КОММУНАЛЬНЫЕ РАССКАЗЫ.
Мне никогда не доводилось жить в коммунальной квартире, поэтому знаю я об этом лишь по рассказам. Это неправда, что коммуналка всегда означала «мыло в суп» и выяснение, кому убирать «места общего пользования». Бывали разные варианты. Мама, например, выросла в коммуналке на Покровском бульваре, где обитало сначала три, а потом и четыре поколения одной семьи, чужим уже места не было. Правда, одна из теток, говорят, обладала довольно склочным характером, любила качать права, но и она мыла в суп не кидала. У отца, напротив, семья была маленькая - он да бабушка. Коммунальная квартира на Больших Каменщиках была населена густо и разнообразно - и в социальном плане, и в национальном. Но жили дружно, все друг другу помогали. Однажды, когда мне было лет десять, папа взял меня в гости к бывшим соседям - тете Иде и дяде Ноне. Нас встречали как родных. А ведь к тому времени прошло уже лет двадцать с тех пор, как они разъехались в разные концы Москвы из своей коммунальной квартиры!
Комната, которую снял папа, чтобы жениться на маме, была в большом доме на набережной Яузы рядом с метро «Электрозаводская». Квартира, естественно, была коммунальная. Мне пожить в той квартире не довелось - к моему рождению сняли уже отдельную квартиру в Измайлове, а еще через год переехали в собственную, кооперативную, на Преображенке. Но рассказов про жизнь на Электрозаводской я слышала много. В рассказах обычно фигурировала соседка Розалия Семеновна. Это была классическая еврейская тетушка, из тех, о которых до сих пор не устают рассказывать в Одессе. Она была тетка незлая, и, в целом, неплохо относилась к моим родителям, даже приглядывала иногда за Наташкой, которая в тот год была первоклассницей. Но к маме относилась с некоторым недоверием. Однажды она спросила:
- Эллочка, скажите, хорошие духи «Малаховая шкатулка»?
- Розалия Семеновна, может быть, «малахитовая»?
- Сейчас посмотрю. Да, малахитовая. Хорошие?
- Не знаю, я их никогда не видела, - честно сказала мама.
- Тогда откуда же Вы знаете, что «малахитовая»?!
В общем, поводы для недоверия у нее были!
Как-то утром Розалия Семеновна поинтересовалась у мамы, что она делает с гречкой, чтобы каша получалась рассыпчатая, а не размазня. Мама сказала, что прежде, чем варить кашу, она пару минут обжаривает гречку на сковороде без масла - был такой способ. А днем произошло вот что. Наташка, вернувшаяся из школы, сидела за уроками. Папа, который в то время работал внештатным сценаристом на ЦентрНаучФильме, писал какой-то сценарий. Вдруг он почувствовал запах гари. Из-под двери вползал сизый дымок. Папа ринулся на кухню, где горела соседская сковорода. Оказывается, Розалия Семеновна, решив сварить гречку, высыпала ее на сковородку и ушла к себе в комнату по каким-то делам. Про гречку она забыла. Пожара удалось избежать. Но вечером, когда мама вернулась с работы, разыгралась драма. Розалия Семеновна, со злополучной обгорелой сковородой в руке, зашла в комнату и, уперев свободную руку в бок, патетически произнесла: «Элла Эмильевна! Уж лучше бы я сварила размазню, чем Вы велели мне сжечь крупу!» После этого она величественно удалилась. С мамой она несколько дней не разговаривала. А потом все вернулось на круги своя.
Розалию Семеновну хорошо знали не только в отдельно взятой квартире - у других жителей подъезда тоже были к ней счеты. Отвечая на резонные упреки соседей в том, что она опять - уже который раз - забила мусоропровод, запихнув туда здоровенную коробку от торта, Розалия Семеновна беспечно отмахивалась:«Ах, что вы мне говорите? Я же не кровать туда положила!»
В общем, была она колоритной фигурой, и еще долго составляла часть нашего семейного фольклора.