История вторая, госзнаковсий лист
Школа, место, куда ты приходишь полным надежд на новые знания, общение, приключения, а уходишь... каждый может вписать сюда свое.
Я был отличником, круглым отличником, прилежным умником который поднимал руку только с прямого угла. Не скажу, что учеба давалась мне легко, родители много занимались со мной, помогали с уроками, бывало, я не спал, до полуночи заучивая наизусть какую-нибудь басню, или цокая по полу скакалкой, с целью набить нужное количество прыжков для пятерки по физкультуре. Но впоследствии все давалось легче. У нас был очень дружный и добрый класс, мы всегда держались вместе, не давали друг друга в обиду, число конфликтов было минимальным и они быстро утихали. Классная была добродушной пожилой женщиной, которая наверно относилась к нам, как к своим детям. Долгими зимними днями я ковырял языком, выпадавшие молочные зубы и листал пожелтевшие страницы советских учебников, чирикал маркером на доске, бегал лыжные кроссы в валенках, на лыжах которые я впоследствии видел лишь как древний экспонат на стенах альпийских кафе, писал диктанты, контрольные, изложения, таскал тяжеленую кучу тетрадок и учебников в портфеле dino с харли девидсоном на большом кармане и верил в чудо под новый год. В конце учебного года это давало свои плоды, я получал грамоты, хотя по идее это должны были быть госзнаковские похвальные листы, но из-за бедности в стране их заменяли тоненькие листочки А4, с нанесенной дешевым принтером надписью «грамота». Но, тем не менее, для меня это была высшая награда, я с искренней радостью таскал этот листочек, полученный за все пятерки в графе год. Листок был такой тонкий, что рвался просто от ветра, наверно такой же тонкой на тот момент была призма моей радости, помогавшее мне во всем этом видеть позитив. Но и этой призме и этому листку придеться исчезнуть.
После окончания начальной школы настал пятый класс. Много новых учителей предметов, не все давалось легко и поэтому в четвертях по некоторым предметам были четверки, но за год все равно получалось пять. Однако, по какому-то идиотскому распоряжению какой-то гос. службы или по какой-то другой не менее идиотской причине, похвальные листы давали только тем, у кого были во всех четвертях по всем предметам пятерки. Остальным же, подсуетившееся классные, что бы не было обидно, выдавали распечатанные на принтере грамоты. Причем такие грамоты выдавали даже тем у кого за год выходили четверки, а мне закончившему год на отлично не дали ничего, вообще ничего… Я стоял в этом переполненном спортзале, и со всей надеждой ждал своей заслуженной награды, но ее вручили всем, кроме меня. Я плакал, в моем мире это была катастрофа. Меня утешала классная, говоря о том, какой я умный и вообще, что во всем классе можно положиться только на меня и еще одного паренька, впоследствии окончившего бауманку, но это все конечно не могло остановить того, что творилось внутри меня. Это была трагедия, потоп, мой мир тонул в жестоком наплевательском отношении взрослых.
На следующий год класс поставили во вторую смену, занятия начинались после обеда и поэтому мой поход в школу никто не контролировал. Я потерял интерес к учебе, к знаниям, к учителям, я стал безудержно прогуливать. Вместо школы я бродил вдоль замерзшей Волги и считал это для себя более полезным, нежели посещение занятий. В школе я говорил что болею, родителям, что меня раньше отпускают, ни те, ни другие ничего не подозревали. Весной, когда я прогулял большую часть занятий, родителям наконец-то позвонили из школы, заставили ходить на уроки. Меня не сильно ранили высказывания на счет меня от учителей, в конце концов, по итогам прошлого года, я знал, что им далеко наплевать как на мою учебу, так и на меня, а все эти нравоучения просто подпитка их эго. Да и они не имели толку, ведь я отвечал, сдавал, писал на пять, ко мне невозможно было придраться. И да, кстати говоря, в конце учебного года, на последней странице моего дневника стояли одни пятерки по всем предметам и во всех четвертях. И радостным весенним утром я шел по городским улицам, на которых еще не смыло пыль, но уже проросли листья, и размахивал госзнаковским похвальным листом. Я доказал себе что я могу, и при этом понял что ни мне ни кому бы то другому это просто не нужно. Что-то внутри меня, в один из тех дней, когда я один стоял на берегу Волги, научилось видеть больше знаний на глади воды, чем на страницах учебников. Больше я не испытывал страсти к учебе, я честно отучился, под конец выиграл несколько городских олимпиад и конференций, получил свой аттестат без троек и навсегда закрыл для себя двери школы под номером тринадцать.