Возможно ли научить свободе?
Вы учите своих детей свободе? А что это такое? Как ей учить? Как увидеть, что ребенок учится именно тому, чему вы хотите его научить?
Вот и я о том же. В голове возник образ свободного и гармонично развитого человека. Абстрактный идеал человека. Очень захотелось сделать все возможное, чтобы мой сын и моя дочь были максимально приближены к этому идеалу. Но как только я позволила образу спуститься с пьедестала, чтобы чудесным прикосновением к живым людям сделать их чуточку похожими на себя, как этот образ исчез.
Я подумала, что, возможно, своим трудом, бессонными ночами, сверхусилиями я смогу дать детям то, что они, как мне кажется, заслужили. Родителям всегда кажется, что дети заслужили хорошей, ну, или лучшей, чем у родителей жизни только потому, что они их дети. Родителям кажется, что если они возьмут на себя все физические тяготы, то сливки этого труда по умолчанию останутся детям. Родители думают, что уж если я несвободен, то хоть мои дети будут свободными. Именно поэтому, думают они, мы не будем ни в чем их ограничивать.
В тот миг рядом со мной никого не было. Светило солнце, все зеленело, пахло, звучало, жило. Внутри все было также ровно, правильно, свободно, как и снаружи. Ничто не сковывало. Такое бывает раз или два в жизни, а у кого-то никогда. Я всегда думала, что знаю каждую мышцу в теле. Мне казалось, что я использую их все. Я подняла руку. Опустила. Снова подняла, но под другим углом и сконцентрировала внимание на ощущениях от сокращающихся мышц. Это были совершенно другие мышцы. Результат был прежним - поднятая рука, но работали совершенно другие мышцы. Отключите сознание и попробуйте двигаться по-другому. Вы и сами не знаете, что у вас получится. Но попробуйте это сделать наедине с собой.
После этих «кривляний» с использованием «непривычных» для этих движений мышц, пришло осознание, что, возможно, это было самое начало к тому, что люди называют свободой тела. Дойти до этой мысли удалось случайно. А что, если с нашим осознанием мира происходит то же самое? Что, если мы думаем, что знаем, что такое свобода, но сами при этом закованы в рамки стереотипов, которые, хотя и кажутся гибкими, но скованы, запрограммированы жесточайшим кодом?
Как мы после этого можем желать сделать наших детей свободными? Мы не знаем, что такое свобода и самое грустное, что мы не пытаемся даже понять что это такое, а вместо этого закабаляем себя в работу ради зарабатывания больше денег на так называемое образование, которые мы хотим дать нашему потомству.
А дети копируют не то, что мы делаем, а нашу суть. Если мы не ругаемся при них, но наши мысли порочны, то и дети будут такими же. Возможно, что получится научить их казаться воспитанными, но внутри они будут такими же, как и мы с вами: мелочными, корыстными, или же наоборот, великодушными и щедрыми, если мы живем не ради похвалы, а стремлением своего сердца.
В момент воодушевления подумалось, что я смогу найти в себе свободу и передать ее. Момент ушел, ушли и радостные надежды, погас живительный луч, светящий в точку истины. Я осталась вроде как на сцене, но без рампы, без музыки, без публики, которые мгновение назад несли меня на крыльях славы. Снова осталась только вера в то, что человек может все несмотря ни на что. Осталась вера в то, что если есть хотя бы намек куда идти, то ты доберешься до вершины познания, откуда ты сможешь дать руку тем, кто идет за тобой, твоим детям...
Вот и я о том же. В голове возник образ свободного и гармонично развитого человека. Абстрактный идеал человека. Очень захотелось сделать все возможное, чтобы мой сын и моя дочь были максимально приближены к этому идеалу. Но как только я позволила образу спуститься с пьедестала, чтобы чудесным прикосновением к живым людям сделать их чуточку похожими на себя, как этот образ исчез.
Я подумала, что, возможно, своим трудом, бессонными ночами, сверхусилиями я смогу дать детям то, что они, как мне кажется, заслужили. Родителям всегда кажется, что дети заслужили хорошей, ну, или лучшей, чем у родителей жизни только потому, что они их дети. Родителям кажется, что если они возьмут на себя все физические тяготы, то сливки этого труда по умолчанию останутся детям. Родители думают, что уж если я несвободен, то хоть мои дети будут свободными. Именно поэтому, думают они, мы не будем ни в чем их ограничивать.
В тот миг рядом со мной никого не было. Светило солнце, все зеленело, пахло, звучало, жило. Внутри все было также ровно, правильно, свободно, как и снаружи. Ничто не сковывало. Такое бывает раз или два в жизни, а у кого-то никогда. Я всегда думала, что знаю каждую мышцу в теле. Мне казалось, что я использую их все. Я подняла руку. Опустила. Снова подняла, но под другим углом и сконцентрировала внимание на ощущениях от сокращающихся мышц. Это были совершенно другие мышцы. Результат был прежним - поднятая рука, но работали совершенно другие мышцы. Отключите сознание и попробуйте двигаться по-другому. Вы и сами не знаете, что у вас получится. Но попробуйте это сделать наедине с собой.
После этих «кривляний» с использованием «непривычных» для этих движений мышц, пришло осознание, что, возможно, это было самое начало к тому, что люди называют свободой тела. Дойти до этой мысли удалось случайно. А что, если с нашим осознанием мира происходит то же самое? Что, если мы думаем, что знаем, что такое свобода, но сами при этом закованы в рамки стереотипов, которые, хотя и кажутся гибкими, но скованы, запрограммированы жесточайшим кодом?
Как мы после этого можем желать сделать наших детей свободными? Мы не знаем, что такое свобода и самое грустное, что мы не пытаемся даже понять что это такое, а вместо этого закабаляем себя в работу ради зарабатывания больше денег на так называемое образование, которые мы хотим дать нашему потомству.
А дети копируют не то, что мы делаем, а нашу суть. Если мы не ругаемся при них, но наши мысли порочны, то и дети будут такими же. Возможно, что получится научить их казаться воспитанными, но внутри они будут такими же, как и мы с вами: мелочными, корыстными, или же наоборот, великодушными и щедрыми, если мы живем не ради похвалы, а стремлением своего сердца.
В момент воодушевления подумалось, что я смогу найти в себе свободу и передать ее. Момент ушел, ушли и радостные надежды, погас живительный луч, светящий в точку истины. Я осталась вроде как на сцене, но без рампы, без музыки, без публики, которые мгновение назад несли меня на крыльях славы. Снова осталась только вера в то, что человек может все несмотря ни на что. Осталась вера в то, что если есть хотя бы намек куда идти, то ты доберешься до вершины познания, откуда ты сможешь дать руку тем, кто идет за тобой, твоим детям...