post
Оригинал взят у nomina_obscura в post
Целью политики в нации-государстве является утверждение единой, мощной идентичности сообщества как членов нации и граждан государства. Для этого государство проводит гомогенизирующую ассимиляторскую политику в области образования, культуры и языка. В сфере электоральной политики автономистские партии не рассматриваются как партнеры по коалиции, а сепаратистские партии либо объявляются вне закона, либо маргинализируются. Примеры подобной модели - Португалия, Франция, Швеция, Япония. Такая политика облегчается, если в государстве в качестве культурной общности с политическим представительством мобилизована лишь одна группа, которая видит себя единственной нацией в государстве.
При наличии двух или более таких мобилизованных групп, как это было в Испании после смерти Франко, в Канаде при создании федерации в 1867-м, в Бельгии к середине ХХ века либо в Индии при получении независимости, демократические лидеры должны выбирать между исключением националистических культур и их обустройством в государстве. Все перечисленные страны в итоге выбрали модель, которую точнее описать надо не как «нацию-государство», а как «государство-нацию». Они решили признать более чем одну культурную, даже национальную, идентичность и оказать им институциональную поддержку. В рамках одного государства формировались множественные, взаимодополняющие идентичности. Для этого создавались асимметричные федерации, внедрялись практики консоциативной демократии, допускался более чем один государственный язык.
Автономистским партиям было позволено создать правительство в некоторых регионах, а порой и войти в коалицию, формирующую правительство в центре. Задача такой модели - создать у разных «наций» государства лояльность по отношению к нему на институциональной и политической основе, хотя полития не совпадает с различающимися культурными демосами.
Угу. То есть, понятно, что правильное решение - сконструировать добрым кавказским народам лоялистские идентичности ("Служи, джигит, как Дикая дивизия в Первую мировую служила"), встроить их в русские национально-военный миф и медленно цивилизовать, используя как верных агентов влияния и передовые отряды в мусульманском мире. А все произошедшее в девяностые объявить кознями плохих, неправильных, ренегатов-кавказцев, устроенными, само собой, на деньги Госдепа (даже несмотря на то, что в Первую чеченскую боевики были реально бедными, вплоть до нехватки бабла даже на покупку автоматов, и если бы Госдеп им хоть чуть-чуть помог, то все бы кончилось совсем печально). Мол, забыли, чуваки, наша цель - цепь терактов на нефтяных месторождениях Саудовской Аравии, совершенных хмурыми горбоносыми людьми с вытатуированными на сердце имперскими орлами. Будущее важнее, начинается power game за исламский мир (в которой участвуют все - от возлюбивших европейцев арабов, до китайцев, строящих свою версию ислама с женщинами-имами) и вы станете нашим ударным отрядом в той местности, где человек с белой кожей обращает на себя внимание. Империя, вперед!
Но с другой стороны. Чего стоит народ, отворачивающий свой взгляд от 200 000 соплеменников, куда-то испарившихся из Чечни. От оторванных голов. От захваченных больниц с беременными женщинами. От рабов с изможденными лицами. Чего стоит народ, забывающий такое, пусть даже ради самого прекрасного будущего? Да и можно ли добиться уважения и покорности у людей, которые знают, что вас можно резать, убивать, насиловать, а затем получить амнистию и мешок денег? Можно ли привлечь под свои знамена, выковать безусловную лояльность у тех, кто видел вашу слабость, купался в вашей слабости, но так и не почувствовал вашей силы? Да, их можно запугать, насытить их республики войсками и ментурой, заставить сидеть в оцеплении и щелкать зубами, но глубоко внутри они будут чувствовать нашу слабость и при первом же шансе вырвутся на свободу, набросятся со спины, прокусят артерию.
Нет, не может быть единого государства, абстрактной единой политической нации с нашими мучителями, пока они не прочувствуют, насколько сильно и глубоко заблуждались. Не разумом и словами, но плотью и кровью. Пока остальные мировые нации, издевательски поддерживавшие сепаратистов, не увидят, к чему привела их поддержка и не замрут от ужаса и отвращения, прежде всего к самим себе.
Обе чеченские войны и все, что последовало вслед за ними, стали черным, чернейшим пятном в русской истории. Даже более черным, чем сталинский период - тогда против русских действовала огромная, хорошо отлаженная террор-машина, ломавшая сопротивление еще на дальних подступах, в 90-ые же огромный и великий народ пал на колени и умылся кровью перед миллионной (включая женщин, стариков и крыс) горсткой дикарей, из которых собственно воевало около 10-20 тысяч. Не может быть у нас никакого будущего, никакого возрождения и никакой славы, пока мы это пятно не сотрем.
Это мое главное послание к тем, кто служил, служит и планирует служить РФ. Это государство не смоет ваше унижение. И все вы, в формах разных цветов и расцветок, знаете это, чувствуете это, ощущаете нутром, что не заслуживает служения страна, в которой существо, в 17-ть лет убившее первого русского, затем с улыбкой разъезжает на золотом "бентли" и строит гигантские музеи-мавзолеи своему отцу, призывавшему к священной войне с нами. И даже товарищ майор, старательно копирующий эти строки в мое дело, глубоко внутри знает, что служит он не России и даже не своему карману, а служит он Нарзану и дети Нарзана рано или поздно приедут в Москву и убьют детей товарища майора, и никакие наворованные деньги и отжатые бизнесы (хотя у товарища майора, скорее всего, нет ни того, ни другого, а есть лишь дрянная дешевая работа с призрачным привкусом власти) ему никогда ни за что не помогут.
В этом проблема всех силовых людей - они хорошо устроились, у них есть какая-никакая власть, но они сидят на трухлявом пне, полным червей и мокриц, и с каждым годом этот пень все ниже и ниже оседает под их тяжестью. Рано или поздно он рухнет, высшее офицерство успеет сбежать, а вот майоры и полковники останутся в древесной трухе, с ползающими по их дрожащим белесым телам кавказскими червями. Конечно, в отчаянии мечась на карачках среди червей по темному лесу, в который превратится (да уже почти превратилась) Россия, они будут хныкать, и хныкать, что это не они такие, а система такая, что их заставили, что они выполняли приказы, что сами-то они огого зародину засталина, просто так сложились вот обстоятельства, что "ваня невиноватый, совсем невиноватый!".
Но у червей нет ушей. Черви их не услышат. В торжественном молчании кавказские черви их - вас, дорогие силовики, конкретно вас, читающих эти строчки - будут дожирать, пока от вас не останутся обглоданные скелеты в кишащем червивом месиве, что могло бы стать вашей страной, сильным и процветающим государством, а стало лишь неглубокой червивой могилой. Могло бы стать, если бы вы поступали как настоящие русские офицеры и солдаты, верные присяге, а не ночным телефонным звонкам.
Целью политики в нации-государстве является утверждение единой, мощной идентичности сообщества как членов нации и граждан государства. Для этого государство проводит гомогенизирующую ассимиляторскую политику в области образования, культуры и языка. В сфере электоральной политики автономистские партии не рассматриваются как партнеры по коалиции, а сепаратистские партии либо объявляются вне закона, либо маргинализируются. Примеры подобной модели - Португалия, Франция, Швеция, Япония. Такая политика облегчается, если в государстве в качестве культурной общности с политическим представительством мобилизована лишь одна группа, которая видит себя единственной нацией в государстве.
При наличии двух или более таких мобилизованных групп, как это было в Испании после смерти Франко, в Канаде при создании федерации в 1867-м, в Бельгии к середине ХХ века либо в Индии при получении независимости, демократические лидеры должны выбирать между исключением националистических культур и их обустройством в государстве. Все перечисленные страны в итоге выбрали модель, которую точнее описать надо не как «нацию-государство», а как «государство-нацию». Они решили признать более чем одну культурную, даже национальную, идентичность и оказать им институциональную поддержку. В рамках одного государства формировались множественные, взаимодополняющие идентичности. Для этого создавались асимметричные федерации, внедрялись практики консоциативной демократии, допускался более чем один государственный язык.
Автономистским партиям было позволено создать правительство в некоторых регионах, а порой и войти в коалицию, формирующую правительство в центре. Задача такой модели - создать у разных «наций» государства лояльность по отношению к нему на институциональной и политической основе, хотя полития не совпадает с различающимися культурными демосами.
Угу. То есть, понятно, что правильное решение - сконструировать добрым кавказским народам лоялистские идентичности ("Служи, джигит, как Дикая дивизия в Первую мировую служила"), встроить их в русские национально-военный миф и медленно цивилизовать, используя как верных агентов влияния и передовые отряды в мусульманском мире. А все произошедшее в девяностые объявить кознями плохих, неправильных, ренегатов-кавказцев, устроенными, само собой, на деньги Госдепа (даже несмотря на то, что в Первую чеченскую боевики были реально бедными, вплоть до нехватки бабла даже на покупку автоматов, и если бы Госдеп им хоть чуть-чуть помог, то все бы кончилось совсем печально). Мол, забыли, чуваки, наша цель - цепь терактов на нефтяных месторождениях Саудовской Аравии, совершенных хмурыми горбоносыми людьми с вытатуированными на сердце имперскими орлами. Будущее важнее, начинается power game за исламский мир (в которой участвуют все - от возлюбивших европейцев арабов, до китайцев, строящих свою версию ислама с женщинами-имами) и вы станете нашим ударным отрядом в той местности, где человек с белой кожей обращает на себя внимание. Империя, вперед!
Но с другой стороны. Чего стоит народ, отворачивающий свой взгляд от 200 000 соплеменников, куда-то испарившихся из Чечни. От оторванных голов. От захваченных больниц с беременными женщинами. От рабов с изможденными лицами. Чего стоит народ, забывающий такое, пусть даже ради самого прекрасного будущего? Да и можно ли добиться уважения и покорности у людей, которые знают, что вас можно резать, убивать, насиловать, а затем получить амнистию и мешок денег? Можно ли привлечь под свои знамена, выковать безусловную лояльность у тех, кто видел вашу слабость, купался в вашей слабости, но так и не почувствовал вашей силы? Да, их можно запугать, насытить их республики войсками и ментурой, заставить сидеть в оцеплении и щелкать зубами, но глубоко внутри они будут чувствовать нашу слабость и при первом же шансе вырвутся на свободу, набросятся со спины, прокусят артерию.
Нет, не может быть единого государства, абстрактной единой политической нации с нашими мучителями, пока они не прочувствуют, насколько сильно и глубоко заблуждались. Не разумом и словами, но плотью и кровью. Пока остальные мировые нации, издевательски поддерживавшие сепаратистов, не увидят, к чему привела их поддержка и не замрут от ужаса и отвращения, прежде всего к самим себе.
Обе чеченские войны и все, что последовало вслед за ними, стали черным, чернейшим пятном в русской истории. Даже более черным, чем сталинский период - тогда против русских действовала огромная, хорошо отлаженная террор-машина, ломавшая сопротивление еще на дальних подступах, в 90-ые же огромный и великий народ пал на колени и умылся кровью перед миллионной (включая женщин, стариков и крыс) горсткой дикарей, из которых собственно воевало около 10-20 тысяч. Не может быть у нас никакого будущего, никакого возрождения и никакой славы, пока мы это пятно не сотрем.
Это мое главное послание к тем, кто служил, служит и планирует служить РФ. Это государство не смоет ваше унижение. И все вы, в формах разных цветов и расцветок, знаете это, чувствуете это, ощущаете нутром, что не заслуживает служения страна, в которой существо, в 17-ть лет убившее первого русского, затем с улыбкой разъезжает на золотом "бентли" и строит гигантские музеи-мавзолеи своему отцу, призывавшему к священной войне с нами. И даже товарищ майор, старательно копирующий эти строки в мое дело, глубоко внутри знает, что служит он не России и даже не своему карману, а служит он Нарзану и дети Нарзана рано или поздно приедут в Москву и убьют детей товарища майора, и никакие наворованные деньги и отжатые бизнесы (хотя у товарища майора, скорее всего, нет ни того, ни другого, а есть лишь дрянная дешевая работа с призрачным привкусом власти) ему никогда ни за что не помогут.
В этом проблема всех силовых людей - они хорошо устроились, у них есть какая-никакая власть, но они сидят на трухлявом пне, полным червей и мокриц, и с каждым годом этот пень все ниже и ниже оседает под их тяжестью. Рано или поздно он рухнет, высшее офицерство успеет сбежать, а вот майоры и полковники останутся в древесной трухе, с ползающими по их дрожащим белесым телам кавказскими червями. Конечно, в отчаянии мечась на карачках среди червей по темному лесу, в который превратится (да уже почти превратилась) Россия, они будут хныкать, и хныкать, что это не они такие, а система такая, что их заставили, что они выполняли приказы, что сами-то они огого зародину засталина, просто так сложились вот обстоятельства, что "ваня невиноватый, совсем невиноватый!".
Но у червей нет ушей. Черви их не услышат. В торжественном молчании кавказские черви их - вас, дорогие силовики, конкретно вас, читающих эти строчки - будут дожирать, пока от вас не останутся обглоданные скелеты в кишащем червивом месиве, что могло бы стать вашей страной, сильным и процветающим государством, а стало лишь неглубокой червивой могилой. Могло бы стать, если бы вы поступали как настоящие русские офицеры и солдаты, верные присяге, а не ночным телефонным звонкам.