Айвирин и семь белых гусей
В одной далекой стране жила женщина, именем Айвирин. Она была простая женщина, жила тем, что сама спрядет, да свяжет, да наткет, да сошьет. Богатства у ней никакого не было, а были у нее семь белых гусей - три гусыни и четыре гусака. Гусыни несли яйца, а на тех яйцах выходили пироги - загляденье! - и на те пироги сходилась вся деревня, а иногда и из соседних приходили. Но гусей своих Айвирин никому не показывала - дурного глаза боялась.
Свои-то ее понимали и не сердились - женщина немолодая, живет одна, всего-то богатства - что семь белых гусей, ясное дело, она о них заботится.
Но проезжал однажды через ту деревню король. И надо же было такому случиться, что проезжал он как раз в тот день, когда Айвирин напекла пирогов. Самых простых, с капустой да с грибами, а все равно вышли они всем на радость.
Почуял король запах пирогов и приказал остановиться.
- Откуда здесь, в глуши, где и пшеница не растет, и рожь не вызревает, где тучи не расходятся, а солнце не показывается, может быть такой запах, что и во дворце моем не учуешь? - спросил он.
Ответили ему:
- А это Айвирин печет. Вот ее дом, на самом краю деревни, дальше уж только лес.
Приказал король кучеру:
- А ну-ка пойди к этой Айвирин, купи для нас пирогов, а за труды дай ей золотой.
Золотой - это были для тех мест деньжищи невиданные, и все, кто это видел, принялись прославлять щедрость короля.
А тут надо сказать, что путешествовал с королем один чернокнижник. Вопреки тому, что думают обычно о колдунах, этот вовсе не был старым и седым, был он молод и пригож собой, и король делил с ним ложе, как с женой. И тот чернокнижник сказал:
- Не нужно есть эти пироги, государь мой. Поедем дальше, что тебе в деревенском угощении?
Но король уже так раздразнился запахами, что и слышать ничего не хотел.
Что ж, пошел кучер к Айвирин. Но не дала она ему пирогов.
- Не продаю я свои пироги за деньги, - сказала, - иди, добрый человек, своей дорогой, а золотой мне и вовсе не нужен, я женщина бедная, возьмут да и ограбят. Иди с богом, пусть будет легким путь.
Услышал про такое король, разгневался и послал к Айвирин солдат, чтобы отобрали они пироги ее силой.
И опять сказал чернокнижник:
- Не нужно тебе это угощение, государь мой, возлюбленный. Не для тебя оно. Прошу, едем дальше, пока не случилось беды!
Но не слушал его король, снедаемый голодом.
Пришли солдаты к Айвирин. Вышла она к ним с пустыми руками:
- Сыночки, я уж в годах ваших матерей. Неужто вы у меня отберете еду? У короля на стол каких только яств не подают, а тут пироги простые. Поест он, не понравится ему, велит еще меня казнить. Страшно мне. Идите с богом, и пусть легким будет путь.
Устыдились солдаты, вернулись к королю.
Совсем разгневался король и обратился к чернокнижнику:
- Ты - моя последняя надежда. Иди, заворожи эту женщину, пусть даст она мне свое чудесное кушанье. Видишь, сил нет, умираю от желания попробовать.
В третий раз сказал чернокнижник ему:
- Прошу, государь мой, откажись, совладай с собой. Все, что захочешь, сделаю я для тебя, но забудь об этой женщине и ее пирогах!
Но король настаивал, и чернокнижник, не смея ослушаться, пошел.
Подойдя к дому женщины, он услышал песню. Шла она будто бы из ниоткуда, и была так сладостна и нежна, что слезы сами потекли у молодого колдуна из глаз. И когда потекли они, зрение его прояснилось, и он увидел все, как было на самом деле.
Он стоял на пустоши. Там, где были дома, увидел он холодные скалы, там, где росли деревья, были сухие побеги чертополоха, там, где ходили люди, лишь тени лежали на серой земле. И только дом Айвирин остался таким, каким был.
Вышла женщина к нему, вынесла пирог.
- Возьми, сынок, - сказала она. - Пусть поест твой король. Но сперва послушай песню моих гусей.
Взял чернокнижник сверток и услышал песню первого гуся. Была это песня безнадежности, и, слушая ее, они с Айвирин познали глубочайшее отчаяние, подобное смерти.
Спросил он:
- Не привратница ли ты в царстве мертвых, госпожа?
- Послушай вторую песню, - ответила Айвирин.
Запела вторая гусыня, и была это песня возрождения, и чернокнижник вместе с Айвирин ощутили, что снова стали пятнадцатилетними, и у их ног лежит весь мир.
- Не весенняя ли ты королева, госпожа? - спросил колдун, когда песня кончилась.
- Послушай третью песню, - ответила Айвирин.
И это была песня увядания, и познали они усталый старческий покой, и нашли утешение, глядя на осенние падающие листья.
- Не та ли ты, что утешает всех скорбящих? - спросил теперь чернокнижник, и ответила Айвирин:
- Послушай четвертую песню.
Но чернокнижник возразил:
- Король мой ждет меня, и не могу я нарушить обещание. Кто бы ты ни была, отпусти меня, и, обещаю, приду к тебе, когда буду свободен от службы.
Но Айвирин лишь печально покачала головой.
- Один раз еще ты услышишь песнь белых гусей. И когда услышишь - иди за ней и не оглядывайся. Но если и тогда не пойдешь - станет твоя жизнь прахом, твой дом - скалой, а твой сад - зарослями чертополоха, и только мои пироги напомнят тебе о том, что такое жизнь...
Чернокнижник поклонился женщине и увидел, что стала она прекрасна, глаза у нее были подобны небесным светилам, а руки были - как руки всех матерей. И он понял, что была это Хозяйка Звезд.
Он вернулся к своему королю, отдал ему пирог, и они продолжили свой путь. Чернокнижник не покидал короля до самой его смерти, но всякий раз, когда слышал гусиный клекот, вздрагивал, оборачивался и долго-долго смотрел вдаль.
Свои-то ее понимали и не сердились - женщина немолодая, живет одна, всего-то богатства - что семь белых гусей, ясное дело, она о них заботится.
Но проезжал однажды через ту деревню король. И надо же было такому случиться, что проезжал он как раз в тот день, когда Айвирин напекла пирогов. Самых простых, с капустой да с грибами, а все равно вышли они всем на радость.
Почуял король запах пирогов и приказал остановиться.
- Откуда здесь, в глуши, где и пшеница не растет, и рожь не вызревает, где тучи не расходятся, а солнце не показывается, может быть такой запах, что и во дворце моем не учуешь? - спросил он.
Ответили ему:
- А это Айвирин печет. Вот ее дом, на самом краю деревни, дальше уж только лес.
Приказал король кучеру:
- А ну-ка пойди к этой Айвирин, купи для нас пирогов, а за труды дай ей золотой.
Золотой - это были для тех мест деньжищи невиданные, и все, кто это видел, принялись прославлять щедрость короля.
А тут надо сказать, что путешествовал с королем один чернокнижник. Вопреки тому, что думают обычно о колдунах, этот вовсе не был старым и седым, был он молод и пригож собой, и король делил с ним ложе, как с женой. И тот чернокнижник сказал:
- Не нужно есть эти пироги, государь мой. Поедем дальше, что тебе в деревенском угощении?
Но король уже так раздразнился запахами, что и слышать ничего не хотел.
Что ж, пошел кучер к Айвирин. Но не дала она ему пирогов.
- Не продаю я свои пироги за деньги, - сказала, - иди, добрый человек, своей дорогой, а золотой мне и вовсе не нужен, я женщина бедная, возьмут да и ограбят. Иди с богом, пусть будет легким путь.
Услышал про такое король, разгневался и послал к Айвирин солдат, чтобы отобрали они пироги ее силой.
И опять сказал чернокнижник:
- Не нужно тебе это угощение, государь мой, возлюбленный. Не для тебя оно. Прошу, едем дальше, пока не случилось беды!
Но не слушал его король, снедаемый голодом.
Пришли солдаты к Айвирин. Вышла она к ним с пустыми руками:
- Сыночки, я уж в годах ваших матерей. Неужто вы у меня отберете еду? У короля на стол каких только яств не подают, а тут пироги простые. Поест он, не понравится ему, велит еще меня казнить. Страшно мне. Идите с богом, и пусть легким будет путь.
Устыдились солдаты, вернулись к королю.
Совсем разгневался король и обратился к чернокнижнику:
- Ты - моя последняя надежда. Иди, заворожи эту женщину, пусть даст она мне свое чудесное кушанье. Видишь, сил нет, умираю от желания попробовать.
В третий раз сказал чернокнижник ему:
- Прошу, государь мой, откажись, совладай с собой. Все, что захочешь, сделаю я для тебя, но забудь об этой женщине и ее пирогах!
Но король настаивал, и чернокнижник, не смея ослушаться, пошел.
Подойдя к дому женщины, он услышал песню. Шла она будто бы из ниоткуда, и была так сладостна и нежна, что слезы сами потекли у молодого колдуна из глаз. И когда потекли они, зрение его прояснилось, и он увидел все, как было на самом деле.
Он стоял на пустоши. Там, где были дома, увидел он холодные скалы, там, где росли деревья, были сухие побеги чертополоха, там, где ходили люди, лишь тени лежали на серой земле. И только дом Айвирин остался таким, каким был.
Вышла женщина к нему, вынесла пирог.
- Возьми, сынок, - сказала она. - Пусть поест твой король. Но сперва послушай песню моих гусей.
Взял чернокнижник сверток и услышал песню первого гуся. Была это песня безнадежности, и, слушая ее, они с Айвирин познали глубочайшее отчаяние, подобное смерти.
Спросил он:
- Не привратница ли ты в царстве мертвых, госпожа?
- Послушай вторую песню, - ответила Айвирин.
Запела вторая гусыня, и была это песня возрождения, и чернокнижник вместе с Айвирин ощутили, что снова стали пятнадцатилетними, и у их ног лежит весь мир.
- Не весенняя ли ты королева, госпожа? - спросил колдун, когда песня кончилась.
- Послушай третью песню, - ответила Айвирин.
И это была песня увядания, и познали они усталый старческий покой, и нашли утешение, глядя на осенние падающие листья.
- Не та ли ты, что утешает всех скорбящих? - спросил теперь чернокнижник, и ответила Айвирин:
- Послушай четвертую песню.
Но чернокнижник возразил:
- Король мой ждет меня, и не могу я нарушить обещание. Кто бы ты ни была, отпусти меня, и, обещаю, приду к тебе, когда буду свободен от службы.
Но Айвирин лишь печально покачала головой.
- Один раз еще ты услышишь песнь белых гусей. И когда услышишь - иди за ней и не оглядывайся. Но если и тогда не пойдешь - станет твоя жизнь прахом, твой дом - скалой, а твой сад - зарослями чертополоха, и только мои пироги напомнят тебе о том, что такое жизнь...
Чернокнижник поклонился женщине и увидел, что стала она прекрасна, глаза у нее были подобны небесным светилам, а руки были - как руки всех матерей. И он понял, что была это Хозяйка Звезд.
Он вернулся к своему королю, отдал ему пирог, и они продолжили свой путь. Чернокнижник не покидал короля до самой его смерти, но всякий раз, когда слышал гусиный клекот, вздрагивал, оборачивался и долго-долго смотрел вдаль.