ГОГОЛЬ: ПРОЩАЛЬНАЯ ПОВЕСТЬ [3]
[Глава 7.]
[Фрагмент 1.]
Это самое загадочное произведение Гоголя, некий фантом, о существовании которого было объявлено всему свету, меж тем воочию его никто не видел. Ни в 7-ти томном собрании сочинений Гоголя, вышедшем в 1889 году под редакцией Н. С. Тихонравова1, лучшем из всех, опубликованных в XIX веке, и даже в 16-томном академическом 1938 - 52 годов2, такого произведения нет. В уцелевших после сожжения бумагах нет даже намёка на это сочинение. Существует единственное упоминание о таинственной повести, оно сделано самим Гоголем - в IV разделе «Завещания», опубликованного в «Выбранных местах из переписки с друзьями».
Далее следует длинная, но неизбежная цитата:IV. Завещаю всем моим соотечественникам (основываясь единственно на том, что всякий писатель должен оставить после себя какую-нибудь благую мысль в наследство читателям), завещаю им лучшее из всего, что произвело перо моё, завещаю им моё сочинение, под названием «Прощальная повесть». Оно, как увидят, относится к ним. Его носил я долго в своём сердце, как лучшее своё сокровище, как знак небесной милости ко мне Бога. Оно было источником слез, никому не зримых, ещё от времён детства моего. Его оставляю им в наследство. Но умоляю, да не оскорбится никто из моих соотечественников, если услышит в нем что-нибудь похожее на поученье. Я писатель, а долг писателя - не одно доставленье приятного занятья уму и вкусу; строго взыщется с него, если от сочинений его не распространится какая-нибудь польза душе и не останется от него ничего в поучение людям. Да вспомнят также мои соотечественники,- что, и не бывши писателем, всякий отходящий от мира брат наш имеет право оставить нам что-нибудь в виде братского поученья, и в этом случае нечего глядеть ни на малость его звания, ни на бессилие, ни на самое неразумие его, нужно помнить только то, что человек, лежащий на смертном одре, может иное видеть лучше тех, которые кружатся среди мира. Несмотря, однако, на все таковые права мои, я бы все не дерзнул заговорить о том, о чем они услышат в «Прощальной повести», ибо не мне, худшему всех душою, страждущему тяжкими болезнями собственного несовершенства, произносить такие речи. Но меня побуждает к тому другая, важнейшая причина: соотечественники! страшно!.. Замирает от ужаса душа при одном только предслышании загробного величия и тех духовных высших творений Бога, перед которыми пыль всё величие Его творений, здесь нами зримых и нас изумляющих. Стонет весь умирающий состав мой, чуя исполинские возрастанья и плоды, которых семена мы сеяли в жизни, не прозревая и не слыша, какие страшилища от них подымутся... Может быть, «Прощальная повесть» моя подействует сколько-нибудь на тех, которые до сих пор ещё считают жизнь игрушкою, и сердце их услышит хотя отчасти строгую тайну её и сокровеннейшую небесную музыку этой тайны. Соотечественники!., не знаю и не умею, как вас назвать в эту минуту. Прочь пустое приличие! Соотечественники, я вас любил; любил тою любовью, которую не высказывают, которую мне дал Бог, за которую благодарю Его, как за лучшее благодеяние, потому что любовь эта была мне в радость и утешение среди наитягчайших моих страданий - во имя этой любви прошу вас выслушать сердцем мою «Прощальную повесть». Клянусь: я не сочинял и не выдумывал её, она выпелась сама собою из души, которую воспитал Сам Бог испытаньями и горем, а звуки её взялись из сокровенных сил нашей русской породы нам общей, по которой я близкий родственник вам всем.
Далее следует авторское примечание, которое путает всё окончательно:
«Прощальная повесть» не может явиться в свет: что могло иметь значение по смерти, то не имеет смысла при жизни.
Из этой ремарки очевидно, что «Выбранные места из переписки с друзьями» такой «Прощальной повестью» не являются, понятно; что Гоголь считал опубликованный текст именно «перепиской», а не повестью. Отрывок, названный С. П. Шевырёвым при публикации в 1855 году «Авторская исповедь»? Может, это второй том «Мёртвых душ»? Но это роман, названный автором «поэмой», а никак не повесть. При том, что все рассуждения о «Посмертной повести» предельно предметны и выглядят так, словно сама повесть уже написана, и непременно, пусть и посмертно, но будет опубликована.
Где она? Тот же вопрос в письме М. П. Погодину задавала мать Гоголя, Марья Ивановна: «…скажите мне, пожалуйста, существует ли прощальная повесть моего сына, о которой он упоминает в последней своей книге?»3
[…] Принято считать, что само «Завещание» составлено во время тяжёлого кризиса 1845 года, когда Гоголь полагал, что его близкий конец неминуем; преодолев болезнь, писатель, по-видимому решил повесть не печатать - отсюда и гоголевское примечание. Следовательно, она существовала?
Попробуем проанализировать текст гоголевского «Завещания». Сама публикация подобного документа ещё неумершего автора уже скандальна, никто до Гоголя ничего подобного не делал. Напомню: она состоит из семи частей, в первых трёх оговаривается процедурный порядок: «Завещаю тела моего не погребать до тех пор, пока не покажутся явные признаки разложения […]. Завещаю не ставить надо мною никакого памятника и не помышлять о таком пустяке, христианина недостойном […]. Завещаю вообще никому не оплакивать меня […]».
После уже полностью процитированного 4-го, естественно, следует пункт 5-й: «Объявляю также во всеуслышанье, что, кроме доселе напечатанного, ничего не существует из моих произведений: все, что было в рукописях, мною сожжено (выделено мной: кто про что, а Гоголь - про огонь), как бессильное и мёртвое, писанное в болезненном и принуждённом состоянии. А потому, если бы кто-нибудь стал выдавать что-либо под моим именем, прошу считать это презренным подлогом». С одной стороны: перед нами - репетиция того, что Гоголь сделает в феврале 1852-го. С другой: 5-ый пункт «Завещания» вроде-как вступает в противоречие примечанию 4-го: «Прощальная повесть» существовала и автором уничтожена?
6-ойраздел - «распоряженья по делам семейственным» (в тексе - пропуск), 7-ой - «без моей воли и позволения опубликован мой портрет» (упрёк Погодину).
Первые три части публике наиболее известны и породили целый пласт окологоголевской мифологии: об ожившем в гробу писателе, пропавшей его голове и до сих пор спорадически всплывают в жёлтом болоте бульварной прессы. Меж тем, они отвлекают от самого значительного по объёму и весу раздела, того, ради чего «Завещание» предано публичности. Что такое тогда «Прощальная повесть», исчезнувшая гоголевская non-fiction? Литературная мистификация Гоголя? Или она существовала и сгорела в печке вместе со 2-м томом? […] Увы, СЮЖЕТ «Прощальной повести» воспроизвести невозможно, однако выяснить, О ЧЁМ могла идти в ней речь - можно попытаться хоть отчасти реконструировать. Разбирая эпистолярное наследие писателя того временного периода, по многочисленным намёкам и недомолвкам можно предположить, что такое могла быть «Прощальная повесть».
«Самый предмет и дело связано с моим внутренним воспитанием… никак не силах я писать мимо меня самого».
Письмо Н. М. Языкову от 14 июля 1844 г.
«Рождён я вовсе не затем, чтобы произвести эпоху в области литературной. Дело моё проще и ближе… Дело моё - душа и прочное дело жизни. А потому и образ действий моих должен быть прочен, и сочинять должен я прочно»
Четыре письма разным лицам по поводу «Мёртвых душ».
Нужна ли вам, точно, моя исповедь? Вы взглянете, может быть, холодно на то, что лежит у самого сердца моего, или с иной точки, и тогда может все показаться в другом виде, и, что писано было затем, чтобы объяснить дело, может только потемнить его.
Гоголь - графине А. М. Виельгорской. Письмо без даты, предположительно 1850 г.
«Я никакой новой науки не брался проповедать. Как ученик, кое в чём успевший больше другого, я хотел только открыть другим, как полегче выучивать уроки, которые даются нам наилучшим Учителем. Я думал, что, по прочтению книги, мне будет сказано: «Благодарю тебя, собрат», а не «Благодарю тебя, учитель».
Гоголь, «Авторская исповедь», лето 1847 г.
Понятно, что добравшись до этого тёмного места, мы вступаем на зыбкую почву предположений и догадок, но в таком свете контур «Прощальной повести» становится пусть туманно, но различим. Это должен был быть итог непростых духовных и религиозных поисков Гоголя, подводящий итог его жизни: «Клянусь: я не сочинял и не выдумывал её, она выпелась сама собою из души, которую воспитал Сам Бог испытаньями и горем». […] И ещё: вернувшись из Иерусалима, Гоголь итогами про своё путешествие и ночи, проведённой у гроба Господня ни с кем не делился, словно сберегая для чего-то важного. Почему не предположить, что именно эти впечатления могли стать одной из главных тем повести, бесследно канувшей в Стикс, подземную реку мёртвых?
[…] Впрочем, существует и другое мнение, вполне себе официальное. «Прощальная повесть, о которой Гоголь говорит в IV пункте «Завещания», очевидно, так и не была написана» - таков лаконичный комментарий к академическому собранию сочинений4. «Не была написана» - очень может быть, это вполне в стилистике гоголевского поведения: на последних страницах первой части «Мёртвых душ» писатель самоуверенно обещает читателю их двухтомное продолжение: «…но что до автора, то он ни в каком случае не должен ссориться со своим героем: ещё не мало пути и дороги придётся им пройти вдвоём рука в руку; две большие части впереди - это не безделица». И потом - всё спалить. В этом месте стоит припомнить о грандиозных планах Гоголя, в бытность преподавания в Императорском Петербургском университете, написать многотомную историю Украины, не начатую вовсе.
Что имеется в сухом остатке? Гоголь публично анонсировал (при том, говоря современным сленгом, что за язык его никто не тянул) появление «Прощальной Повести», некого текста, подводящего итог не только всего творчества, но и самой его жизни и своего обещания не выполнил? О повести рассказано так ярко и искренне и что же, Николай Васильевич так и не приступил к работе над ней? Логично предположить, что шесть лет - срок немалый и хотя-бы наброски к ней наверняка существовали. Разве мог Гоголь, считавший ремесло писателя своим божественным предназначением, обмануть Творца и людей, небеса и землю? Религиозные искания Гоголя кончились ничем?
* * *Если вообразить себе некий метафизический процесс, по которому созданное человеческим духом должно материализоваться в нечто вещественное, то всё, что написано Гоголем, видимо, предстанет в образе некого гигантского сооружения. Тогда пред взором должен возникнуть величественный собор, посвящённый Богу и человеку необыкновенной красоты и совершенства, у которого есть только один изъян: он не достроен. Бездонная дыра зияет в самой середине внешнего купола как символ незавершённых «Мёртвых душ», а «Прощальная повесть», этот замковый камень, что должен был запереть внутренний свод этого грандиозного сооружения, упорно возводимого Гоголем на протяжении всей своей жизни, по факту отсутствует. Безмолвным портретом взирает с матовой обложки длинноносый человек в чёрном, язвительно улыбаясь в щегольские усики и сколько не бросай в глаза-бусинки вопросительных взоров, не даёт ответа.
____________________
1 Гоголь Н. В. Сочинения. Издание десятое. Т. I-VII. Текст сверен с собственноручными рукописями автора и первоначальными изданиями его сочинений Николаем Тихонравовым. М., издание книжн. маг. В. Думнова - издание А. Ф. Маркса, 1889-1896.
2 Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений. Т. I-XIV. М., Изд-во АН СССР, 1938-1952.
3 Литературное наследство. М., 1952. Т. 58, стр. 765.
4 Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений. Т. VIII, стр. 787, автор примечания - Л. М. Лотман.
[Фрагмент 1.]
Это самое загадочное произведение Гоголя, некий фантом, о существовании которого было объявлено всему свету, меж тем воочию его никто не видел. Ни в 7-ти томном собрании сочинений Гоголя, вышедшем в 1889 году под редакцией Н. С. Тихонравова1, лучшем из всех, опубликованных в XIX веке, и даже в 16-томном академическом 1938 - 52 годов2, такого произведения нет. В уцелевших после сожжения бумагах нет даже намёка на это сочинение. Существует единственное упоминание о таинственной повести, оно сделано самим Гоголем - в IV разделе «Завещания», опубликованного в «Выбранных местах из переписки с друзьями».
Далее следует длинная, но неизбежная цитата:IV. Завещаю всем моим соотечественникам (основываясь единственно на том, что всякий писатель должен оставить после себя какую-нибудь благую мысль в наследство читателям), завещаю им лучшее из всего, что произвело перо моё, завещаю им моё сочинение, под названием «Прощальная повесть». Оно, как увидят, относится к ним. Его носил я долго в своём сердце, как лучшее своё сокровище, как знак небесной милости ко мне Бога. Оно было источником слез, никому не зримых, ещё от времён детства моего. Его оставляю им в наследство. Но умоляю, да не оскорбится никто из моих соотечественников, если услышит в нем что-нибудь похожее на поученье. Я писатель, а долг писателя - не одно доставленье приятного занятья уму и вкусу; строго взыщется с него, если от сочинений его не распространится какая-нибудь польза душе и не останется от него ничего в поучение людям. Да вспомнят также мои соотечественники,- что, и не бывши писателем, всякий отходящий от мира брат наш имеет право оставить нам что-нибудь в виде братского поученья, и в этом случае нечего глядеть ни на малость его звания, ни на бессилие, ни на самое неразумие его, нужно помнить только то, что человек, лежащий на смертном одре, может иное видеть лучше тех, которые кружатся среди мира. Несмотря, однако, на все таковые права мои, я бы все не дерзнул заговорить о том, о чем они услышат в «Прощальной повести», ибо не мне, худшему всех душою, страждущему тяжкими болезнями собственного несовершенства, произносить такие речи. Но меня побуждает к тому другая, важнейшая причина: соотечественники! страшно!.. Замирает от ужаса душа при одном только предслышании загробного величия и тех духовных высших творений Бога, перед которыми пыль всё величие Его творений, здесь нами зримых и нас изумляющих. Стонет весь умирающий состав мой, чуя исполинские возрастанья и плоды, которых семена мы сеяли в жизни, не прозревая и не слыша, какие страшилища от них подымутся... Может быть, «Прощальная повесть» моя подействует сколько-нибудь на тех, которые до сих пор ещё считают жизнь игрушкою, и сердце их услышит хотя отчасти строгую тайну её и сокровеннейшую небесную музыку этой тайны. Соотечественники!., не знаю и не умею, как вас назвать в эту минуту. Прочь пустое приличие! Соотечественники, я вас любил; любил тою любовью, которую не высказывают, которую мне дал Бог, за которую благодарю Его, как за лучшее благодеяние, потому что любовь эта была мне в радость и утешение среди наитягчайших моих страданий - во имя этой любви прошу вас выслушать сердцем мою «Прощальную повесть». Клянусь: я не сочинял и не выдумывал её, она выпелась сама собою из души, которую воспитал Сам Бог испытаньями и горем, а звуки её взялись из сокровенных сил нашей русской породы нам общей, по которой я близкий родственник вам всем.
Далее следует авторское примечание, которое путает всё окончательно:
«Прощальная повесть» не может явиться в свет: что могло иметь значение по смерти, то не имеет смысла при жизни.
Из этой ремарки очевидно, что «Выбранные места из переписки с друзьями» такой «Прощальной повестью» не являются, понятно; что Гоголь считал опубликованный текст именно «перепиской», а не повестью. Отрывок, названный С. П. Шевырёвым при публикации в 1855 году «Авторская исповедь»? Может, это второй том «Мёртвых душ»? Но это роман, названный автором «поэмой», а никак не повесть. При том, что все рассуждения о «Посмертной повести» предельно предметны и выглядят так, словно сама повесть уже написана, и непременно, пусть и посмертно, но будет опубликована.
Где она? Тот же вопрос в письме М. П. Погодину задавала мать Гоголя, Марья Ивановна: «…скажите мне, пожалуйста, существует ли прощальная повесть моего сына, о которой он упоминает в последней своей книге?»3
[…] Принято считать, что само «Завещание» составлено во время тяжёлого кризиса 1845 года, когда Гоголь полагал, что его близкий конец неминуем; преодолев болезнь, писатель, по-видимому решил повесть не печатать - отсюда и гоголевское примечание. Следовательно, она существовала?
Попробуем проанализировать текст гоголевского «Завещания». Сама публикация подобного документа ещё неумершего автора уже скандальна, никто до Гоголя ничего подобного не делал. Напомню: она состоит из семи частей, в первых трёх оговаривается процедурный порядок: «Завещаю тела моего не погребать до тех пор, пока не покажутся явные признаки разложения […]. Завещаю не ставить надо мною никакого памятника и не помышлять о таком пустяке, христианина недостойном […]. Завещаю вообще никому не оплакивать меня […]».
После уже полностью процитированного 4-го, естественно, следует пункт 5-й: «Объявляю также во всеуслышанье, что, кроме доселе напечатанного, ничего не существует из моих произведений: все, что было в рукописях, мною сожжено (выделено мной: кто про что, а Гоголь - про огонь), как бессильное и мёртвое, писанное в болезненном и принуждённом состоянии. А потому, если бы кто-нибудь стал выдавать что-либо под моим именем, прошу считать это презренным подлогом». С одной стороны: перед нами - репетиция того, что Гоголь сделает в феврале 1852-го. С другой: 5-ый пункт «Завещания» вроде-как вступает в противоречие примечанию 4-го: «Прощальная повесть» существовала и автором уничтожена?
6-ойраздел - «распоряженья по делам семейственным» (в тексе - пропуск), 7-ой - «без моей воли и позволения опубликован мой портрет» (упрёк Погодину).
Первые три части публике наиболее известны и породили целый пласт окологоголевской мифологии: об ожившем в гробу писателе, пропавшей его голове и до сих пор спорадически всплывают в жёлтом болоте бульварной прессы. Меж тем, они отвлекают от самого значительного по объёму и весу раздела, того, ради чего «Завещание» предано публичности. Что такое тогда «Прощальная повесть», исчезнувшая гоголевская non-fiction? Литературная мистификация Гоголя? Или она существовала и сгорела в печке вместе со 2-м томом? […] Увы, СЮЖЕТ «Прощальной повести» воспроизвести невозможно, однако выяснить, О ЧЁМ могла идти в ней речь - можно попытаться хоть отчасти реконструировать. Разбирая эпистолярное наследие писателя того временного периода, по многочисленным намёкам и недомолвкам можно предположить, что такое могла быть «Прощальная повесть».
«Самый предмет и дело связано с моим внутренним воспитанием… никак не силах я писать мимо меня самого».
Письмо Н. М. Языкову от 14 июля 1844 г.
«Рождён я вовсе не затем, чтобы произвести эпоху в области литературной. Дело моё проще и ближе… Дело моё - душа и прочное дело жизни. А потому и образ действий моих должен быть прочен, и сочинять должен я прочно»
Четыре письма разным лицам по поводу «Мёртвых душ».
Нужна ли вам, точно, моя исповедь? Вы взглянете, может быть, холодно на то, что лежит у самого сердца моего, или с иной точки, и тогда может все показаться в другом виде, и, что писано было затем, чтобы объяснить дело, может только потемнить его.
Гоголь - графине А. М. Виельгорской. Письмо без даты, предположительно 1850 г.
«Я никакой новой науки не брался проповедать. Как ученик, кое в чём успевший больше другого, я хотел только открыть другим, как полегче выучивать уроки, которые даются нам наилучшим Учителем. Я думал, что, по прочтению книги, мне будет сказано: «Благодарю тебя, собрат», а не «Благодарю тебя, учитель».
Гоголь, «Авторская исповедь», лето 1847 г.
Понятно, что добравшись до этого тёмного места, мы вступаем на зыбкую почву предположений и догадок, но в таком свете контур «Прощальной повести» становится пусть туманно, но различим. Это должен был быть итог непростых духовных и религиозных поисков Гоголя, подводящий итог его жизни: «Клянусь: я не сочинял и не выдумывал её, она выпелась сама собою из души, которую воспитал Сам Бог испытаньями и горем». […] И ещё: вернувшись из Иерусалима, Гоголь итогами про своё путешествие и ночи, проведённой у гроба Господня ни с кем не делился, словно сберегая для чего-то важного. Почему не предположить, что именно эти впечатления могли стать одной из главных тем повести, бесследно канувшей в Стикс, подземную реку мёртвых?
[…] Впрочем, существует и другое мнение, вполне себе официальное. «Прощальная повесть, о которой Гоголь говорит в IV пункте «Завещания», очевидно, так и не была написана» - таков лаконичный комментарий к академическому собранию сочинений4. «Не была написана» - очень может быть, это вполне в стилистике гоголевского поведения: на последних страницах первой части «Мёртвых душ» писатель самоуверенно обещает читателю их двухтомное продолжение: «…но что до автора, то он ни в каком случае не должен ссориться со своим героем: ещё не мало пути и дороги придётся им пройти вдвоём рука в руку; две большие части впереди - это не безделица». И потом - всё спалить. В этом месте стоит припомнить о грандиозных планах Гоголя, в бытность преподавания в Императорском Петербургском университете, написать многотомную историю Украины, не начатую вовсе.
Что имеется в сухом остатке? Гоголь публично анонсировал (при том, говоря современным сленгом, что за язык его никто не тянул) появление «Прощальной Повести», некого текста, подводящего итог не только всего творчества, но и самой его жизни и своего обещания не выполнил? О повести рассказано так ярко и искренне и что же, Николай Васильевич так и не приступил к работе над ней? Логично предположить, что шесть лет - срок немалый и хотя-бы наброски к ней наверняка существовали. Разве мог Гоголь, считавший ремесло писателя своим божественным предназначением, обмануть Творца и людей, небеса и землю? Религиозные искания Гоголя кончились ничем?
* * *Если вообразить себе некий метафизический процесс, по которому созданное человеческим духом должно материализоваться в нечто вещественное, то всё, что написано Гоголем, видимо, предстанет в образе некого гигантского сооружения. Тогда пред взором должен возникнуть величественный собор, посвящённый Богу и человеку необыкновенной красоты и совершенства, у которого есть только один изъян: он не достроен. Бездонная дыра зияет в самой середине внешнего купола как символ незавершённых «Мёртвых душ», а «Прощальная повесть», этот замковый камень, что должен был запереть внутренний свод этого грандиозного сооружения, упорно возводимого Гоголем на протяжении всей своей жизни, по факту отсутствует. Безмолвным портретом взирает с матовой обложки длинноносый человек в чёрном, язвительно улыбаясь в щегольские усики и сколько не бросай в глаза-бусинки вопросительных взоров, не даёт ответа.
____________________
1 Гоголь Н. В. Сочинения. Издание десятое. Т. I-VII. Текст сверен с собственноручными рукописями автора и первоначальными изданиями его сочинений Николаем Тихонравовым. М., издание книжн. маг. В. Думнова - издание А. Ф. Маркса, 1889-1896.
2 Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений. Т. I-XIV. М., Изд-во АН СССР, 1938-1952.
3 Литературное наследство. М., 1952. Т. 58, стр. 765.
4 Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений. Т. VIII, стр. 787, автор примечания - Л. М. Лотман.