Безделье ч.1
То, что ситуация вышла из под контроля он понял когда ему надоел и фильмы. Прежде так не было, это было лазейкой - фильмы и футбол. Если был еще и дым, то проблем не было в принципе. Впрочем дым был всегда, тут без всяких если. Его не стало ни меньше ни больше, просто если у тебя в доме есть только специи то много их не съесть. Но он ел. И курил. Но приносило ему это все меньше и меньше. Паника не приходила лишь потому, что на панику тоже нужны душевные силы, а они на этот раз похоже покидали его.
Но как ни крути, он был все еще жив, и даже не испытывал ни в чем нужды. Ни в чем, кроме денег и событий в его жизни. Эта ловушка не должны была стать неожиданностью, все должно было быть просчитано заранее, однако прежде казалось, что вот он - золотой рубеж - перешагнуть его, и все остальное уже не так важно. Потерпит. Привыкнет. Главное - этот шаг, в его персональное Сказочное Лето. Вдаль от задымленных улиц и усталых от потного зноя глаз. Туда, где как он думал живет мечта.
Чтобы попасть туда, ему пришлось пройти через двухдневные, банные, муки раскаленного плацкарта, и лишиться всех сбережений, но черт подери оно того стоило. Три недели, за которые, как казалось можно было бы отдать все летние три месяца. Впрочем это как раз не казалось - лето уже порядком осточертело - ничего общего с воспоминаниями из прошлого и о прошлом оно не приносило. Дожди принесли с собой освобождение от чертова пекла, и еще двойную дозу меланхолии. Чертовой меланхолии.
Понимая что Создатель замышлял его "моделью движущейся", он рвался к этому движению, но со стороны, все они больше походили как судороги хворого. Он просто не знал куда себя деть, и это чувство нарастало и сводило его с ума также, как чесоточный зуб, который тебе не разрешают унять. Но он простой воли тут ничего не зависело. В конце концов эта борьба с невидимым врагом (который, впрочем, вполне обозримо сжирал его как морально, как и физически) достала его и он попробовал придать ей хоть какое-то обличье.
"Сделай врага материальным", - сказал он себе, стараясь придать этой идее оттенок чего-то само собой разумеющегося."Придумай его, и станет легче бороться". И он придумал деньги. Вернее нет, сама материя не была его врагом, как впрочем и другом. А вот со своим безденежьем давно надо было что-то делать. "Наделив врага сущностью - лиши его ее. Покажи жестокость. Отбери все себе". Однако тут его ждал неприятный сюрприз. Сущность которой он оделил своего противника оказалась сама не прочь "проявить жестокость", и лишить сущности его самого. Неподатливые двери не просто не желали открываться, но еще и дразнили его. Они скрипели так, будто еще чуть-чуть и они распахнутся с грохотом, однако как он ни давил двери оставались закрыты для него. "Да какого черта?! Сколько же можно?!", - гремело у него в голове - он всегда плохо переносил неудачи, - "терпи и толкай. все будет", - звучало где-то между ушами и грудной клеткой.
Статичные нагрузки никогда не делают людей легче и веселее. В тот вечер ему все надоело окончательно. При этом он знал, что все равно не бросит, потому выбор все равно не было. Оставалось даже не терпеть а просто ждать. Новая Скучаня Ночь подарила ему бутылку портвейна и дождь за окном. Скоро должна была приехать она. В целом ничего не изменилось, поэтому и не могло стать хуже. Впрочем угнетало именно то, что ничего не изменилось. Поставив окрытый сосуд горлышком вниз он спокойно вышел на балкон. Дождь приветствовал его грусть, однако никак не собирался помогать ему. Все шло так, как и должно было идти.
Но как ни крути, он был все еще жив, и даже не испытывал ни в чем нужды. Ни в чем, кроме денег и событий в его жизни. Эта ловушка не должны была стать неожиданностью, все должно было быть просчитано заранее, однако прежде казалось, что вот он - золотой рубеж - перешагнуть его, и все остальное уже не так важно. Потерпит. Привыкнет. Главное - этот шаг, в его персональное Сказочное Лето. Вдаль от задымленных улиц и усталых от потного зноя глаз. Туда, где как он думал живет мечта.
Чтобы попасть туда, ему пришлось пройти через двухдневные, банные, муки раскаленного плацкарта, и лишиться всех сбережений, но черт подери оно того стоило. Три недели, за которые, как казалось можно было бы отдать все летние три месяца. Впрочем это как раз не казалось - лето уже порядком осточертело - ничего общего с воспоминаниями из прошлого и о прошлом оно не приносило. Дожди принесли с собой освобождение от чертова пекла, и еще двойную дозу меланхолии. Чертовой меланхолии.
Понимая что Создатель замышлял его "моделью движущейся", он рвался к этому движению, но со стороны, все они больше походили как судороги хворого. Он просто не знал куда себя деть, и это чувство нарастало и сводило его с ума также, как чесоточный зуб, который тебе не разрешают унять. Но он простой воли тут ничего не зависело. В конце концов эта борьба с невидимым врагом (который, впрочем, вполне обозримо сжирал его как морально, как и физически) достала его и он попробовал придать ей хоть какое-то обличье.
"Сделай врага материальным", - сказал он себе, стараясь придать этой идее оттенок чего-то само собой разумеющегося."Придумай его, и станет легче бороться". И он придумал деньги. Вернее нет, сама материя не была его врагом, как впрочем и другом. А вот со своим безденежьем давно надо было что-то делать. "Наделив врага сущностью - лиши его ее. Покажи жестокость. Отбери все себе". Однако тут его ждал неприятный сюрприз. Сущность которой он оделил своего противника оказалась сама не прочь "проявить жестокость", и лишить сущности его самого. Неподатливые двери не просто не желали открываться, но еще и дразнили его. Они скрипели так, будто еще чуть-чуть и они распахнутся с грохотом, однако как он ни давил двери оставались закрыты для него. "Да какого черта?! Сколько же можно?!", - гремело у него в голове - он всегда плохо переносил неудачи, - "терпи и толкай. все будет", - звучало где-то между ушами и грудной клеткой.
Статичные нагрузки никогда не делают людей легче и веселее. В тот вечер ему все надоело окончательно. При этом он знал, что все равно не бросит, потому выбор все равно не было. Оставалось даже не терпеть а просто ждать. Новая Скучаня Ночь подарила ему бутылку портвейна и дождь за окном. Скоро должна была приехать она. В целом ничего не изменилось, поэтому и не могло стать хуже. Впрочем угнетало именно то, что ничего не изменилось. Поставив окрытый сосуд горлышком вниз он спокойно вышел на балкон. Дождь приветствовал его грусть, однако никак не собирался помогать ему. Все шло так, как и должно было идти.