Преступление и наказание
Самая выгодная травма настигла меня в седьмом классе.
Входная дверь в школу закрывалась самостоятельно, ее тянула на себя тугая ржавая пружина. Недостаточно проворно покидая учебное заведение, я прищемил ей средний палец. Тяжелой советской деревянной дверью, достаточно основательной, чтобы остановить очередь из автомата.
К тому времени я уже научился не плакать из-за всякой ерунды, но боль была такая, что тело решило не консультироваться с мозгом, и слезы потекли сами по себе.
Обошлось без переломов, но ноготь посинел и сошел. В поликлинике мне за каким-то хером наложили на палец гипс. Получился здоровенный-такой белый фак, хоть на стадионах размахивай.
А теперь выгода: палец располагался на правой руке. Таким образом, на две-три недели я осободился от обременительной необходимости записывать конспект на уроках.
Теперь к преступлению. Сижу я, значит, на уроке русского языка, как всегда витаю в облаках. И тут, словно раскат грома, из уст препода звучит моя фамилия. Резкими движениями, маршируя, словно нацист, она направляется ко мне. Взор полон гнева и ненависти, как у рассвирипевшего бульдога. Говорит: «Пошел вон».
Тут стоит сделать ремарку. В средней школе я пользовался не лучшей репутацией. Особенно в глазах учителя русского (она же - наш классрук). На самом первом ее уроке нам предоставили свободу в выборе мест. Наш класс тогда едва сформировался, никто никого еще не знал, кроме двоих ребят: меня и Толи Щербакова, с которым я дружил - страшно подумать - аж с трех лет. Нас объединяли дзю-до, глупость, задор и неумение вовремя останавливаться. Ужасное сочетание. Сидя на первом уроке нашего нового классного руководителя, мы полчаса дули в кулаки, симулируя звук пердежа. Учитель начинает что-то говорить - мы пердим. Она терпит, делает паузы, а мы пердим и беззаботно хохочем. Удиваляюсь, как ее ангельского терпения хватило на целых тридцать минут. Но все же оно закончилось. Раз и навсегда. Более вместе мы не сидели. Попав в ее личный черный список, мы огребали люлей при любом удобном случае, вне зависимости от степени нашей причастности к инциденту. На самом деле, это был вполне справедливый подход, так как в большинстве ситуаций мы так или иначе действительно имели отношение к возникшим проблемам, особенно если речь шла о дисциплине.
Вернемся к моему «преступлению». Она говорит:
- Пошел вон.
- ???
- Совсем охамел!
- Что?
- Думаешь, я не вижу?!
И тут я замечаю, что мой гипсовый фак направлен прямо на нее.
Я немного попрепирался, но переубедить ее так и не удалось, меня выгнали с урока.
В детстве все воспринималось гораздо серьезнее, но даже тогда этот прецедент показался мне забавным. А возможность раньше вернуться домой - и вовсе подарок.
С тех пор испытываю подростковые позывы показать средний палец максимально широкому кругу людей. Надеюсь, получится.
Входная дверь в школу закрывалась самостоятельно, ее тянула на себя тугая ржавая пружина. Недостаточно проворно покидая учебное заведение, я прищемил ей средний палец. Тяжелой советской деревянной дверью, достаточно основательной, чтобы остановить очередь из автомата.
К тому времени я уже научился не плакать из-за всякой ерунды, но боль была такая, что тело решило не консультироваться с мозгом, и слезы потекли сами по себе.
Обошлось без переломов, но ноготь посинел и сошел. В поликлинике мне за каким-то хером наложили на палец гипс. Получился здоровенный-такой белый фак, хоть на стадионах размахивай.
А теперь выгода: палец располагался на правой руке. Таким образом, на две-три недели я осободился от обременительной необходимости записывать конспект на уроках.
Теперь к преступлению. Сижу я, значит, на уроке русского языка, как всегда витаю в облаках. И тут, словно раскат грома, из уст препода звучит моя фамилия. Резкими движениями, маршируя, словно нацист, она направляется ко мне. Взор полон гнева и ненависти, как у рассвирипевшего бульдога. Говорит: «Пошел вон».
Тут стоит сделать ремарку. В средней школе я пользовался не лучшей репутацией. Особенно в глазах учителя русского (она же - наш классрук). На самом первом ее уроке нам предоставили свободу в выборе мест. Наш класс тогда едва сформировался, никто никого еще не знал, кроме двоих ребят: меня и Толи Щербакова, с которым я дружил - страшно подумать - аж с трех лет. Нас объединяли дзю-до, глупость, задор и неумение вовремя останавливаться. Ужасное сочетание. Сидя на первом уроке нашего нового классного руководителя, мы полчаса дули в кулаки, симулируя звук пердежа. Учитель начинает что-то говорить - мы пердим. Она терпит, делает паузы, а мы пердим и беззаботно хохочем. Удиваляюсь, как ее ангельского терпения хватило на целых тридцать минут. Но все же оно закончилось. Раз и навсегда. Более вместе мы не сидели. Попав в ее личный черный список, мы огребали люлей при любом удобном случае, вне зависимости от степени нашей причастности к инциденту. На самом деле, это был вполне справедливый подход, так как в большинстве ситуаций мы так или иначе действительно имели отношение к возникшим проблемам, особенно если речь шла о дисциплине.
Вернемся к моему «преступлению». Она говорит:
- Пошел вон.
- ???
- Совсем охамел!
- Что?
- Думаешь, я не вижу?!
И тут я замечаю, что мой гипсовый фак направлен прямо на нее.
Я немного попрепирался, но переубедить ее так и не удалось, меня выгнали с урока.
В детстве все воспринималось гораздо серьезнее, но даже тогда этот прецедент показался мне забавным. А возможность раньше вернуться домой - и вовсе подарок.
С тех пор испытываю подростковые позывы показать средний палец максимально широкому кругу людей. Надеюсь, получится.