полыхало зарево горящего третьего корпуса элеватора. Одним словом, поневоле возникало ощущение какой-то неправдоподобности происходящего. Но когда до вершины здания оставалось всего каких-то несколько метров, стало видно, что верхняя часть здания, а также лестница, по которой мы поднимались, покорежены взрывом, и потому создавалось впечатление, что вся эта масса в любой момент может обрушиться вместе с нами.

Это зрелище в один миг вернуло нас в реальность. Я вдруг почувствовал, что лишь с большим трудом могу оторвать руки от металлических ступенек. Пальцы в перчатках меня не слушались, вопреки моей воле мертвой хваткой вцепляясь в лестницу. Это взыграло чувство самосохранения, которое у любого человека в иные мгновения его жизни порой оказывается сильнее разума. Нет, страха перед высотой или перед ожидающей впереди неизвестностью у меня в тот момент не было, однако было четкое ощущение смертельной опасности, исходящей от места катастрофы.

Немного переведя дух, мы решили все-таки продолжить подъем, все время подбадривая друг друга. В конце концов переломив себя, мы добрались до металлической площадки, расположенной перед дверью, что вела в надсилосный этаж. Ползком пробравшись через эту дверь внутрь корпуса, мы наконец-то смоги прийти в себя и отдышаться.

Перед нами предстала безрадостная картина: развороченная взрывом верхняя часть третьего корпуса, размером с половину футбольного поля, была целиком охвачена пламенем - это горели разлетевшиеся вокруг остатки зерна и семян подсолнечника. Сверху разрушенный корпус напоминал пылающий кратер вулкана, конусом уходящий вниз, и из него во все стороны торчали обломки железобетона, покореженные металлоконструкции, трубы, стальная арматура, части элеваторных транспортеров и так далее. Мы сразу поняли, что у рабочих элеватора, конечно же, не было никаких шансов уцелеть в этом аду. Тем не менее мы детально обследовали крышу четвертого корпуса, а также часть полуразрушенного третьего корпуса, куда все-таки смогли пробраться по самой кромке огненного кратера. Никаких признаков живых существ мы, к сожалению, здесь не обнаружили.

Обратный путь вниз по обледенелым металлическим ступенькам нам с Любкиным в тот момент казался совершенно невозможным. Поэтому мы решили попробовать спуститься каким-нибудь другим путем. Нам удалось добраться до рабочей башни, которая оказалось почти не тронутой взрывом, но была сильно задымлена. По обычной маршевой лестнице, задыхаясь в дыму, мы сбежали вниз, и только на свежем воздухе наконец-то смогли откашляться. Когда мы вышли к своим коллегам, они уже стали за нас беспокоиться - как же это так, двое представителей УГПС влезли на верхушку элеватор и пропали. Оказалось, что мы в общей сложности отсутствовали около сорока минут, хотя для нас эти минуты пролетели как одно мгновение, зато оставшимся внизу они показались вечностью.

Мы сообщили родственникам рабочих, что никого из живых найти не удалось, и рассказали им, что сейчас творится в разрушенном третьем корпусе. Наш рассказ вызвал у матерей и жен новую волну плача и рыданий. Тем не менее они понимали: мы сделали все, что было в наших силах, и никаких претензий родственники нам не высказывали. А тела двоих погибших пожарные нашли только через три дня, под завалами, среди полусгоревших семян подсолнечника.
Источник: http://историческая-самара.рф/%D0%BA%D0%B0%D1%82%D0%B0%D0%BB%D0%BE%D0%B3/%D1%81%D0%B0%D0%BC%D0%B0%D1%80%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F-%D0%BF%D0%B5%D1%80%D1%81%D0%BE%D0%BD%D0%B0%D0%BB%D0%B8%D1%8F/%D0%B6/%D0%B6%D0%B0%D1%80%D0%BA%D0%BE%D0%B2-%D0%B0%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%80-%D0%B2%D0%B0%D1%81%D0%B8%D0%BB%D1%8C%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87.html

Катастрофы в СССР (1953-1989)
Введение
1953-1959
1960-1964
1965-1969
1970-1974
1975-1979
1980-1984
1985-1989
Различные общие сведения
+
Катастрофы сталинской эпохи