.
Наринэ Абгарян пишет:
- Она прожила восемьдесят лет, тридцать три из которых - с проломленной головой. Высокая была, зеленоглазая. Волос каштановый, густой, с медно-рыжим отливом. Когда причёсывалась, аккуратно водила пальцами по тому месту на затылке, где под кожей ходила кость
- Пап, что ты такое говоришь? Как можно жить с проломленной головой?
- Но ведь жила. Нигде подолгу не задерживалась. У неё вещей-то было, раз-два и обчёлся. Соберёт в котомку, и ходит по домам родственников. В одном городе поживёт, потом в другом. К нам приезжала часто. Спала только на полу, просила постелить ближе к окну. Чтобы если что - убежать, объясняла. Ела очень мало, возьмёт кусок хлеба, разломит пополам, половину съест, другую половину спрячет в карман. Вот и вся еда. Никогда не глядела в глаза. Лезешь к ней с расспросами, она молча обнимает тебя и смотрит за спину
- Рассказывала что-то?
- Ничего не рассказывала. Я маленький был, глупый. Говорю - нани, помнишь своего сына? Она морщится, водит рукой по лбу. Не было у меня сына, говорит. Ну как же так, упорствую я, твой сын - это мой дед, Арутюн Абгарян. Его на твоих глазах зарубили ятаганами. А тебе голову проломили прикладом
- Ну почему ты так с ней?
- Мне всего десять лет было, дочка. Хотя и это, боюсь, не оправдывает меня
- А она?
- А она ничего не помнила. Так и прожила всю жизнь в страхе. Нигде подолгу не задерживалась. Не привязывалась к людям, не доверяла домам. Всё ждала, что сейчас начнут ломиться в дверь. Каждый вечер, укладываясь спать, собирала вещи в котомку. Во сне часто пела и плакала
- Что пела?
- Колыбельную
- Пап?
- Я не плачу, дочка. И ты не плачь. Просто помни.
Помню.
Помним!
- Она прожила восемьдесят лет, тридцать три из которых - с проломленной головой. Высокая была, зеленоглазая. Волос каштановый, густой, с медно-рыжим отливом. Когда причёсывалась, аккуратно водила пальцами по тому месту на затылке, где под кожей ходила кость
- Пап, что ты такое говоришь? Как можно жить с проломленной головой?
- Но ведь жила. Нигде подолгу не задерживалась. У неё вещей-то было, раз-два и обчёлся. Соберёт в котомку, и ходит по домам родственников. В одном городе поживёт, потом в другом. К нам приезжала часто. Спала только на полу, просила постелить ближе к окну. Чтобы если что - убежать, объясняла. Ела очень мало, возьмёт кусок хлеба, разломит пополам, половину съест, другую половину спрячет в карман. Вот и вся еда. Никогда не глядела в глаза. Лезешь к ней с расспросами, она молча обнимает тебя и смотрит за спину
- Рассказывала что-то?
- Ничего не рассказывала. Я маленький был, глупый. Говорю - нани, помнишь своего сына? Она морщится, водит рукой по лбу. Не было у меня сына, говорит. Ну как же так, упорствую я, твой сын - это мой дед, Арутюн Абгарян. Его на твоих глазах зарубили ятаганами. А тебе голову проломили прикладом
- Ну почему ты так с ней?
- Мне всего десять лет было, дочка. Хотя и это, боюсь, не оправдывает меня
- А она?
- А она ничего не помнила. Так и прожила всю жизнь в страхе. Нигде подолгу не задерживалась. Не привязывалась к людям, не доверяла домам. Всё ждала, что сейчас начнут ломиться в дверь. Каждый вечер, укладываясь спать, собирала вещи в котомку. Во сне часто пела и плакала
- Что пела?
- Колыбельную
- Пап?
- Я не плачу, дочка. И ты не плачь. Просто помни.
Помню.
Помним!