Галковский, или Following the money trail практически, или о soundness мышления в целом, ч. 2
Из сериала «бесконечный тупичок Галковского»
Фото из https://real-galkovsky.livejournal.com/28796.html
Продолжение в связи с ответом galkovsky на первый текст :
tbv : " Кстати, тебе Галковский крутой пиар делает. ;)"
oboguev : ""Що, опять?"
P.S. Заглянул: в самом деле, опять.
Курьёзно, что у Галковского получился забавный самописательный пассаж
"полуобразованность - это не столько полузнание, сколько некритическое отношение к собственным знаниям. Такой человек не понимает, что все знать невозможно и картина мира всегда будет дробной и половинчатой. Отсюда уважительное отношение к чужим мыслям, и осторожный тон собственных высказываний".
причём он видимо настолько предался своему обычному апмлуа, что не отрефлексировал его самоописательность.
Человек пытающийся рекламировать себя в качестве философа и теряющий рефлексию как очки -- зрелище немного комичное."
Оригинал взят у oboguev в Following the money trail практически, или о soundness мышления в целом, ч. 2
Нас известили, что старина Галковский нашу краткую рецензию приметил и (в добром, надеюсь, здравии) по-своеобычному благословил. Любезность принуждает к выражению минимальной взаимности - хотя бы, по недостатку времени, самой краткой. Поскольку о фактуре мы уже поговорили, перейдём к философским обобщениям.
Чем Галковский между прочим примечателен и необычен - так это смешением элементов и качеств, которые обычно полагаются не то чтобы уж прямо несовместными как гений и злодейство, но совмещающимися не очень часто. Сами по себе человеческие раздвоения не являются редкостью
и, в той или иной степени, присущи почти каждому человеку; относительной редкостью является высокая сила их полярности. К примеру, жж-коллега devol в своих электронно-печатных текстах адресуемых городу и миру обычно высказывает процентов на 80% здравые мысли, а на 20% менее здравые (соотношение, по меркам наших дней, да ещё для полуформальной среды, весьма выгодное), в то время как в живом жж-общении проявляет процентное соотношение едва ли не обратное. Чем вызвано такое необычное явление dual personality, бог весть, но с такой силой двуполярности оно встречается не слишком часто. То же и Галковский: джекил-хайдовская personality Галковского не нуждается в упоминании, но ровно то же свойство полярности проявляется и в его современном творчестве. С одной стороны - филологическая насыщенность, незаурядный ум, обширные познания [*], с другой - парадоксальное разрешение их в жанре фольк-хистори. Начали на фортепьяно, кончили балалайкой.
[*] Литературные навыки в перечисленные качества не включаю, т.к. это для фольк-историков качество как раз обычное, если не профессионально-требуемое, а некоторые достигают в нём высшего мастерства: взирать, например, на непринуждённые пируэты суггестий Суворова невозможно без такого же восхищения, как на искусство канатоходца-карманника прогуливающегося по площади вдоль каната и на ходу лёгкими пасами освобождающего аплодирующих зрителей от бумажников.
Само по себе это явление если и прискорбно, то никак не ново (мало ли одарённых людей на Руси вовсе спились горькой) и в этом печальном смысле невозбранно; что возбранно - так это попытка наклейки на пузырёк ярлыка не соответствующего содержанию и обольщения им малых сих. Фольк-история - почтенный жанр со своей аудиторией читателей и почитателей, но это другой жанр, чем конвенциональная историческая дисциплина основанная на критическом дискурсе и его методах.
(Это не означает, что фольк-история не имеет полезности: помимо определённой развлекательной ценности она, случается, бывает пригодна как площадка для постановки вопросов; однако разумный читатель, почитав книжку Суворова и отметивши, что "неплохо бы было разузнать ответы на такие-то и такие-то возникающие из неё вопросы", не поспешит принимать извлечённые фольк-исторической методологией суворовские ответы, ни принимать на веру суворовские "факты".)
Смешение жанров, повторю, само по себе печально, недаром ещё Господь предостерегал от него Израиль (Второзаконие 22:9-11), с другой стороны, что поделать, раз мы живём во времена всесмешения, однако всякому всесмешению есть пределы. Когда знахарь начинает выдавать свои услуги за эквивалент конвенциональной медицины, а Кашпировский обличает лживость, ошибочность etc. (по вкусу) оной, пределы пересекаются. Пересекаются они, конечно, в фольк-историческом случае лишь в моральном смысле: нет (и, можно надеяться, не будет - хотя от сумы в любезном отечестве зарекаться не рекомендовано) закона, чтобы на книжках или записях блогов, как на коробках сигарет, указывать: "осторожно, фольк-историческая пирамидальная схема". Дело, поэтому, с одной стороны, этики производителя, а с другой - гигиены и навыков потребителя. Хотя изрядная часть публики, как демонстрирует печальный опыт наблюдений над соц. сетями, этими навыками не обладает и, вероятно, в силу социологической закономерности ан масс не приобретёт их, навыки эти очень несложны. Почти весь набор приёмов фольк-истории исчерпывается списком https://en.wikipedia.org/wiki/List_of_fallacies, причём на деле широко употребляется лишь его малая часть, и для начальной намётки глаза достаточно освоения небольшого подмножества, некоторые элементы которого мы и проиллюстрируем на любезно предоставленном Галковским примере:
* * *
1) Одно из первейших обычных различий истории и фольк-истории - это что первая избегает исключения свидетельств не вписывающихся в производимую реконструкцию, концептуализацию или гипотизирование и противоречащих им; фольк-история же не связана подобными нетворческими ограничениями.
Иллюстрирующий пример: Галковский описывает (см. ссылку в начале), что у Плеханова имелись художественные альбомы, и вообще Плеханов был человек высококультурный и одарённый, поэтому (о суггестиях мы поговорим дальше) - ясное дело, богатый буржуй ("хамоватый сытый буржуа" - пишет Галковский).
Между тем, рядом же с цитируемыми Галковским воспоминаниями Луначарского, другим современником и визитёром записано:
"Первое, что бросалось в глаза в их квартире - бедность обстановки: простые деревянные столы без скатертей, несколько стульев, железные кровати, прикрытые дешевыми одеялами". Было, правда, и богатство, но единственное: "но вдоль стен в его комнате были полки с массой книг, которые я, в ожидании его прихода, стала рассматривать. Там имелись сочинения по самым разнообразным отраслям - по естественным наукам, геологии, астрономии, по общественным вопросам, истории, философии, первобытным учреждениям и т. д., книги - на разных языках, но особенно много русских статистических сборников" - как говорят, всего за 20 лет жизни в Европе после бегства из России (к ~ 1900 г.) Плеханов накопил около 2000 томов, кои он покупал отказывая себе в прочем (чему я лично в некоторой малой мере могу эмпатизировать: будучи студентом первых двух курсов, я подобным же образом употреблял деньги на книги, а не на яблоки, чем заработал авитминоз, и таким образом явился несомненным богатеем, только что не в яблочной валюте).
Такие воспоминания отнюдь не единичны. Бедность, доходившая до нужды, приводила Плеханова в отчаяние: "Жаль, что мы не можем утешить Вас хоть тем, что нам в Женеве живется недурно. Если бы это было так! Но в действительности мы стоим над бездной всяческих долгов и неуплат, каждый день приближает нас к краю этой бездны, а за что ухватиться, чтобы не упасть, - не знаем, да и знать не можем." (Из письма Аксельроду - Аксельрод иногда подкармливал Плеханова прибытком от семейного кефирного предприятия; в историографической схеме Галковского Аксельрод-Кефир безусловно являлся отмывочной SIS, однако вот незадача: история аксельродовского кефирного дела в общем известна, уже не говоря о вторичном комическом обстоятельстве, что для конструирования всепронизывающей англоэфирной схемы требуется ввести в неё известность англичанам слова kefir - ясно, что для английского эфира наполняющего собой мироздание нет ничего невозможного, но прикольно.)
Жизнь Плеханова за границей варьировалась от начальной полунищеты
(по нашим сегодняшним меркам - нищеты, но в те годы обычно понимаемая грань нищеты пролегала ниже дешёвой комнаты без света и без газа, и с пропитанием несколькими сырыми яйцами в день приобретаемыми в долг у бакалейщика, пока не придут ежемесячно присылавшиеся 50 руб. от отца жены, пока они были [тот проклял дочь и её мужа и перестал присылать деньги через два года после бегства], её заработок ночной сиделки, приработок переписыванием бумаг, за что платили мало, или редкий литературный заработок)
до "честной бедности" начавшейся лишь после того, как жена закончила медицинское обучение и смогла начать работать врачом.
Видим ли мы это в реконструкции Галковского? Если нет, и если это является не случайным ляпом (случающимся в почти каждой публикации, но в качественных представляющих не более как досадную щепотку перца в бочке сахара)
- а в случае Галковского выпирающим, подчёркнуто-хамоватым образом ("пипл схавает") речь идёт не о случайном ляпе, а о систематической селективности выбора свидетельств, приоткрывании одних шторок и намеренном закрывании других, и затем впридачу суггестивной препарации свидетельств -
то это является достаточным основанием, чтобы сочинение и автора если не отложить вовсе, то моментально начать воспринимать не как источник заслуживающий какого-либо доверия в отношении добросовестности автора, но как сырой партизанский материал, годный в лучшем случае (благодаря начитанности автора) лишь для извлечения некоторых экзотических ссылок, требующих дальнейшей верификации, и для анализа в качестве собственно партизанского материала (если таковая тема может представлять для читателя интерес).
* * *
2) Другой нередкий приём фольк-истории - это строительство одношаговых логических схем рассчитанных на детей умственно младшего школьного возраста, а детей среднего школьного возраста, способных уже к двушаговому мышлению, лишь раздражающих. Пример из Галковского:
«Во-первых, русская социал-демократия не финансировалась Западом, потому что революционеры жили очень бедно, можно сказать, впроголодь.
Во-вторых, русская социал-демократия не финансировалась Западом, потому что революционеров буквально засыпали деньгами русские капиталисты.»
Обнаружено противоречие! Конструкция оного противоречия, однако, может прельщать лишь ребёнка младшего школьного возраста, потому что среднеклассник уже спросит: чему более конгруэнтна нищета Плеханова: тому ли, что деньги эмигрантским организациям шли из России, куда Плеханов ездить не мог, а например Ленин мог и ездил (как раз в т.ч. по денежным делам), либо же тому, что деньги шли из Парижа (Берлина, Вены, Лондона, нужное подчеркнуть), но европейский жандарм поленился проехать полдня на поезде и интегрировать в европейскую подрывную схему генералиссимуса русской социал-демократии?
* * *
3) Ещё один нередкий приём фольк-истории представляет разновидность исключения свидетельств, но им не ограничивается, а сопровождает его той же скоростной отвлекающей техникой, что употребляется в напёрстничестве или быстром передёргивании шулером карт колоды. Пример из Галковского:
«Конвейер застопорился два раза. Первый раз в случае Хрусталева-Носаря, публично объявленного антисемитом и агентом охранки, и… Плеханова. В чём же состояла вина корифея российской социал-демократии перед остальными революционерами? Очень просто. Он был агентом Франции и выражал её интересы. А все остальные были агентами Германии»
Что осталось под сдвинутым напёрстком? Небольшая деталь, что Плеханов и Хрусталёв-Носарь были (пусть и не в такой степени, как Пуришкевич) русскими националистами и оборонцами. Плеханов с самого начала войны публиковал в России оборонческие манифесты; Носарь, мало того что был твердокаменным оборонцем, после начала войны (как несомненный фр. агент) вернулся в Россию, сдался властям и отправился на поселение и каторгу и докатился, как передаёт Шульгин, до конституционного монархизма.
Можно, разумеется, сказать, что оборончество и русский национализм соответствовали интересам Франции, а пораженчество и антирусские национализмы - интересам Германии.
Однако добросовестный повествователь и реконструктор как минимум представит для начала читателям оба возможных мотива и не будет заниматься напёрстничеством укрытия одного из них, и уже из этой позиции будет заниматься доказательствами своей реконструкции как более правдоподобной: де, вот по таким-то и таким-то соображениям я считаю, что у Плеханова и Хрусталёва не было русских национальных чувств, и вот по таким-то и таким-то мотивам также считаю, что циммервальдская компания руководствовалась интересами именно Германии, а не использовала Германию и "превращение империалистической войны в гражданскую" для своих групповых интересов.
Видим мы это в опусе Галковского?
Нет? - В мусорку.
* * *
4) Следующий обычный приём фольк-истории: "телевизор". Известный исторический оратор формулировал его так: "довод слаб, усилить голосом", и не без успеха применял. В наше информационное время адаптированная версия предполагает быстрый развязанный и хлёсткий голос ведущего и броский видеоряд - чтобы скорее проскочить хлипкий мостик. Кому случалось, заглядывая в телевизор в последние годы, видеть что-то кроме художественных фильмов - тот этот приём наверное припомнит. Блог-записи Галковского выстроены по тому же классическому видеорецепту: картинки, беглая развязная речь, авось читатель не остановится и не задумается, не сравнит 2 и 2.
Пример: рассуждения о V съезде. Де, обошёлся "минимум в 200 тыс. руб."
(Майский в мемуарах ["Путешествие в прошлое: воспоминания русской политической эмиграции в Лондоне, 1912-1917 гг." ] описывая историю расходов, вплоть до цены обратного билета, пишет, что съезд встал по начальному бюджету в "около 100 тыс.", плюс вышло 20 тыс. непредвиденного перерасхода, которые и пришлось занимать, но не суть),
дескать, откуда такие деньги у РСДРП, кроме как от иностранных доброжелателей?
Двигать кадр тут нужно быстро, потому что по неизбежности литературной конструкции текста в самом начале пришлось дать ссылку на запись "наивного автора, воспроизводящего в максимально утрированной форме миф официозной истории русской социал-демократии", а в этой записи названы порядки цифр, которые РСДРП получала из внутрирусских источников, и хотя несомненно, что преобладающая часть аудитории текстов Галковского ссылок читать не станет, но некоторая небольшая, но как раз м.б. важная часть возможно прочла, и может очень некстати цифры вспомнить. Двигать кадр поэтому нужно быстро: спешка нужна не только при ловле блох, но и при ряде других операций. (Особо неблагонадёжные читатели могут также заметить, что съезд проходил в 1907 году, возле пика рев. волны, и соотв. пика сбора русского финансирования и эксов - но такие читатели заведомо не входят в целевую аудиторию Галковского.)
* * *
Это приёмы иллюстрируемые пол-страницей текста Галковского.
Следующую, линейно бОльшую (в сантиметрах экрана, с картинками) часть текста мне прочесть не удалось - слишком плотно забронирована в юродство и вульгаризмы, не во всякого коня корм.
Читаемость восстанавливается к самому концу, где Галковский рассуждает, что Морозов и подобные ему, де, были брокерами ("кошельки империалистических разведок отмывающие денежные потоки"), и "было их немного". Это не специальный приём фольк-истории, хотя тоже ей свойственен, но обычный, можно сказать бытовой расчёт на целевую аудиторию в данном случае "Галковский-ТВ".
Количество русских инвесторов революции (только выявленной их части) в критикуемом (поскльку употребимо это слово) Галковским комментарии названо, тема брокеров обсуждена - расчёт соотв. на потребляющих видео-продукцию Галковский-ТВ в качестве и формате именно телезрителей (телевизор не предусматривает сравнения источников и проверки ссылок), и также на тех, память которых не простирается дальше одной страницы.
Там же постулируется ("По своей воле они бы никому не дали и копейки. Дураков нет") отсутствие у русского предпринимательского класса политических и социальных интересов. Тезис комментариев не требует.
* * *
На этом можно закруглить нашу мини-рецензию, однако в заключение стоит упомянуть ещё один иногда употребляемый метод фольк-истории отличающий её от истории. История хотя и не является наукой, однако разделяет с наукой некоторые эпистемологические практики и критерии, поскольку они оказываются применимы. Одним из таких фильтров является, приношу извинения за банальность, критерий фальсифицируемости.
Гипотеза о том, что мироздание пронизано незримым эфиром источаемым англичанами, которые дёргают эфир за ниточки и тем приводят всё в мире во движение, не является, разумеется, опровержимой, в чём и состоит её слабость - любое действие любого лица может быть априорно объяснено ею тем, что англичане дёрнули за ниточку, а если выяснится, что доклад держали вверх тормашками, и лицо на самом деле поступило наоборот - она с той же априорностью и непринуждённостью объяснит и это действие: англичане дёрнули за противоположную ниточку; каковую непринуждённость объяснений и нестеснённость их какими-либо ограничениями и демонстрирует нам с живостью Галковский. Нефальсифицируемые гипотезы поэтому мало что дают для понимания мира: любому мыслимому развитию событий будет соответствовать тот или иной хитрый план Путина или то или иное дёргание англичан за эфирные верёвочки. Названное свойство нефальсифицируемых гипотез и стоит иметь в виду.
Участь нефальсифицируемых гипотез бывает разной, но обычно незавидной: так, для гипотез теплорода и того неанглийского эфира, о котором рассуждали Лукреций Кар, Аристотель и Декарт, были в конце концов всё-таки сконструированы эксперименты, сделавшие их фальсифицируемыми - к несчастливой в данных примерах участи этих гипотез.
Другие нефальсифицируемые гипотезы, как раз более сродные теории эфирных англичан - напр. теории повседневного действия Божественного провидения или Мирового духа в истории - не опровергнуты по сей день и вероятно не будут опровергнуты никогда. Но их участь тоже незавидна: некоторое время эти теории являлись легитимными гипотезами с ненулевой (или, вернее, в тогдашних представлениях части публики, не совсем нулевой) предположительной вероятностью оказаться достоверными или отчасти достоверными описаниями действительности, но, как правило, рано или поздно обнаруживается вульгарный материалист заявляющий, что "его схема не нуждается в этой гипотезе", гром гремит не потому, что Илья пророк едет по небу на колеснице, а потому что в тучах статическое электричество; несуществование Ильи Пророка теория статического электричества не надмевается доказывать, просто Илья с колесницей становятся в вопросе о причинах грома нерелевантными. Примерно такая же незадача вышла и с эфирными англичанами: вопросы финансирования рев. движения на рубеже 19-20 вв. оказались к настоящему времени исследованы вульгарными материалистами достаточно, чтобы нужда в гипотезе об эфирных англичанах отпала. Это не значит, что иностранного финансирования вовсе не было: напротив, мы знаем, что оно было (так, Акаси на его операцию было ассигновано 1 млн. йен - это примерно 1 млн. рублей, некоторую часть которых он успел вложить, какая-то осталась неистраченной, а некоторая часть села на мель), но мы знаем о революционных финансах достаточно, чтобы во-первых не нуждаться в гипотезе о структурно-значимой в них роли иностранных источников, а во-вторых, чтобы не считать гипотезу о такой роли сколь-либо правдоподобной на фоне внутрирусских источников.
* * *
В качестве коды, моралитэ:
Помнится, когда сколько-то лет назад мне на глаза попались высказывания Галковского о "криптоколониальности", то половина из них оказалась сразу в "жёсткой" версии. Если одна их часть зачисляла в агенты британской сигуранцы всякого попавшегося революционного проходимца, то вторая часть заносила в английские шпионы действующее по указке из Лондона и лишённое собственной воли и самостоятельной power base советское руководство 1940-60-х и чуть ли не 70-х гг. Собравшаяся в жж Галковского публика с ним на чистом глазу эти предметы дебатировала.
Наблюдение сей общественной практики произвело на меня изрядное впечатление, причём относительно обеих сторон, однако если с малых сих спрос невелик, то Галковский - несколько другое дело.
Поразмыслив немного над значением сего зрелища, я усмотрел ему единственное объяснение: Галковский, перенёсший в формативные годы травму унижений и травли со стороны представителей примерно того же общественного слоя, который по статистико-социологическим закономерностям наполняет комментарии жж-тысячников и иные места массового скопления в социальных сетях, решил выместить/компенсировать эту травму ответными издёвками над собирающимися цыплятами, одной из каких издёвок и явилась "криптоколония" - в качестве инструмента, в глазах Галковского, ритуального опускания гостей его дневника: "щёлкну пальцами - будут с паперти петь про Небесную Жабу".
Воля ваша, если понять чувства безразборной классовой ненависти травмированного и фрустрированного интеллигента к полуинтеллигенции я ещё в какой-то степени могу, то одобрить - нет. Никто не принуждает тебя возлюбить малых сих и творить им благо или изливать на них свет просвещения, но если кого-то не любишь, на крайность удались от них и займись своими делами. Про-активная же играющая на понижение компенсация такого рода не может не производить, в нравственном отношении, самого тягостного впечатления.
Со стороны смотрится так:
В качалке с трубочкой и добрым прищуром качается Галковский:
- Подойдите ближе, деточки-утяточки...
Детки подходят... вввжик! криптоколонией по горлу!
.... и обратно качается кресло-качалка с добрым прищуром.
Рядом с ней чемодан, а в чемодане символическая расчленёнка.
Комментарии я закрываю.
Всякий труд почётен, даже труд сантехника, и иногда поневоле приходится им заниматься.
Но это не моя специализация.