Пространство контрастов, контраст пространств
Россия - страна контрастов. И за всю проведенную в России жизнь я до сих пор не привык к тому чудовищному контрасту между чистотой и уютом малых пространств и грязью и хаосом пространств больших.
Ты сидишь в отличной уютной кофейне, в которой все по-европейски - улыбки персонала, интерьер, меню. Бесплатный вай-фай, опять же. Мягкие кресла. Кофе иногда варят так себе, но это уж раз на раз не приходится. Одним словом - тебе здесь хорошо. Здесь все так, как должно быть, как НОРМАЛЬНО для любого современного и развитого человека.
Кофе выпит, счет оплачен, чаевые оставлены. Ты выходишь на улицу. В большое пространство. И со всех сторон тебя стискивает невыносимой в своем абсурде российской действительностью.
Как, как может соседствовать чистая и опрятная кофейня с этой ужасной улицей, где летом окурками утыканы переполненные урны, а зимой - сугробы рядом? Как может эта красивая деревянная дверь с колокольчиком соседствовать с чудовищной безликой серой дверью из шершавого металла в подъезд за углом? И как, черт побери, эти милые молодые официантки и хипстеры с айпадами, цедящие капучино, обитать в одном городе с этими побитыми жизнью гастарбайтерами и полупьяными мужичонками в мятых кепках, уныло бредущими с открытой «Балтикой тройкой» в руке?
Россия - страна контрастов. Ура-патриоты очень любят выставлять этот факт как свидетельство особенной «духовности» российского населения в противовес Западу. Эта недалекая публика даже не допускает мысли, что все контрасты русской жизни на самом деле выглядят абсурдно, чудовищно и гротескно - при том, что являются суровой реальностью. И это страшно.
Россия - страна контрастов. И главный контраст - между малыми пространствами и большими, которые, в свою очередь, единый знаменатель всех остальных контрастов и конфликтов России и её общества. Коллективизма и индивидуализма, жизнью во имя себя и жизнью во имя государственного монстра, уютом и враждебностью, комфортом и лишениями.
Мы любим нырять в выдуманные писателями и режиссерами темные и мрачные миры - потому что наиболее сладким оказывается миг, когда мы выплываем на поверхность. И пелевинский «Межбанковский комитет» из «Generation Пи» или жестокие гибсоновские улицы будущего из «Нейроманта» оказываются просто буквами на бумаге. А парящий в пустоте Темный город из одноименной гениальной картины Алекса Пройаса оказывается просто кадрами на мониторе или плазме. Но мы не можем вынырнуть из российской жизни - а она ничуть не менее пугающая и гротескная, чем все перечисленное вместе взятое. У выросших здесь не получается (а может, это и вовсе невозможно?..) вырваться из этого непрекращающегося кошмара и трезво оценить его. Мы привыкли к абсурду - и это страшно.
Маэстро Сорокин необычайно точно и правдиво раскрыл в своей гениальной повести «Метель» суть так называемого «русского пространства». Мы тщетно мечемся по этому огромному холодному полю в поисках тепла и смысла - а тем временем и того и другого остается все меньше. А сама Россия все больше напоминает гигантский снеговик с безумной улыбкой и с сосной в качестве члена - эдаким символом дутой «державности».
Пока это единое метафизическое «русское пространство» со всеми его окурками, помойками на обочинах, ржавыми урнами, битым асфальтом, унылым соседством промзон и спальников, существует в том виде, в каком оно есть сейчас - сатирический лозунг «Россия для грустных!» будет актуален.
А русское будет мертвое.
Сергей Яркин
