Концентрационные лагери СССР. Б. Яковлев
Книгу можно скачать 258 стр. PDF
Под псевдонимом "Яковлев Б." скрывается русский историк в зарубежье, основатель Мюнхенского "Института по изучению истории и культуры СССР" Николай Александрович Троицкий. Предлагаемое издание книги было выпущено к его восьмидесятилетию. Труд был составлен на основе показаний бывших немецких военнопленных, которые жили и работали в советских концлагерях. Первое издание (1955 г.) предлагаемой книги было первой на Западе книгой, в которой рассказывалось о существовании в СССР концлагерей. Книга в то время на Западе не была принята, и было решено на самых верхах Германии и СССР ее "похоронить". Весь тираж книги был изъят и уничтожен. "Странная и страшная судьба книги, да еще вышедшей в демократическом мире. Но так, к сожалению, было!" (из предисловия). Книга была переиздана только через тридцать лет. Ценнейшие материалы по истории русской зарубежной печати. Русская печать в Канаде. Мало известные и неизученные материалы. Забытые имена. Для славистов, историков, библиографов, коллекционеров. Редкость. https://dc.lib.unc.edu/cdm/item/collection/rbr/?id=15563
Книга вышла первым изданием в 1955 году, её ждала уникальная судьба - книга была запрещена на Западе, а большая часть её тиража была изъята и уничтожена. Переиздание появилось лишь в 1983 году. Ниже публикуется глава из мемуаров Н.А.Троицкого в которой он сам делится воспоминаниями о выходе книги, которую по праву можно назвать «книгой трудной судьбы».
Н.А. Троицкий «Мой ‘Архипелаг» (Глава из книги «ТЫ, МОЁ СТОЛЕТИЕ…»)
В кабинет заглянула Лидия Александровна. На мой молчаливый вопрос - шёпотом: “Борис Александрович, к вам немцы. Пригласить?”. Я вздохнул. Как же мне надоели эти визитёры! Чуть ли не каждый день я был вынужден тратить по нескольку часов на приёмы именитых американцев, конгрессменов и даже сенаторов, которые хотели всё видеть и всё знать. По-видимому [их интересовало], насколько по назначению расходуются выделяемые Комитету средства. Впрочем, были и полезные встречи. Недавно [у меня] брал интервью Лайонс, [а еще] нас посетила Александра Львовна Толстая. Но иногда приходилось заниматься и такими, как какой-то знаменитый в прошлом бейсболист, водить их с экскурсиями по Институту, представлять сотрудников, выслушивать пустопорожнюю болтовню… И вот теперь немцы. Но куда деваться?
Однако на этот раз мои посетители оказались гостями не то что незваными, а, напротив, желанными. Два бывших оберстлейтенанта Вермахта предложили заняться обработкой и обобщением свидетельских показаний немецких военнопленных, возвращавшихся из мест содержания в Советском Союзе.
О таком подарке можно было только мечтать. Ведь это как раз тот материал, что необходим для написания работы, план которой созрел у меня давно. Я чувствовал её насущную потребность. Она должна была открыть глаза Западу на чудовищную машину сталинского террора, взбудоражить общественное мнение “свободного мира”. С самого начала формирования фонда институтской библиотеки я сделал упор на собирание документов для целостного исследования репрессивной системы рабского труда и безжалостного тотального подавления инакомыслия в СССР. Но мне не хватало “начинки” - детального описания структуры системы и конкретного её наполнения. А без такой детализации и достаточного числа свидетельских показаний нечего было и думать повлиять на сытый равнодушный Запад. Своего же тюремного опыта и знания системы было явно маловато, а добыть такие сведения из-за “железного занавеса” не было никакой возможности. Этот канал был наглухо перекрыт.
И вдруг такое! Ведь если должным образом обработать предлагаемые немцами материалы и соединить их с подобранными мной документами, может получиться публикация сокрушительной для советской системы силы! Нисколько не раздумывая, я согласился, оговорив право на издание. Ответным условием немцы поставили неразглашение источников полученной информации. Обсудив частности, мы заключили джентльменское соглашение. Я достал из шкафа графинчик, предназначенный для умиротворения высоких гостей Института. Немцы совсем не возражали отметить наш уговор по русскому обычаю. А я пожелал им здоровья по-немецки: “Цум воль!”.
Ну, положим, мои цели и желание немедля приняться за работу были очевидны. А вот по чьей инициативе была предпринята эта акция, я до сих пор не могу до конца понять. Судя по тому, что произошло вслед за появлением моей книги на прилавках (вскользь об этом было упомянуто в предыдущей главке о. Димитрием), это не могли быть ни американские, ни, тем более, германские правительственные органы. Это, понятно, не могли быть и органы ни той ни другой разведок. Все материалы я получал при посредстве этих двух офицеров из отделения Международной организации Красного Креста. Поэтому, скорее всего, это был собственный почин немцев, досыта хлебнувших всех “прелестей” ГУЛАГа.
Так или иначе, а к лету 55-го рукопись книги “Концентрационные лагери СССР” объёмом порядка двадцати печатных листов была сдана в набор и издана Институтом. Предваряя основной текст, я счёл нужным кратко изложить её содержание:
«Наш труд делится на три раздела. В первом из них даётся краткое описание развития принудительного труда в СССР и его правовая и административно-организационная сторона. Во втором, главном разделе описываются 165 отдельных лагерей. Третий раздел включает, в виде приложения, те главные законы, которые служили и служат основанием как организации лагерей, так и изъятия человеческих масс из советского общества и превращения их в заключённых рабов.
Мы отдаём себе полный отчёт в том, что наше исследование лишь частично освещает юридические и административно-организационные вопросы советской системы принудительного труда и только часть огромной, тщательно скрываемой и всё время меняющейся лагерной сети на территории СССР. И всё же мы полагаем, что как наши общие данные, так и найденные нами редкие документы и конкретные сведения по отдельным лагерям окажутся полезными исследователям, юристам и политикам.
В основу всей нашей работы были взяты, как правило, показания живых свидетелей, имевших счастье вырваться в свободный мир. Данные, которые были собраны среди этих людей, являются сведениями второй половины 1953 и первой половины 1954 гг. Отдельные данные взяты нами позже, когда труд уже находился в процессе печати. Кроме того, мы прибегали к консультации бывших советских граждан, волею судьбы оказавшихся по эту сторону железного занавеса и в прошлом так или иначе связанных с изучаемым нами вопросом. Также была учтена вся собранная нами литература по этому вопросу.
В схемах мы поместили только то, что было подтверждено свидетелями, но надо полагать, что всё же эти схемы имеют недостатки и, конечно, не полностью освещают сложный и закамуфлированный аппарат ГУЛАГа и его ответвлений. При составлении планов или эскизов отдельных лагерей или карт групп лагерей мы пользовались исключительно свидетельскими показаниями.
Что касается описания самих лагерей, то мы придерживались принципа дать краткое описание географического и административного расположения, климатических условий, промышленности, а отсюда и применения труда заключённых. Там, где это было возможно, мы давали также и число заключённых по лагерям и их отделениям, но лишь на основании показаний людей, вернувшихся оттуда. Вполне понятно, что к этим цифрам нужно относиться осторожно, ибо ни одному заключённому, за редким исключением, никогда не было известно точно число заключённых, находящихся в его лагерном пункте, лагере или лагерной группе, как не было известно и число самих лагерных пунктов».
Может быть, здесь есть смысл привести и оглавление книги.
РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ
Глава первая. Карательная политика в СССР
1. Советский суд
2. Органы внесудебной расправы в СССР
3. Суды Советского Союза
Глава вторая. Краткое описание возникновения и развития лагерей
в СССР
1. Период создания и последующего расширения лагерной
системы (1918-1927)
2. Период создания лагерей заключения, обеспечивающих
новые крупные строительства (1928-1934)
3. Период ухудшения положения политических заключённых,
закончившийся жестокими репрессиями (1934-1938)
4. Предвоенные годы в лагерях заключённых (1939-1940)
5. Лагери заключения в период Второй мировой войны
(1941-1945)
6. Лагери заключения в послевоенный период (1945-1954)
Глава третья. Тюрьмы
1. Следственные тюрьмы областного, краевого, республиканского значения
2. Внутренние тюрьмы и изоляторы областного, краевого,
республиканского значения
3. Тюрьмы особого назначения
4. Методы допроса
5. Пересыльные тюрьмы и распределительные лагери
6. Особенности лагерного и тюремного языка
Глава четвертая. Основы структуры управления лагерей заключения
1. ГУЛАГ
2. Управление лагерем (лагерной группой)
3. Лагерь
4. Исправительно-трудовые колонии, поселения и ИТК для детей
РАЗДЕЛ ВТОРОЙ.
КОНЦЕНТРАЦИОННЫЕ ЛАГЕРИ СССР
Алфавитный список концлагерей
Список концлагерей, помеченных на карте, но не описанных
в тексте как отдельные лагери
Описание отдельных концлагерей Советского Союза
(в алфавитном порядке)
РАЗДЕЛ ТРЕТИЙ.
ДОКУМЕНТЫ, УСТАНАВЛИВАЮЩИЕ СИСТЕМУ
ПРИНУДИТЕЛЬНОГО ТРУДА В СССР
Декрет ЦИК Советов о создании лагерей принудительных работ
Декрет ВЦИК Советов о лагерях принудительных работ
Постановление НКВД о порядке регистрации бывших помещиков,
капиталистов и ответственных чинов царского строя
Определение Уголовным Кодексом
общественно-опасного действия против советской власти
Определение Уголовным Кодексом возможности применения
наказания к лицам, совершившим определённое преступление
Применение статей Уголовного Кодекса по принципу аналогии
О мерах социальной защиты, применяемых по Уголовному
Кодексу в отношении лиц, совершивших преступление
Определение Уголовным Кодексом
контрреволюционного преступления
Определение Уголовным Кодексом иных преступлений
против порядка управления
Закон от 7 августа 1932 года об охране социалистической
собственности
Закон о замене высшей меры наказания (расстрела)
лишением свободы до 25 лет
Указ о привлечении к уголовной ответственности
несовершеннолетних
Указ о привлечении к уголовной ответственности
учащихся ремесленных, железнодорожных училищ и ФЗО
за нарушение дисциплины и самовольный уход из школы
Указ о привлечении к уголовной ответственности
несовершеннолетних с 14-летнего возраста за все преступления
Указ о привлечении к уголовной ответственности
несовершеннолетних не только за умышленные преступления,
но и за неосторожные
Указ о переходе на 8-часовой рабочий день, 7-дневную неделю
и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих
с предприятий и учреждений
Указ о рассмотрении судами дел о прогулах и самовольном уходе
без народных заседателей
Указ об уголовной ответственности за хищение государственного
и общественного имущества
Указ об отмене смертной казни
Указ о применении смертной казни к изменникам родины,
шпионам, подрывникам-диверсантам
Указ о введении смертной казни за умышленное убийство
Списки использованной русской и иностранной литературы
Резюме : на английском языке; на немецком языке; на французском языке
После опубликования этой монографии я сделался, кажется, самым ненавистным врагом Советов в эмиграции. С другой стороны это была последняя капля, переполнившая чашу терпения спонсоров. Не сомневаюсь, что резиденты КГБ и ЦРУ (этот, я думаю, особенно) были строго наказаны за проявленный недосмотр. А политики… ce la politique - политики, видимо, на чём-то сторговались. Потому что вслед за бурной реакцией зарубежной прессы в “свободном мире” внезапно воцарилось гробовое молчание. Как и десять лет назад, Запад предпочёл набрать в рот воды. И в переносном, и в прямом смысле труд мой был заживо похоронен и на долгие годы предан забвению. Хотя, впрочем, в то время референты Хрущёва готовили его доклад на XX съезде. Оставалось утешать себя надеждой, что мой справочник-путеводитель по ГУЛАГу не мог пройти мимо их внимания. На пороге стояла хрущёвская “оттепель”.
Всё-таки через много лет мне было приятно получить экземпляр справочника “Система исправительно-трудовых лагерей в СССР, 1923-1960” с дарственной надписью от имени авторов одного из них, Сергея Петровича Сигачёва…
Но вот наступил момент, когда мне было объявлено:
- State Department решил, что вам лучше находиться в Соединённых Штатах.
Уезжал я тайно, чтобы не привлечь внимание советских спецслужб. Только через пару месяцев моё увольнение было оформлено как “отъезд из Европы директора Института Б. Яковлева в оплачиваемый помесячно годичный отпуск”. И лишь по прошествии года послал Авторханову письмо с просьбой зачитать моё обращение к Общему собранию Института.
Многоуважаемые коллеги, несмотря на то что идея создания Института, возникшая у меня ещё во время войны, потребовала от меня несчётного количества терпения и энергии для претворения её в действительность в 1950 году, несмотря на то что я был бессменным директором Института в течение его первых пяти лет, - я всё же пришёл к убеждению, что моё сотрудничество с Институтом, той направленности работы и формы его организации, в которых он сейчас находится, невозможно, поэтому я прошу не считать меня более членом Общего собрания.
Идея организации Института у нас, его основателей, была очень простая: мы хотели создать внепартийную научную эмигрантскую институцию, которая, проводя на чисто академических принципах, силами научных работников, вышедших из-за железного занавеса, свои исследования СССР, оказала бы тем самым помощь свободному миру в познании теории и практики коммунизма. Взращивание такой институции в условиях эмиграции является делом чрезвычайной трудности, терпения и корректности.
Вмешательство спонсора - Американского комитета, проведшего реорганизацию института в 1954 году, перевело его работу на основы партийных и национальных начал и, следовательно, привело к нарушению принципов как в исследовательской, так и во внутренней организации чисто академического учреждения.
Моё дальнейшее сотрудничество с Институтом будет возможно тогда, когда Институт будет действительно отвечать тем основным академическим принципам, которые сопутствуют всякой научно-исследовательской институции.
С уважением Б. Яковлев.
В ответном послании Авторханова были, в частности, такие строки: “Поступить, как Вы поступили, я не мог в силу ряда причин, хотя целиком разделяю все Ваши мотивы. Есть ещё одно соображение, которое удерживает меня от такого шага: хоть и лавочка, но оттуда питаются люди (многие нужные люди), которые иначе обречены на безработицу со всеми «прелестями», связанными с этой «профессией». От того идеализма, с которым мы брались за это дело лет семь тому назад, не осталось даже воспоминания. Ну что же: чей монастырь, того и устав!”.
Что ж, ce la vie…
Источник: http://russianemigrant.ru/2016/09/4043