Увидимся в театре / Лабазы, шалманы, жилые массивы
Офигенно сходила вчера на очередную постановку - не могу не поделиться, хоть впереди и ждут тысяч двадцать ненаписанных знаков.
Итак, сменив за день около пяти потенциальных театральных партнеров после того, как с утра ввиду аврала на работе мне неожиданно отказала mumr_bredun, я обрела соратника в лице давно не виденного мною Гребельникова - единственного в моей биографии гей-френда (ценимого не за то, что мы с ним типа как из "Секса в большом городе", а исключительно за выдающиеся человеческие качества).
Опоздав в центр зала "Беговой" на четверть часа (поезд минут семь стоял на "1905 года", вагон то и дело оборачивался на мое свистящее "Черт, черт"), я подхватила друга и понеслась вместе с ним вдоль Третьего транспортного кольца к ЦДР-овской сцене. Шумно отдуваясь, вбежали мы в фойе, где скромный охранник сообщил нам, что спектакль начинается в восемь.
Район Беговой, полный сталинско-имперских красот, предлагал самые широкие возможности для проведения досуга - все так вкусненько, прямо не знаешь, куда и пойти. "Нет, ну чего-нибудь мы тут, наверное, найдем", - тоскливо и безнадежно молвил Гребельников. Первым встреченным по дороге заведением стал киоск "Живое пиво" с рядом заманчиво блестевших кранов; он предлагал нам насладиться солодовой прохладой прямо при минус одиннадцати, на снегу. Зачем-то купив по пластиковому стакану с "Домашним специальным" (поллитра за шестьдесят рублей!), мы направились во дворы. "Я тут жил, - приговаривал Гребельников. - Я помню, там параллельная улица, и на ней шалманы".
Ступив на параллельную улицу, мы обнаружили там ограды, заборы и то, что, наверное, можно охарактеризовать как "лабазы" - но, честное благородное слово, ни одного кабака. "Я вспомнил! - осенило Гребельникова, когда, сделав широкий круг, мы снова вышли к метро. - Вон там (рукой, одетой в мою перчатку из "Зары", он указал в снежную морозную даль) есть кафе "69 офигевших попугаев"! Такое, знаешь... лесби-место". Домаршировав до лесби-места (я буквально лучилась энтузиазмом), мы обнаружили на его месте целых два стрэйт-банкетных зала - в нижнем при нуле народу гремела группа Muse, верхний был похож на сочинское кафе с креветочными коктейлями. Мы выбрали Сочи.
Едва заказав, я взглянула на часы, которые показывали без трех восемь. Подхватив подругу, Гребельников понесся с ней вдоль Третьего транспортного кольца. Шумно отдуваясь, вбежали мы в фойе, где дама, чем-то похожая на преподавательницу зарубежной литературы Нинель Ивановну Ванникову, сообщила нам, что спектакль начался ровно в восемь и она была бы рада нас пустить, если б только "сцена не была устроена таким образом, что, заходя в зал, вы немедленно оказываетесь прямо на ней вместе с актерами". Отобрав у меня билеты, она царственно начертала на них "действительно 19 марта".
Всем известно - я богиня опозданий (с). Просвещенные люди знают, что Гребельников в этом плане даст мне сто очков вперед. Но вдвоем мы - реально сила. Когда мы вместе - никто не круче, как поет солист группы "Звери" Рома Зверь.
Итак, сменив за день около пяти потенциальных театральных партнеров после того, как с утра ввиду аврала на работе мне неожиданно отказала mumr_bredun, я обрела соратника в лице давно не виденного мною Гребельникова - единственного в моей биографии гей-френда (ценимого не за то, что мы с ним типа как из "Секса в большом городе", а исключительно за выдающиеся человеческие качества).
Опоздав в центр зала "Беговой" на четверть часа (поезд минут семь стоял на "1905 года", вагон то и дело оборачивался на мое свистящее "Черт, черт"), я подхватила друга и понеслась вместе с ним вдоль Третьего транспортного кольца к ЦДР-овской сцене. Шумно отдуваясь, вбежали мы в фойе, где скромный охранник сообщил нам, что спектакль начинается в восемь.
Район Беговой, полный сталинско-имперских красот, предлагал самые широкие возможности для проведения досуга - все так вкусненько, прямо не знаешь, куда и пойти. "Нет, ну чего-нибудь мы тут, наверное, найдем", - тоскливо и безнадежно молвил Гребельников. Первым встреченным по дороге заведением стал киоск "Живое пиво" с рядом заманчиво блестевших кранов; он предлагал нам насладиться солодовой прохладой прямо при минус одиннадцати, на снегу. Зачем-то купив по пластиковому стакану с "Домашним специальным" (поллитра за шестьдесят рублей!), мы направились во дворы. "Я тут жил, - приговаривал Гребельников. - Я помню, там параллельная улица, и на ней шалманы".
Ступив на параллельную улицу, мы обнаружили там ограды, заборы и то, что, наверное, можно охарактеризовать как "лабазы" - но, честное благородное слово, ни одного кабака. "Я вспомнил! - осенило Гребельникова, когда, сделав широкий круг, мы снова вышли к метро. - Вон там (рукой, одетой в мою перчатку из "Зары", он указал в снежную морозную даль) есть кафе "69 офигевших попугаев"! Такое, знаешь... лесби-место". Домаршировав до лесби-места (я буквально лучилась энтузиазмом), мы обнаружили на его месте целых два стрэйт-банкетных зала - в нижнем при нуле народу гремела группа Muse, верхний был похож на сочинское кафе с креветочными коктейлями. Мы выбрали Сочи.
Едва заказав, я взглянула на часы, которые показывали без трех восемь. Подхватив подругу, Гребельников понесся с ней вдоль Третьего транспортного кольца. Шумно отдуваясь, вбежали мы в фойе, где дама, чем-то похожая на преподавательницу зарубежной литературы Нинель Ивановну Ванникову, сообщила нам, что спектакль начался ровно в восемь и она была бы рада нас пустить, если б только "сцена не была устроена таким образом, что, заходя в зал, вы немедленно оказываетесь прямо на ней вместе с актерами". Отобрав у меня билеты, она царственно начертала на них "действительно 19 марта".
Всем известно - я богиня опозданий (с). Просвещенные люди знают, что Гребельников в этом плане даст мне сто очков вперед. Но вдвоем мы - реально сила. Когда мы вместе - никто не круче, как поет солист группы "Звери" Рома Зверь.