Следствие ведут в прямом эфире
В Российской правоохранительной системе режим конфиденциальности из категории «реальность» постепенно переходит в разряд «миф». Тайна следствия нарушается практически ежедневно. Нередко в СМИ даже приводятся цитаты из материалов досудебного расследования, чему есть яркие примеры. Что это - простая человеческая недальновидность, преступная халатность или намеренное нарушение тайны следствия?
Недавно в прессе появились сообщения
о возбуждении уголовного дела по ч. 4 ст. 210 УК РФ «Организация преступного сообщества (преступной организации) или участие в нем (ней)» в отношении Захария Калашова, в криминальных кругах также известного как Шакро Молодой. В них «источники близкие к расследованию» со ссылкой на материалы уголовного дела раскрывают детали деятельности человека, которого окрестили «лидером преступного сообщества России».
СМИ сообщали, что «З.К. Калашов возглавил ОГС после гибели «вора в законе» А.Р. Усояна (Дед Хасан) в 2013 году». Говорилось также о том, что Калашов стал координатором действий криминальных авторитетов рангом пониже и рядовых участников «федерального» ОПС. В частности, «создавал устойчивые связи между различными самостоятельно действующими организованными группами», разрабатывал для них преступные планы, занимался распределением сфер влияния и участвовал в делении дохода.
Сегодня начали говорить и о том, что "Шакро Молодой распределял финансы всех преступных сообществ России".
Чтобы оценить уровень общественной опасности от подобного разглашения конфиденциальной информации, не обязательно быть квалифицированным юристом. Как известно, в отношении лиц, которые находились на связи с Шакро, работали в контролируемом им ЧОПе, других структурах и т.д. действует презумпция невиновности. Конечно, определенные оперативно-розыскные мероприятия проводить можно, но они едва ли смогут дать должный результат в виду своей ограниченности.
Совсем другое дело, когда Шакро Молодой объявляется лидером всего преступного сообщества России. Этот факт позволяет посчитать фигурантом уголовного дела практически любого, кто в той или иной мере контактировал с Шакро или выполнял его указания.
В таких обстоятельствах достаточно зафиксированных в деле агентурных сведений, чтобы существенно расширить перечень негласных оперативно-розыскных мероприятий, в том числе реализуемых в соответствии с судебными постановлениями. Утечка служебных данных и разглашение материалов следствия могут послужить публичным предупреждением другим участникам ОПГ, находящимся на свободе, что в рамках уголовного дела они могут быть взяты под наблюдение с целью установления причастности к тем или иным преступлениям или даже привлечены к ответственности.
Примечательно, что зачастую тем самым «источником» являются люди, имеющие доступ к секретным сведениям. Хотя сотрудники правоохранительных органов давали присягу, преследующую совершенно противоположную цель, а именно - обеспечение сохранности сведений, относящихся к материалам уголовного дела. В их контрактах отдельным пунктом прописано положение о необходимости соблюдать регламенты, в том числе связанные с работой со служебными документами. Те же должностные лица, которые не дают подписку о неразглашении, всё равно связаны соответствующими служебными обязательствами и потому в интересах следствия обязаны хранить молчание.
Обеспечивать конфиденциальность информации, полученной в ходе уголовного судопроизводства, призвана ст. 161 УПК РФ «Недопустимость разглашения данных предварительного расследования». Однако юристы неоднократно обращали внимание на неоднозначность формулировки термина «данные предварительного расследования». Ведь эти «данные» могут содержать как общие сведения, так и информацию, составляющую охраняемую законом тайну.
П.3 вышеуказанной статьи дает следователю право самостоятельно определять степень важности материалов предварительного расследования. Поэтому грань между превышением полномочий и злоупотреблением служебным положением очень тонка. В случае с некомпетентностью сотрудника правоохранительных органов или халатным выполнением должностных обязанностей ситуация более-менее понятна. Пресловутый человеческий фактор!
Но вот когда речь заходит о злоупотреблении служебным положением, возникают закономерные вопросы. Каким способом копируется информация, которая впоследствии передается в руки журналистов? Данные конспектируются или фотографируются с помощью современных гаджетов? А может ксерокопируются? А затем выносятся в кармане пиджака или портфеле? Это тогда уже осознанные действия! И они, несомненно, должны квалифицироваться по-другому.
В совокупности с законом о полиции, номами законодательных актов, регламентирующих права и обязанности сотрудников СКР, ФСБ и прокуратуры всегда можно установить ограничения в распространении информации, относящейся к следственной тайне.
Стоит только по-настоящему захотеть это сделать и приложить усилия. Как говорится, дорогу осилит идущий.
Недавно в прессе появились сообщения
о возбуждении уголовного дела по ч. 4 ст. 210 УК РФ «Организация преступного сообщества (преступной организации) или участие в нем (ней)» в отношении Захария Калашова, в криминальных кругах также известного как Шакро Молодой. В них «источники близкие к расследованию» со ссылкой на материалы уголовного дела раскрывают детали деятельности человека, которого окрестили «лидером преступного сообщества России».
СМИ сообщали, что «З.К. Калашов возглавил ОГС после гибели «вора в законе» А.Р. Усояна (Дед Хасан) в 2013 году». Говорилось также о том, что Калашов стал координатором действий криминальных авторитетов рангом пониже и рядовых участников «федерального» ОПС. В частности, «создавал устойчивые связи между различными самостоятельно действующими организованными группами», разрабатывал для них преступные планы, занимался распределением сфер влияния и участвовал в делении дохода.
Сегодня начали говорить и о том, что "Шакро Молодой распределял финансы всех преступных сообществ России".
Чтобы оценить уровень общественной опасности от подобного разглашения конфиденциальной информации, не обязательно быть квалифицированным юристом. Как известно, в отношении лиц, которые находились на связи с Шакро, работали в контролируемом им ЧОПе, других структурах и т.д. действует презумпция невиновности. Конечно, определенные оперативно-розыскные мероприятия проводить можно, но они едва ли смогут дать должный результат в виду своей ограниченности.
Совсем другое дело, когда Шакро Молодой объявляется лидером всего преступного сообщества России. Этот факт позволяет посчитать фигурантом уголовного дела практически любого, кто в той или иной мере контактировал с Шакро или выполнял его указания.
В таких обстоятельствах достаточно зафиксированных в деле агентурных сведений, чтобы существенно расширить перечень негласных оперативно-розыскных мероприятий, в том числе реализуемых в соответствии с судебными постановлениями. Утечка служебных данных и разглашение материалов следствия могут послужить публичным предупреждением другим участникам ОПГ, находящимся на свободе, что в рамках уголовного дела они могут быть взяты под наблюдение с целью установления причастности к тем или иным преступлениям или даже привлечены к ответственности.
Примечательно, что зачастую тем самым «источником» являются люди, имеющие доступ к секретным сведениям. Хотя сотрудники правоохранительных органов давали присягу, преследующую совершенно противоположную цель, а именно - обеспечение сохранности сведений, относящихся к материалам уголовного дела. В их контрактах отдельным пунктом прописано положение о необходимости соблюдать регламенты, в том числе связанные с работой со служебными документами. Те же должностные лица, которые не дают подписку о неразглашении, всё равно связаны соответствующими служебными обязательствами и потому в интересах следствия обязаны хранить молчание.
Обеспечивать конфиденциальность информации, полученной в ходе уголовного судопроизводства, призвана ст. 161 УПК РФ «Недопустимость разглашения данных предварительного расследования». Однако юристы неоднократно обращали внимание на неоднозначность формулировки термина «данные предварительного расследования». Ведь эти «данные» могут содержать как общие сведения, так и информацию, составляющую охраняемую законом тайну.
П.3 вышеуказанной статьи дает следователю право самостоятельно определять степень важности материалов предварительного расследования. Поэтому грань между превышением полномочий и злоупотреблением служебным положением очень тонка. В случае с некомпетентностью сотрудника правоохранительных органов или халатным выполнением должностных обязанностей ситуация более-менее понятна. Пресловутый человеческий фактор!
Но вот когда речь заходит о злоупотреблении служебным положением, возникают закономерные вопросы. Каким способом копируется информация, которая впоследствии передается в руки журналистов? Данные конспектируются или фотографируются с помощью современных гаджетов? А может ксерокопируются? А затем выносятся в кармане пиджака или портфеле? Это тогда уже осознанные действия! И они, несомненно, должны квалифицироваться по-другому.
В совокупности с законом о полиции, номами законодательных актов, регламентирующих права и обязанности сотрудников СКР, ФСБ и прокуратуры всегда можно установить ограничения в распространении информации, относящейся к следственной тайне.
Стоит только по-настоящему захотеть это сделать и приложить усилия. Как говорится, дорогу осилит идущий.