Ну, не могла не утащить...
Люблю хорошие тексты, а делиться ими, imho, почти так же приятно, как читать.
Оригинал взят у longakero в Мышка-пармезанщица
Всю свою жизнь она скрывала наличие ума.
Пучила вредные прокурорские глазки, взъерошивала шерсть и в дурном беспамятстве билась о стены, стоило только невинно пошуршать пакетом. Интерес к жизни возникал лишь при взлетающем тапке - ей становилось сразу же безумно важно, что делается в другой комнате, быстро-быстро меся лапками она переносила свой мир мелких пакостей и снов в свободную тишину и пустоту.
Сыр пробудил мощнейший интеллект.
Нет, не так.
Пармезан, а не просто сыр, и не пробудил, а взорвал: среди нас забил фонтан гениальности, смущая нас и низвергая в пучину стыда за свою недалёкость.
Все мышки в, принципе, любят сыр, и совершенно неважно, где он расположился на отдых. Мышка видит сыр, сыр её старается не видеть, но всё же они сливаются в единое целое независимо от желания сыра, он как бы исключён из процесса выбора. Любой сыр.
Наша мышка была и в этом не как все - им с сыром было не по пути. Вполне возможно, что их просто как-то не так когда-то познакомили. Серый толстый ослик мышка была упряма, неразговорчива, только брезгливо водила усами, потыкав лапкой в очередную крошку сыра (фета - фи, рокишкис - беее, маасдам - мее, российский в компании с пошехонским - мдя, голландский - туда же, адыгейский - уберите, эдам - к чертям...) и уходила прочь. Иногда от недоумения даже соглашалась посидеть в руках, только бы не пытали чёрт знает чем.
Когда в доме возник пармезан мы не уследили, видимо он проник в предновогодней суете.
Но именно тогда мышка вдруг плотно познакомилась с холодильником, сторожа его хлопающие дверцы, возлюбила вскарабкиваться на колени, нервно следя за рассыпающимся под ножом сыром, лезла мордой в рот и ныла. У мышки прорезался голос. Она хотела общаться, делиться восторгами и вкусовыми ощущениями. Своими, разумеется, зачем нам-то СЫР? Мы и олтерманни обойдёмся.
Вдруг выяснилось, что у мышки громадный словарный запас, и единственное раньше узнаваемое "Этттточтотакое?!" - всего лишь жалкое междометие в освоенном ею лексиконе, мышка теперь понимает всё, решительно всё, даже мысли, особенно волнующе она воспринимает мыслеобраз кошелёк-магазин-порежьте. Она нервной кобылицей танцует, переминаясь у дверей, провожая добытчика СЫРА в небыстрый путь. Она пугается пакетов игриво, давая понять, что шуршащие переносчики СЫРА - это не страшно, а мило и весело. Прелюдия к СЫРУ.
Но не это важно. Еще более вдруг мы узнали, что мышка преотлично шарит в запретах и разрешениях, и все оплошности ушли в настолько глубокое прошлое, что не о чем и говорить, мышка теперь общительна до умопомрачения, ее жёлтые сурово-прокурорские гляделки источают нежность, а цвет у них и вовсе медовый. Шерсть зашелковилась и отдаёт серебром. И любит и узнаёт мышка нынче всю семью, а не только меня. И говорлива мышка стала пуще сороки, хорошо, хоть ночью молчит.
Я не тащусь от пармезана, у меня честные плебейские замашки - я и на костромской хорошо ловлюсь, но теперь вынуждена есть СЫР. Исключительно для того, чтобы сидящая у ног мышка была счастлива, когда боги, давясь амброзией, роняли крохи и для неё.
P.S. Опытным путём удалось выяснить, что даже литовские и латышские пармезаны (ну, как бы пармезаны) могут составить мышкино счастье. Это здорово, нам останется на бензин.
P.P.S. А еще мышка вспомнила, что она не кто-то там, а альфа-кошка, дама в возрасте и неоднократная мать, и теперь мышка гоняет голубоглазую проныру в хвост и гриву, восстанавливая статус-кво.
Оригинал взят у longakero в Мышка-пармезанщица
Всю свою жизнь она скрывала наличие ума.
Пучила вредные прокурорские глазки, взъерошивала шерсть и в дурном беспамятстве билась о стены, стоило только невинно пошуршать пакетом. Интерес к жизни возникал лишь при взлетающем тапке - ей становилось сразу же безумно важно, что делается в другой комнате, быстро-быстро меся лапками она переносила свой мир мелких пакостей и снов в свободную тишину и пустоту.
Сыр пробудил мощнейший интеллект.
Нет, не так.
Пармезан, а не просто сыр, и не пробудил, а взорвал: среди нас забил фонтан гениальности, смущая нас и низвергая в пучину стыда за свою недалёкость.
Все мышки в, принципе, любят сыр, и совершенно неважно, где он расположился на отдых. Мышка видит сыр, сыр её старается не видеть, но всё же они сливаются в единое целое независимо от желания сыра, он как бы исключён из процесса выбора. Любой сыр.
Наша мышка была и в этом не как все - им с сыром было не по пути. Вполне возможно, что их просто как-то не так когда-то познакомили. Серый толстый ослик мышка была упряма, неразговорчива, только брезгливо водила усами, потыкав лапкой в очередную крошку сыра (фета - фи, рокишкис - беее, маасдам - мее, российский в компании с пошехонским - мдя, голландский - туда же, адыгейский - уберите, эдам - к чертям...) и уходила прочь. Иногда от недоумения даже соглашалась посидеть в руках, только бы не пытали чёрт знает чем.
Когда в доме возник пармезан мы не уследили, видимо он проник в предновогодней суете.
Но именно тогда мышка вдруг плотно познакомилась с холодильником, сторожа его хлопающие дверцы, возлюбила вскарабкиваться на колени, нервно следя за рассыпающимся под ножом сыром, лезла мордой в рот и ныла. У мышки прорезался голос. Она хотела общаться, делиться восторгами и вкусовыми ощущениями. Своими, разумеется, зачем нам-то СЫР? Мы и олтерманни обойдёмся.
Вдруг выяснилось, что у мышки громадный словарный запас, и единственное раньше узнаваемое "Этттточтотакое?!" - всего лишь жалкое междометие в освоенном ею лексиконе, мышка теперь понимает всё, решительно всё, даже мысли, особенно волнующе она воспринимает мыслеобраз кошелёк-магазин-порежьте. Она нервной кобылицей танцует, переминаясь у дверей, провожая добытчика СЫРА в небыстрый путь. Она пугается пакетов игриво, давая понять, что шуршащие переносчики СЫРА - это не страшно, а мило и весело. Прелюдия к СЫРУ.
Но не это важно. Еще более вдруг мы узнали, что мышка преотлично шарит в запретах и разрешениях, и все оплошности ушли в настолько глубокое прошлое, что не о чем и говорить, мышка теперь общительна до умопомрачения, ее жёлтые сурово-прокурорские гляделки источают нежность, а цвет у них и вовсе медовый. Шерсть зашелковилась и отдаёт серебром. И любит и узнаёт мышка нынче всю семью, а не только меня. И говорлива мышка стала пуще сороки, хорошо, хоть ночью молчит.
Я не тащусь от пармезана, у меня честные плебейские замашки - я и на костромской хорошо ловлюсь, но теперь вынуждена есть СЫР. Исключительно для того, чтобы сидящая у ног мышка была счастлива, когда боги, давясь амброзией, роняли крохи и для неё.
P.S. Опытным путём удалось выяснить, что даже литовские и латышские пармезаны (ну, как бы пармезаны) могут составить мышкино счастье. Это здорово, нам останется на бензин.
P.P.S. А еще мышка вспомнила, что она не кто-то там, а альфа-кошка, дама в возрасте и неоднократная мать, и теперь мышка гоняет голубоглазую проныру в хвост и гриву, восстанавливая статус-кво.