ВАРВАРИЗАЦИЯ-2010 (часть 3)
Рамазашвили Г. Варваризация-2010 // Индекс. - №31. 2011.
часть 1
часть 2
Антихристианский политический курс
Объявленная Кремлем борьба с «продвижением НАТО на восток» имеет цивилизационную, а вовсе не военную подоплеку. Уже в марте 2011-го правозащитник Путин вновь стал разоблачать Запад, сравнивая военную операцию против подконтрольных ливийскому диктатору вооруженных сил, до этого бомбивших участников протестных акций, со средневековыми крестовыми походами. Само по себе показательно, что Путин противопоставил себя союзу христианских государств - вне зависимости от того, существовал ли он в Средние века или же существует и в наше время. Любитель рассуждать в интервью о том, что участников неразрешенных митингов нужно лупить дубинками по голове, не мог не отождествить себя с ливийцем Муаммаром Каддафи, тоже считающим, что оппозицию нужно разгонять, причем даже не дубинками, а авиационными бомбами.
Это трогательное психологическое сходство подполковника КГБ Путина и лидера ливийской революции, отважно противостоящих «крестоносцам», показывает глубокую антихристианскую сущность обоих режимов. Оба выступают против носителей креста. Кстати, показательно, что в 2008-м, когда Россия вторглась в православную Грузию, один из сыновей Каддафи в интервью «Коммерсанту» поддержал эту военную операцию.
Противостояние путинской России и других стран-изгоев христианскому миру и европейской культуре продиктовано уже цивилизационной несовместимостью демократий подлинных с суверенными.
Российским министрам, чьи сыновья сбивают на пешеходных переходах пожилых прохожих; мэрам, покупающим недоступные англичанам из-за дороговизны дворцы; бывшим президентам, строящим себе замки на морском побережье, угрожает веками формировавшаяся в Европе традиция беспрекословного применения закона. Чем больше территорий, на которых стоят войска НАТО, тем больше появляется подразделений следственных органов и судебных инстанций, способных привлечь кремлевскую клептократию к уголовной ответственности за ее очень небескорыстные Олимпиады и не направленные на спасение заложников боевые атаки на школы и театральные залы.
Только отдаленность НАТО гарантирует российским властям безнаказанность и неприкосновенность.
Африка не может и не станет сажать Путина, Медведева, Лужкова или Сечина на скамью подсудимых. А США и Европа на это способны, хотя и не стремятся демонстрировать свою готовность.
С этим и связана культивируемая подконтрольными Кремлю российскими СМИ ненависть к Западу и военному блоку НАТО. Этим же объясняется и бессмысленное удерживание современных российских границ, - сегментация России будет означать не только уменьшение финансовой мощи этой сырьевой державы, но и уменьшение ее мобилизационного ресурса, необходимого Кремлю при масштабной военной конфронтации.
Понимая, что принципиально ничем не отличаются ни от Хусейна, ни от Каддафи, ни от прошедшего схожую номенклатурную школу Слободана Милошевича, кремлевские политики держатся за большие территории, поскольку только мобилизационный резерв и ядерное оружие могут гарантировать им неприкосновенность, пока Российская Федерация, доведенная собственными же властями при активной поддержке являющегося соучастником населения, не начнет распадаться подобно тому, как это уже произошло с Советским Союзом.
Поскольку слабая оппозиция и неструктурированное гражданское общество не в состоянии изменить политическую систему, остается наблюдать за тем, как Россия, постепенно ослабевая под воздействием катастрофических ошибок Кремля, не начнет превращаться в России малые, которые неизбежно со временем станут объектами таких же эллинских военных вторжений, которые уже пережили Сербия и Ирак, а теперь и Ливия. При вождях, не сильно отличающихся уровнем развития от африканских, никакой другой сценарий не предусмотрен, кроме насильственной колонизации более развитыми цивилизациями.
Не будет преувеличением сказать, что идеология этой войны против западной политической культуры и христианской цивилизации была в открытую упомянута как одна из целей Кремля, идеологом режима Владиславом Сурковым в речи, произнесенной 17 мая 2005 года на генсовете «Деловой России»: «Хорошо бы в Европу убежать, но нас туда не возьмут, Россия - это европейская цивилизация. Это плохо освещенная окраина Европы, но еще не Европа. В этом смысле мы неразрывно связаны с Европой и должны с ней дружить. Это не враги. Это просто конкуренты. Тем обиднее, что мы не враги. Враг - это когда можно героически погибнуть на войне, если с ним столкнуться в лобовом столкновении. В этом есть что-то героическое и прекрасное. А проиграть в конкурентной борьбе - это значит быть лохом. И это мне, кажется, вдвойне обидно. Лучше уж быть врагом, а не, как сейчас, двусмысленными друзьями! Вот как бы что мы хотим».
Известно, что только порядочный человек умеет проигрывать с достоинством. Те же, кто считают, что переигравшему их конкуренту нужно объявить войну, придерживаются криминальной психологии.
Умиленные воспоминания о том, как Путин вместе с другими кагэбэшниками поднимали тост «Никого впереди», являются свидетельством того, что игра без правил приветствуется на уровне правящей бюрократии, для которой победа любой ценой важнее достойного проигрыша в пределах существующих канонов.
Произносящие такие тосты никогда не будут ставить ни перед собой, ни перед своим коллективом, ни перед возглавляемыми ими учреждениями, политическими партиями и режимами задачу добиться лучших результатов. Они будут считать главной целью не дать добиться лучшего результата конкуренту. И это правило будет распространяться на соседа по лестничной площадке, более профессионально подготовленного сослуживца, успешную корпорацию или процветающую страну. Режим, считающий, что лучше враждовать, чем проиграть в конкурентной борьбе, поскольку проигрывать - значит быть «лохом», заведомо не может быть созидательным. Он обрекает страну на поражение - если не военное, то экономическое, поскольку варварское племя скорее сожжет урожай конкурента, чем станет выращивать свой, который, по прогнозам, будет меньше, чем у «врагов». С такой психологией можно вести войны между африканскими племенами (как это произошло, в частности, в Руанде между хуту и тутси), но строить динамично развивающееся общество XXI века не получится.
У каждого племени свои заботы. В те же годы, когда западные астрофизики обсуждают возможность бомбардирования угрожающих земному шару астероидов, способных спровоцировать гибель человечества, поощрявшаяся в ту пору Кремлем партия «Родина» пыталась поставить перед страной задачу очистить улицы «от мусора», под которым понимались выходцы из бывших союзных республик, Жириновский предлагает спасать страну от мирового перенаселения установлением ультраправого режима, а Путин, при котором сажают ученых, рассуждает об отсутствии у западных политиков «логики и совести».
Российские власти вместе с обслуживающей челядью решили заодно и компрометировать христианство. То властителелюбивый Никита Михалков 16 марта 2011 года поведал в московском Доме кино о том, что Господь «посылает бедным японцам девятибалльное землетрясение с цунами» за их «безбожье внутреннее, отсутствие представления о том, что ты не один живешь» [ (http://www.utro.ru/articles/2011/03/17/962859.shtml). ]. Не ограничившись этим, Михалков приписал японцам «постоянное использование» и «унижение окружающего мира». По версии режиссера, Господь сказал провинившемуся народу: «Ребята, вы чего делаете?» Надо полагать, на этом слегка простоватом русском языке с «чего» и «ребята».
Очевидно, что о японцах товарищ Михалков имеет представление исключительно теоретическое. Теперь можно уверенно сказать, что и о христианстве он имеет представление примерно такое же абстрактное и, подобно многим своим соотечественникам, путает Бога с языческим божком, которого можно попросить об истреблении противника.
Незадолго до этого священник храма Святителя Николая в Хамовниках предложил схожую интерпретацию и записал Господа в патриоты России (радует, что не в члены Московского Патриархата, ФСБ или партии думского большинства «Единой России»), который встал на защиту Родины и покарал злых японцев: «...страшный природный катаклизм в Японии есть возмездие этой стране за оскорбление нашего Отечества».
Сложно ожидать от рядового священнослужителя большой мудрости, если за несколько месяцев до него патриарх Кирилл выражал схожие взгляды, то объявляя стихийное бедствие на Гаити «потерей нравственного облика», то интерпретируя бушевавшие летом 2010-го в России пожары как кару за грехи.
Эти простые интерпретации, все, казалось бы, проясняющие, но вместе с тем не объясняющие ничего, годятся для примитивных обществ, которым подполковника КГБ можно выдать за истого православного, а коммерсантов и мракобесов - за митрополитов и больших духовных пастырей. Церковь могла бы сыграть серьезную роль в окультуривании повседневного сознания своих соотечественников, но вместо этого мы наблюдаем, как патриарх и священники соревнуются с варваризованными мирянами в мракобесных интерпретациях событий, компрометируя не только себя, но и христианство.
Охлостан и скифократия
Александр Блок своими словами: «Да, скифы - мы! Да, азиаты» - создал расхожий оборот, охотно используемый политологами и укоренившийся в общественном сознании. Между тем ничего трогательного и умиляющего в скифах нет, и повод для их романтизации найти крайне сложно. Кочевые племена, постепенно оседавшие на разных территориях, не знавшие письменности, но зато, если судить по результатам ряда археологических распопок, коллекционировавшие скальпы своих врагов и прославившиеся варварской способностью пить крепкий алкоголь, не разбавляя, - крайне сомнительный образец для восхищения.
О скифах известно, в частности, что они умертвили своего «западника», еще в VI веке до н.э. Заложив ту традицию, которой придерживалась и Советская Россия, и Россия нынешняя - временами на словах, но нередко и на деле.
Анахарсис был сыном скифского царя Гнура, но поскольку он родился от матери-гречанки, то владел обоими языками. Диоген Лаэртский сообщает, что Анахарсис еще 20-летним молодым человеком прибыл в начале VI века до н.э. в Афины. Он провел в Греции не менее тридцати лет и прославился глубоким умом и философскими взглядами. Упоминается, что его принимал у себя живший в Афинах философ Солон. Разбиравшийся и в законах, и в философии скиф имел несчастье вернуться в Скифию, где был убит за совершение эллинских культовых обрядов. Своим соплеменникам он был практически неизвестен, а те скифы, которые были причастны к расправе над ним, воспринимали Анахарсиса скорее как эллина. Неудивительно, что имя Анахарсиса сохранили именно греческие историки, а репутацию он заслужил настолько хорошую, что ему приписывают цикл писем, на самом деле датирующийся более поздним временим.
Это исторжение эллинизированного или, говоря языком российской политологии, «озападнившегося» скифа из своей национальной и культурной среды имеет многочисленные аналогии и в российской истории.
Сторонники версии, согласно которой Дмитрий, позже объявленный самозванцем, действительно был аристократического происхождения, описывают культурный конфликт, ничем не отличающийся от стоившего жизни в VI веке до н.э. сыну скифского царя Анахарсису.
«Они затаили дикую злобу и готовы мстить именно поэтому... Они почувствовали себя такими маленькими, жалкими, гаденькими по сравнению с этим человеком, что им стало втройне необходимо доказать, что это не царь, не царский сын, что это какой-то самозванец.
Им это было необходимо, чтобы забыть о великодушии, о благородстве, об образованности, о высокой культуре. Они увидели кусочек Запада. Запад пришел на Русь вместе с Димитрием. Щедрый, изысканный, великодушный, благородный, просвещенный. И контраст был настолько нестерпим, что ненависть усилилась. Вместо того, чтобы искренне и честно признать свое поражение и поучиться, после этой очной ставки Русь разбивает зеркала, и железный занавес становится сознательным выбором страны».
Это описание конфликту дает Валерия Новодворская [ Новодворская В. Мой Карфаген обязан быть разрушен. «Олимп». М., 1999. С. 154. ].
Схожую интерпретацию предлагает историк Андрей Буровский: «Современники, в том числе такие, которые видели не согнутые спины бояр и княжат, а настоящих феодальных владык: иностранцы на русской службе, послы иностранных держав многажды отмечали природное величие Дмитрия. ''В нем светилось некое величие, которое невозможно выразить словами и невиданное прежде среди русской знати и еще менее среди людей низкого происхождения... - писал Маржерет. - [Дмитрий] осыпал милостями всех, кого только успел. Заплатил долги Ивана IV. Вернул из ссылки всех сосланных при Годунове, всем вернул отнятые имения, всем разрешил жениться. Объявил свободу свободного выезда из Московии и свободного въезда, а также свободу торговли...
Стал приглашать иностранцев, знающих ремесла и науки. Стал готовиться к войне за овладение Крымом: проводить маневры, готовить оружие. Начал политику сближения с европейскими странами. Любознательный, умный, живой и доступный в обращении, он любил новое, охотно вступал в беседы с боярами и постоянно уличал их в невежестве... И был при этом снисходителен. Невероятно, не по-московски снисходителен… А кроме того, от него просто ''пахнет'' Западной Русью. Множество бытовых деталей: способ прикладываться к иконам, здороваться, говорить с людьми, одеваться - в глазах современников делали очевидным: перед ними западный русский…
Что делать с дремотной страной, которую он хочет расшевелить? Что делать западному русскому, то есть русскому европейцу?.. Если не на Киевщине, то в Великом княжестве Литовском, в Белой и Черной Руси, по крайней мере, он пока еще дома…
Кто первым открыл огонь, уже трудно установить. Потом на трупе царя насчитали 22 огнестрельных ранения» [ Бушков Александр, Буровский Андрей. Россия, которой не было 2. Русская Атлантида. «Бонус» - Красноярск, «Олма-пресс» - М., 2002. С. 416-419. ].
Войны за пальму
В 2010 году президент Медведев попозировал на Курильских островах, вызвав недовольство у считающих эти территории своими японцев и глубокое недоумение у тех граждан России, кто еще сохранил способность думать самостоятельно.
О существовании Курильских островов большинство жителей России знает только то, что они некогда принадлежали Японии. Ни о какой курильской продукции либо природных богатствах ни мне, ни моим друзьям отродясь слышать не доводилось. Советский энциклопедический словарь (М., 1990, с. 682) скупо упоминает промысел рыбы и морского зверя. Для Японии, площадь которой достигает 372 тыс. км², занимаемые Курилами 15,6 тыс. км² равнозначны более чем 4% ныне подчиняющейся этому государству территории. Для России же Курильские острова не более, чем символ военной победы 65-летней давности. Размеры стран несоизмеримы, хотя по численности населения Япония со 127 миллионами уже не уступает России с ее 142 миллионами. Главное же различие заключается в том, что Япония является современной страной с развитыми технологиями, в то время как ее западная соседка по многим показателям борется за пальму первенства со странами третьего мира (преимущественно африканскими).
Затянувшееся пребывание в составе России больших перспектив Курильским островам не дает, и тем не менее удержание этих территорий становится для Москвы бессмысленной самоцелью, так как, не стремясь обеспечить их экономическое развитие и высокий жизненный уровень местному населению, власти делают его заложником политической концепции «пускай запустенье, зато наше».
Кто-нибудь слышал об экономическом чуде на Курильских островах? Сама постановка вопроса звучит в российских условиях несколько неестественно. Удерживают из принципа, всякому здравому смыслу вопреки. Ни у кого, включая даже сторонников советского государственного устройства, не вызывает сомнения, что на Курилах, если они вернутся под юрисдикцию Японии, уже лет через 10-15 будет обычное японское чудо с высокотехнологичными производствами и развитой инфраструктурой.
Племенной принцип территориального деления, столь симпатичный московским вождям, в XXI веке годится для бедных стран где-нибудь в Африке, но никак не для страны, претендующей на культурную и политическую связь с Европой. Очередной этап глобализации состоялся, и поэтому даже традиционалистская и достаточно консервативная Япония является не столько изолированным островным государством, сколько одной из научных лабораторий, результатами работ которой может пользоваться любой континент.
Курилы, если их передать Японии, вернутся российским гражданам в виде произведенной там продукции - будь то роботы либо новейшее медицинское оборудование, которое пригодится при спасении человеческих жизней. При современных масштабах глобализации, вопрос заключается не в том, чей национальный флаг будет веять над территориями, а в том, чья юрисдикция обеспечит наибольшее развитие ее жителям.
Курилы должны стать нарицательным именем для любой территории, которую государство удерживает, несмотря на то, что не может и не планирует обеспечить его развития. Это тоже своего рода африканизация по-московски, которая не сулит населению никаких хороших перспектив, а природные ресурсы быстро приводит к истощению.
Практически всюду, где Кремль нес «счастье народам», происходила неизбежная африканизация. Куба с ее нищенским населением; питающаяся подножным кормом Северная Корея; неблагополучный Вьетнам; до сих пор пребывающий в состоянии гражданской войны Афганистан; пустующая Абхазия, из которой сбежали не только грузины, но и многие абхазы; обезлюдевшая Южная Осетия; Курильские острова, которым, пока они не будут возвращены Японии, не светит никакого японского чуда, - всем этим территориям Москва уже принесла свою африканизацию, поэтому неудивительно, что, спровоцировав там отсталость на многие поколения вперед, Кремль не мог не заняться африканизацией уже собственных земель.
К тем, кто будет нас раскапывать
Подобно тому, как сейчас Россия всеми силами сопротивляется «продвижению НАТО на восток», скифы - в том же северном Причерноморье - сопротивлялись античной колонизации. Сейчас, по прошествии более чем двух тысячелетий, у археологов не вызывает никакого сомнения, кто именно был носителем культуры, легшей в основу Европейской Цивилизации. И это были совсем не скифы, а греческие колонисты, принесшие на эти земли законы и письменность, архитектурные стандарты и водопровод.
Уважаемый Сергей Григорьянц, утверждая в статье «О все еще памятных русских мифах» [ «Индекс/Досье на цензуру», № 30, с. 267 (http://index.org.ru/journal/30/27-grigorianz.html). ], что «от греков остались дворцы и храмы, от этрусков - гробницы с фресками и скульптурой, а от скифов - ничего, куда можно было бы войти, ощутить пространство, дух, мир среды и пропорций», допускает неточность. Постройки оседлых скифов в том же северном Причерноморье сохранились. Более того, изредка встречаются даже основания кочевых юрт (возможно, впрочем, и не скифских), кстати, значительно реже публикуемых археологами, а потому мало известных. Скифские постройки (уместно оговориться, что эти постройки принято считать скифскими, так как подлинный этнический состав «строителей» археологи назвать не могут), особенно в сельских поселениях, характеризуются довольно убогой кладкой. Это, безусловно, совсем не квадры эллинистических усадеб или римских крепостей (хотя и такие встречаются при повторном использовании, как, кстати, и надгробья с разграбленных некрополей), но пространство ощутить вполне удается. Более того, например, российская экспедиция, раскапывающая поселение Кара-Тобе неподалеку от города Саки, несколько лет назад построила, используя замеры исследованного скифского здания, его копию, немного уменьшив размеры, но сохранив пропорции. Это явно не Микены, и довольно скромные представления об архитектуре, которую тут же хочется закавычить, составить на раскопках удается.
Разницу можно понять, побывав на одном и том же городище несколько раз и увидев, как держится уже раскопанная стена на открытом воздухе в зависимости от того, кем она была построена. Стены, приписываемые греческим колонистам, как правило, выдерживают на открытом воздухе не одно десятилетие - особенно, если экспедиция позаботится о необходимом минимуме консервационных работ, например, оставив поверх кладок слой дерна. Стены же предположительно скифской постройки разрушаются значительно быстрее, так как, в отличие от греческих, они сложены преимущественно из плохо подогнанного друг к другу и зачастую не обработанного камня, и по мере того как редко сохраняющиеся остатки обмазки осыпаются, а глиняный или глиняно-земляной раствор, на который камень клали, выветривается, кладка начинает попросту разваливаться - особенно, если по остаткам стен разгуливают туристы. Сильный ливень может за одну ночь попросту размыть и обвалить такую кладку.
Разница заключается в том, что греки возводили общественно значимые здания на века; а время бытования скифских построек можно оценить весьма скромно. Наибольшее впечатление производит конечно же разница в строительной культуре. Я примерно понял, как должен был выглядеть скифский дом, увидев фотографии бедных цыганских построек, возведенных в Восточной Европе. Это очень варварское по качеству строительство.
Если задуматься над тем, что останется от современной России археологам, которые будут изучать ее жизненный уклад и общественный строй через 2000 лет, то уже сейчас можно спрогнозировать, что только благодаря письменности исследователи не станут в один голос утверждать, что Россия являлась то ли колонией, то ли рыночным придатком Китая и других поставщиков сравнительно некачественной продукции массового потребления.
Фрагменты вооружения и техники будут указывать на наличие своего ВПК, хотя во многом еще советского. Более современные образцы будут встречаться заметно реже.
Банки Пепси-Колы будут служить доказательством состоявшейся глобализации, но подозреваю, что, по крайней мере, по археологическим материалам конца XX - начала XXI века археологи едва ли увидят признаки промышленного развития. По крайней мере, техника будет определяться как преимущественно привезенная или в лучшем случае произведенная по лицензии.
Ставшие к тому моменту уже безнадежно древними культурные слои Москвы нашего времени будут неприятно поражать малым количеством хорошо сохранившихся строительных комплексов XVIII-XIX веков, предусмотрительно разрушенных сперва родной партией большевиков, а затем не менее заботливым товарищем Лужковым с супругой. Сохранность строительных комплексов дореволюционного Петербурга, надеюсь, будет значительно лучшей.
Раскопанная российская столица рубежа XX-XXI вв. будет выглядеть так, словно пережила разрушительную войну, поскольку многие строительные периоды практически не будут представлены мало-мальски прилично сохранившимися образцами. В то же время явных признаков пребывания Москвы на осадном положении найдено не будет, может быть, за исключением каких-то объектов военного назначения, относящихся к тридцатым - сороковым годам. Археологи будущего испытают серьезные затруднения, пытаясь объяснить, за какой надобностью, не отдав Москвы неприятельским властям, собственное население занималось методичным разрушением старого города. На конференциях будут высказываться осторожные предположения о том, что старые строительные комплексы были снесены в связи с их убогостью, но если сохранятся в каком-то оцифрованном виде либо на полуистлевшей бумаге изображения дореволюционного города, найдутся скептики, которые станут искать, как сейчас принято выражаться среди археологов, «культовый» смысл в собственноручном разрушении красивой архитектуры. Словом, нас будут изучать, как современные нам археологи изучают Древний Египет, с той существенной разницей, что величественных и загадочных построек наше время будущим поколениям явно не оставит.
Осуществляемая российскими властями варваризация государства лишь усложнит эту проблему. Боюсь, Россию станут раскапывать археологи, специализирующиеся на истории слаборазвитых стран какого-нибудь пластикового или силиконового века.
Заговор нерадивых пастухов
У меня есть хобби. Оказываясь в Крыму, я договариваюсь с местными и ухожу на целый день пасти коров. Хотя сперва я имел глупость бегать за каждой в отдельности (а в сельском стаде их было около пятидесяти), довольно быстро я приноровился, и местные не опасались доверять мне стадо, они только помогали выгнать его ранним утром из села, а вечером встречали, дабы коровы не разбрелись по дворам и садам.
Однажды, после того как я пас коров дня три подряд, настала очередь молодого крымского татарина Авамиля С-ва. Встретившись со мной на следующий день, он осведомился, почему я «распустил дисциплину в стаде?».
Привыкшие к моему демократичному подходу, коровы паслись вольготно. Пользуясь терминологией российского премьера, мои коровы «ураганили» и активно «шакалили» на сочных пастбищах, возвращаясь по вечерам в село сильно округлившимися. Они давали много молока; хозяева сдавали излишки молокозаводу, а я нагуливал километры, следя за стадом. Среди местных я быстро прослыл хорошим пастухом.
Авамиль знает пастушье мастерство намного лучше меня, но, поскольку коров он не любит и, кажется, молока тоже, он предпочитал придерживаться диаметрально противоположной методики. Если ему было лень пасти, он загонял стадо на пологую возвышенность, тянущуюся вдоль дороги, по недоразумению называемой местными «горой». Растительность там чахлая. Задерживаться на этой возвышенности коровы не любят и норовят перейти через дорогу поближе к лесополосе, где травы значительно больше.
В отличие от меня, не находящий большого удовольствия в больших переходах Авамиль иногда экономит силы и держит их полдня на пригорке, а чтобы коровы не норовили перейти через дорогу, закидывает наиболее инициативных камнями.
Замордованные коровы после этого не смеют его ослушаться, но в те дни, когда Авамиль их пасет, надои падают почти вдвое, если только родители не велят ему пройти ближе к морю.
Разница достигала 86,7%, то есть, направляя коров по травяным пастбищам, я гарантировал владельцам коров почти вдвое больше молока, чем они получали, если Авамиль пас их «на горе». Убедившись в том, что после моих смен его коровы (а это добрая половина общей численности сельского стада) дают 56 литров молока против 30-ти, достающихся ему после смен Авамиля, его отец предложил мне пасти стадо за постоянную зарплату. Деньги мне нужны не были, и пас я ради удовольствия, чего селяне, надо сказать, понять никак не могли.
Глядя на то, как российские власти пытаются замордовать гражданское общество, я не могу не вспоминать, как Авамиль контролировал стадо коров. Поскольку в стаде всегда есть две-три вольнодумные коровы, способные увлечь за собой всех остальных в поисках лучших пастбищ, он подвергал именно эти особи образцово-показательным наказаниям, и, держа стадо в страхе, мог полдня дремать на пригорке.
Коровы считали Авамиля за деспота, боялись его и молока давали мало. Меня же они считали за ровню, особо не опасались и даже не стыдились делать вид, что не слышат моих грозных предупреждений, но зато молока давали в два раза больше. Я не мешал им пастись, а они не давали мне повода стыдиться селян.
Думаю, что в общении не только с оппозицией и политическими партиями, но и с разными профессиональными группами в России было бы полезно придерживаться схожей методики. Следить за тем, чтобы им привольно паслось, и камнями в них не швырять. Глядишь, начнут давать много молока.
Пока же мы наблюдаем, как ОМОН с особым усердием и неуместной жестокостью разгоняет и без того малочисленные оппозиционные митинги, и потому разговоры о «медведевской оттепели» имеет смысл возобновить только тогда, когда «коровы» начнут давать больше молока.
http://krotov.info/libr_min/17_r/am/azashvili_0.htm
часть 1
часть 2
Антихристианский политический курс
Объявленная Кремлем борьба с «продвижением НАТО на восток» имеет цивилизационную, а вовсе не военную подоплеку. Уже в марте 2011-го правозащитник Путин вновь стал разоблачать Запад, сравнивая военную операцию против подконтрольных ливийскому диктатору вооруженных сил, до этого бомбивших участников протестных акций, со средневековыми крестовыми походами. Само по себе показательно, что Путин противопоставил себя союзу христианских государств - вне зависимости от того, существовал ли он в Средние века или же существует и в наше время. Любитель рассуждать в интервью о том, что участников неразрешенных митингов нужно лупить дубинками по голове, не мог не отождествить себя с ливийцем Муаммаром Каддафи, тоже считающим, что оппозицию нужно разгонять, причем даже не дубинками, а авиационными бомбами.
Это трогательное психологическое сходство подполковника КГБ Путина и лидера ливийской революции, отважно противостоящих «крестоносцам», показывает глубокую антихристианскую сущность обоих режимов. Оба выступают против носителей креста. Кстати, показательно, что в 2008-м, когда Россия вторглась в православную Грузию, один из сыновей Каддафи в интервью «Коммерсанту» поддержал эту военную операцию.
Противостояние путинской России и других стран-изгоев христианскому миру и европейской культуре продиктовано уже цивилизационной несовместимостью демократий подлинных с суверенными.
Российским министрам, чьи сыновья сбивают на пешеходных переходах пожилых прохожих; мэрам, покупающим недоступные англичанам из-за дороговизны дворцы; бывшим президентам, строящим себе замки на морском побережье, угрожает веками формировавшаяся в Европе традиция беспрекословного применения закона. Чем больше территорий, на которых стоят войска НАТО, тем больше появляется подразделений следственных органов и судебных инстанций, способных привлечь кремлевскую клептократию к уголовной ответственности за ее очень небескорыстные Олимпиады и не направленные на спасение заложников боевые атаки на школы и театральные залы.
Только отдаленность НАТО гарантирует российским властям безнаказанность и неприкосновенность.
Африка не может и не станет сажать Путина, Медведева, Лужкова или Сечина на скамью подсудимых. А США и Европа на это способны, хотя и не стремятся демонстрировать свою готовность.
С этим и связана культивируемая подконтрольными Кремлю российскими СМИ ненависть к Западу и военному блоку НАТО. Этим же объясняется и бессмысленное удерживание современных российских границ, - сегментация России будет означать не только уменьшение финансовой мощи этой сырьевой державы, но и уменьшение ее мобилизационного ресурса, необходимого Кремлю при масштабной военной конфронтации.
Понимая, что принципиально ничем не отличаются ни от Хусейна, ни от Каддафи, ни от прошедшего схожую номенклатурную школу Слободана Милошевича, кремлевские политики держатся за большие территории, поскольку только мобилизационный резерв и ядерное оружие могут гарантировать им неприкосновенность, пока Российская Федерация, доведенная собственными же властями при активной поддержке являющегося соучастником населения, не начнет распадаться подобно тому, как это уже произошло с Советским Союзом.
Поскольку слабая оппозиция и неструктурированное гражданское общество не в состоянии изменить политическую систему, остается наблюдать за тем, как Россия, постепенно ослабевая под воздействием катастрофических ошибок Кремля, не начнет превращаться в России малые, которые неизбежно со временем станут объектами таких же эллинских военных вторжений, которые уже пережили Сербия и Ирак, а теперь и Ливия. При вождях, не сильно отличающихся уровнем развития от африканских, никакой другой сценарий не предусмотрен, кроме насильственной колонизации более развитыми цивилизациями.
Не будет преувеличением сказать, что идеология этой войны против западной политической культуры и христианской цивилизации была в открытую упомянута как одна из целей Кремля, идеологом режима Владиславом Сурковым в речи, произнесенной 17 мая 2005 года на генсовете «Деловой России»: «Хорошо бы в Европу убежать, но нас туда не возьмут, Россия - это европейская цивилизация. Это плохо освещенная окраина Европы, но еще не Европа. В этом смысле мы неразрывно связаны с Европой и должны с ней дружить. Это не враги. Это просто конкуренты. Тем обиднее, что мы не враги. Враг - это когда можно героически погибнуть на войне, если с ним столкнуться в лобовом столкновении. В этом есть что-то героическое и прекрасное. А проиграть в конкурентной борьбе - это значит быть лохом. И это мне, кажется, вдвойне обидно. Лучше уж быть врагом, а не, как сейчас, двусмысленными друзьями! Вот как бы что мы хотим».
Известно, что только порядочный человек умеет проигрывать с достоинством. Те же, кто считают, что переигравшему их конкуренту нужно объявить войну, придерживаются криминальной психологии.
Умиленные воспоминания о том, как Путин вместе с другими кагэбэшниками поднимали тост «Никого впереди», являются свидетельством того, что игра без правил приветствуется на уровне правящей бюрократии, для которой победа любой ценой важнее достойного проигрыша в пределах существующих канонов.
Произносящие такие тосты никогда не будут ставить ни перед собой, ни перед своим коллективом, ни перед возглавляемыми ими учреждениями, политическими партиями и режимами задачу добиться лучших результатов. Они будут считать главной целью не дать добиться лучшего результата конкуренту. И это правило будет распространяться на соседа по лестничной площадке, более профессионально подготовленного сослуживца, успешную корпорацию или процветающую страну. Режим, считающий, что лучше враждовать, чем проиграть в конкурентной борьбе, поскольку проигрывать - значит быть «лохом», заведомо не может быть созидательным. Он обрекает страну на поражение - если не военное, то экономическое, поскольку варварское племя скорее сожжет урожай конкурента, чем станет выращивать свой, который, по прогнозам, будет меньше, чем у «врагов». С такой психологией можно вести войны между африканскими племенами (как это произошло, в частности, в Руанде между хуту и тутси), но строить динамично развивающееся общество XXI века не получится.
У каждого племени свои заботы. В те же годы, когда западные астрофизики обсуждают возможность бомбардирования угрожающих земному шару астероидов, способных спровоцировать гибель человечества, поощрявшаяся в ту пору Кремлем партия «Родина» пыталась поставить перед страной задачу очистить улицы «от мусора», под которым понимались выходцы из бывших союзных республик, Жириновский предлагает спасать страну от мирового перенаселения установлением ультраправого режима, а Путин, при котором сажают ученых, рассуждает об отсутствии у западных политиков «логики и совести».
Российские власти вместе с обслуживающей челядью решили заодно и компрометировать христианство. То властителелюбивый Никита Михалков 16 марта 2011 года поведал в московском Доме кино о том, что Господь «посылает бедным японцам девятибалльное землетрясение с цунами» за их «безбожье внутреннее, отсутствие представления о том, что ты не один живешь» [ (http://www.utro.ru/articles/2011/03/17/962859.shtml). ]. Не ограничившись этим, Михалков приписал японцам «постоянное использование» и «унижение окружающего мира». По версии режиссера, Господь сказал провинившемуся народу: «Ребята, вы чего делаете?» Надо полагать, на этом слегка простоватом русском языке с «чего» и «ребята».
Очевидно, что о японцах товарищ Михалков имеет представление исключительно теоретическое. Теперь можно уверенно сказать, что и о христианстве он имеет представление примерно такое же абстрактное и, подобно многим своим соотечественникам, путает Бога с языческим божком, которого можно попросить об истреблении противника.
Незадолго до этого священник храма Святителя Николая в Хамовниках предложил схожую интерпретацию и записал Господа в патриоты России (радует, что не в члены Московского Патриархата, ФСБ или партии думского большинства «Единой России»), который встал на защиту Родины и покарал злых японцев: «...страшный природный катаклизм в Японии есть возмездие этой стране за оскорбление нашего Отечества».
Сложно ожидать от рядового священнослужителя большой мудрости, если за несколько месяцев до него патриарх Кирилл выражал схожие взгляды, то объявляя стихийное бедствие на Гаити «потерей нравственного облика», то интерпретируя бушевавшие летом 2010-го в России пожары как кару за грехи.
Эти простые интерпретации, все, казалось бы, проясняющие, но вместе с тем не объясняющие ничего, годятся для примитивных обществ, которым подполковника КГБ можно выдать за истого православного, а коммерсантов и мракобесов - за митрополитов и больших духовных пастырей. Церковь могла бы сыграть серьезную роль в окультуривании повседневного сознания своих соотечественников, но вместо этого мы наблюдаем, как патриарх и священники соревнуются с варваризованными мирянами в мракобесных интерпретациях событий, компрометируя не только себя, но и христианство.
Охлостан и скифократия
Александр Блок своими словами: «Да, скифы - мы! Да, азиаты» - создал расхожий оборот, охотно используемый политологами и укоренившийся в общественном сознании. Между тем ничего трогательного и умиляющего в скифах нет, и повод для их романтизации найти крайне сложно. Кочевые племена, постепенно оседавшие на разных территориях, не знавшие письменности, но зато, если судить по результатам ряда археологических распопок, коллекционировавшие скальпы своих врагов и прославившиеся варварской способностью пить крепкий алкоголь, не разбавляя, - крайне сомнительный образец для восхищения.
О скифах известно, в частности, что они умертвили своего «западника», еще в VI веке до н.э. Заложив ту традицию, которой придерживалась и Советская Россия, и Россия нынешняя - временами на словах, но нередко и на деле.
Анахарсис был сыном скифского царя Гнура, но поскольку он родился от матери-гречанки, то владел обоими языками. Диоген Лаэртский сообщает, что Анахарсис еще 20-летним молодым человеком прибыл в начале VI века до н.э. в Афины. Он провел в Греции не менее тридцати лет и прославился глубоким умом и философскими взглядами. Упоминается, что его принимал у себя живший в Афинах философ Солон. Разбиравшийся и в законах, и в философии скиф имел несчастье вернуться в Скифию, где был убит за совершение эллинских культовых обрядов. Своим соплеменникам он был практически неизвестен, а те скифы, которые были причастны к расправе над ним, воспринимали Анахарсиса скорее как эллина. Неудивительно, что имя Анахарсиса сохранили именно греческие историки, а репутацию он заслужил настолько хорошую, что ему приписывают цикл писем, на самом деле датирующийся более поздним временим.
Это исторжение эллинизированного или, говоря языком российской политологии, «озападнившегося» скифа из своей национальной и культурной среды имеет многочисленные аналогии и в российской истории.
Сторонники версии, согласно которой Дмитрий, позже объявленный самозванцем, действительно был аристократического происхождения, описывают культурный конфликт, ничем не отличающийся от стоившего жизни в VI веке до н.э. сыну скифского царя Анахарсису.
«Они затаили дикую злобу и готовы мстить именно поэтому... Они почувствовали себя такими маленькими, жалкими, гаденькими по сравнению с этим человеком, что им стало втройне необходимо доказать, что это не царь, не царский сын, что это какой-то самозванец.
Им это было необходимо, чтобы забыть о великодушии, о благородстве, об образованности, о высокой культуре. Они увидели кусочек Запада. Запад пришел на Русь вместе с Димитрием. Щедрый, изысканный, великодушный, благородный, просвещенный. И контраст был настолько нестерпим, что ненависть усилилась. Вместо того, чтобы искренне и честно признать свое поражение и поучиться, после этой очной ставки Русь разбивает зеркала, и железный занавес становится сознательным выбором страны».
Это описание конфликту дает Валерия Новодворская [ Новодворская В. Мой Карфаген обязан быть разрушен. «Олимп». М., 1999. С. 154. ].
Схожую интерпретацию предлагает историк Андрей Буровский: «Современники, в том числе такие, которые видели не согнутые спины бояр и княжат, а настоящих феодальных владык: иностранцы на русской службе, послы иностранных держав многажды отмечали природное величие Дмитрия. ''В нем светилось некое величие, которое невозможно выразить словами и невиданное прежде среди русской знати и еще менее среди людей низкого происхождения... - писал Маржерет. - [Дмитрий] осыпал милостями всех, кого только успел. Заплатил долги Ивана IV. Вернул из ссылки всех сосланных при Годунове, всем вернул отнятые имения, всем разрешил жениться. Объявил свободу свободного выезда из Московии и свободного въезда, а также свободу торговли...
Стал приглашать иностранцев, знающих ремесла и науки. Стал готовиться к войне за овладение Крымом: проводить маневры, готовить оружие. Начал политику сближения с европейскими странами. Любознательный, умный, живой и доступный в обращении, он любил новое, охотно вступал в беседы с боярами и постоянно уличал их в невежестве... И был при этом снисходителен. Невероятно, не по-московски снисходителен… А кроме того, от него просто ''пахнет'' Западной Русью. Множество бытовых деталей: способ прикладываться к иконам, здороваться, говорить с людьми, одеваться - в глазах современников делали очевидным: перед ними западный русский…
Что делать с дремотной страной, которую он хочет расшевелить? Что делать западному русскому, то есть русскому европейцу?.. Если не на Киевщине, то в Великом княжестве Литовском, в Белой и Черной Руси, по крайней мере, он пока еще дома…
Кто первым открыл огонь, уже трудно установить. Потом на трупе царя насчитали 22 огнестрельных ранения» [ Бушков Александр, Буровский Андрей. Россия, которой не было 2. Русская Атлантида. «Бонус» - Красноярск, «Олма-пресс» - М., 2002. С. 416-419. ].
Войны за пальму
В 2010 году президент Медведев попозировал на Курильских островах, вызвав недовольство у считающих эти территории своими японцев и глубокое недоумение у тех граждан России, кто еще сохранил способность думать самостоятельно.
О существовании Курильских островов большинство жителей России знает только то, что они некогда принадлежали Японии. Ни о какой курильской продукции либо природных богатствах ни мне, ни моим друзьям отродясь слышать не доводилось. Советский энциклопедический словарь (М., 1990, с. 682) скупо упоминает промысел рыбы и морского зверя. Для Японии, площадь которой достигает 372 тыс. км², занимаемые Курилами 15,6 тыс. км² равнозначны более чем 4% ныне подчиняющейся этому государству территории. Для России же Курильские острова не более, чем символ военной победы 65-летней давности. Размеры стран несоизмеримы, хотя по численности населения Япония со 127 миллионами уже не уступает России с ее 142 миллионами. Главное же различие заключается в том, что Япония является современной страной с развитыми технологиями, в то время как ее западная соседка по многим показателям борется за пальму первенства со странами третьего мира (преимущественно африканскими).
Затянувшееся пребывание в составе России больших перспектив Курильским островам не дает, и тем не менее удержание этих территорий становится для Москвы бессмысленной самоцелью, так как, не стремясь обеспечить их экономическое развитие и высокий жизненный уровень местному населению, власти делают его заложником политической концепции «пускай запустенье, зато наше».
Кто-нибудь слышал об экономическом чуде на Курильских островах? Сама постановка вопроса звучит в российских условиях несколько неестественно. Удерживают из принципа, всякому здравому смыслу вопреки. Ни у кого, включая даже сторонников советского государственного устройства, не вызывает сомнения, что на Курилах, если они вернутся под юрисдикцию Японии, уже лет через 10-15 будет обычное японское чудо с высокотехнологичными производствами и развитой инфраструктурой.
Племенной принцип территориального деления, столь симпатичный московским вождям, в XXI веке годится для бедных стран где-нибудь в Африке, но никак не для страны, претендующей на культурную и политическую связь с Европой. Очередной этап глобализации состоялся, и поэтому даже традиционалистская и достаточно консервативная Япония является не столько изолированным островным государством, сколько одной из научных лабораторий, результатами работ которой может пользоваться любой континент.
Курилы, если их передать Японии, вернутся российским гражданам в виде произведенной там продукции - будь то роботы либо новейшее медицинское оборудование, которое пригодится при спасении человеческих жизней. При современных масштабах глобализации, вопрос заключается не в том, чей национальный флаг будет веять над территориями, а в том, чья юрисдикция обеспечит наибольшее развитие ее жителям.
Курилы должны стать нарицательным именем для любой территории, которую государство удерживает, несмотря на то, что не может и не планирует обеспечить его развития. Это тоже своего рода африканизация по-московски, которая не сулит населению никаких хороших перспектив, а природные ресурсы быстро приводит к истощению.
Практически всюду, где Кремль нес «счастье народам», происходила неизбежная африканизация. Куба с ее нищенским населением; питающаяся подножным кормом Северная Корея; неблагополучный Вьетнам; до сих пор пребывающий в состоянии гражданской войны Афганистан; пустующая Абхазия, из которой сбежали не только грузины, но и многие абхазы; обезлюдевшая Южная Осетия; Курильские острова, которым, пока они не будут возвращены Японии, не светит никакого японского чуда, - всем этим территориям Москва уже принесла свою африканизацию, поэтому неудивительно, что, спровоцировав там отсталость на многие поколения вперед, Кремль не мог не заняться африканизацией уже собственных земель.
К тем, кто будет нас раскапывать
Подобно тому, как сейчас Россия всеми силами сопротивляется «продвижению НАТО на восток», скифы - в том же северном Причерноморье - сопротивлялись античной колонизации. Сейчас, по прошествии более чем двух тысячелетий, у археологов не вызывает никакого сомнения, кто именно был носителем культуры, легшей в основу Европейской Цивилизации. И это были совсем не скифы, а греческие колонисты, принесшие на эти земли законы и письменность, архитектурные стандарты и водопровод.
Уважаемый Сергей Григорьянц, утверждая в статье «О все еще памятных русских мифах» [ «Индекс/Досье на цензуру», № 30, с. 267 (http://index.org.ru/journal/30/27-grigorianz.html). ], что «от греков остались дворцы и храмы, от этрусков - гробницы с фресками и скульптурой, а от скифов - ничего, куда можно было бы войти, ощутить пространство, дух, мир среды и пропорций», допускает неточность. Постройки оседлых скифов в том же северном Причерноморье сохранились. Более того, изредка встречаются даже основания кочевых юрт (возможно, впрочем, и не скифских), кстати, значительно реже публикуемых археологами, а потому мало известных. Скифские постройки (уместно оговориться, что эти постройки принято считать скифскими, так как подлинный этнический состав «строителей» археологи назвать не могут), особенно в сельских поселениях, характеризуются довольно убогой кладкой. Это, безусловно, совсем не квадры эллинистических усадеб или римских крепостей (хотя и такие встречаются при повторном использовании, как, кстати, и надгробья с разграбленных некрополей), но пространство ощутить вполне удается. Более того, например, российская экспедиция, раскапывающая поселение Кара-Тобе неподалеку от города Саки, несколько лет назад построила, используя замеры исследованного скифского здания, его копию, немного уменьшив размеры, но сохранив пропорции. Это явно не Микены, и довольно скромные представления об архитектуре, которую тут же хочется закавычить, составить на раскопках удается.
Разницу можно понять, побывав на одном и том же городище несколько раз и увидев, как держится уже раскопанная стена на открытом воздухе в зависимости от того, кем она была построена. Стены, приписываемые греческим колонистам, как правило, выдерживают на открытом воздухе не одно десятилетие - особенно, если экспедиция позаботится о необходимом минимуме консервационных работ, например, оставив поверх кладок слой дерна. Стены же предположительно скифской постройки разрушаются значительно быстрее, так как, в отличие от греческих, они сложены преимущественно из плохо подогнанного друг к другу и зачастую не обработанного камня, и по мере того как редко сохраняющиеся остатки обмазки осыпаются, а глиняный или глиняно-земляной раствор, на который камень клали, выветривается, кладка начинает попросту разваливаться - особенно, если по остаткам стен разгуливают туристы. Сильный ливень может за одну ночь попросту размыть и обвалить такую кладку.
Разница заключается в том, что греки возводили общественно значимые здания на века; а время бытования скифских построек можно оценить весьма скромно. Наибольшее впечатление производит конечно же разница в строительной культуре. Я примерно понял, как должен был выглядеть скифский дом, увидев фотографии бедных цыганских построек, возведенных в Восточной Европе. Это очень варварское по качеству строительство.
Если задуматься над тем, что останется от современной России археологам, которые будут изучать ее жизненный уклад и общественный строй через 2000 лет, то уже сейчас можно спрогнозировать, что только благодаря письменности исследователи не станут в один голос утверждать, что Россия являлась то ли колонией, то ли рыночным придатком Китая и других поставщиков сравнительно некачественной продукции массового потребления.
Фрагменты вооружения и техники будут указывать на наличие своего ВПК, хотя во многом еще советского. Более современные образцы будут встречаться заметно реже.
Банки Пепси-Колы будут служить доказательством состоявшейся глобализации, но подозреваю, что, по крайней мере, по археологическим материалам конца XX - начала XXI века археологи едва ли увидят признаки промышленного развития. По крайней мере, техника будет определяться как преимущественно привезенная или в лучшем случае произведенная по лицензии.
Ставшие к тому моменту уже безнадежно древними культурные слои Москвы нашего времени будут неприятно поражать малым количеством хорошо сохранившихся строительных комплексов XVIII-XIX веков, предусмотрительно разрушенных сперва родной партией большевиков, а затем не менее заботливым товарищем Лужковым с супругой. Сохранность строительных комплексов дореволюционного Петербурга, надеюсь, будет значительно лучшей.
Раскопанная российская столица рубежа XX-XXI вв. будет выглядеть так, словно пережила разрушительную войну, поскольку многие строительные периоды практически не будут представлены мало-мальски прилично сохранившимися образцами. В то же время явных признаков пребывания Москвы на осадном положении найдено не будет, может быть, за исключением каких-то объектов военного назначения, относящихся к тридцатым - сороковым годам. Археологи будущего испытают серьезные затруднения, пытаясь объяснить, за какой надобностью, не отдав Москвы неприятельским властям, собственное население занималось методичным разрушением старого города. На конференциях будут высказываться осторожные предположения о том, что старые строительные комплексы были снесены в связи с их убогостью, но если сохранятся в каком-то оцифрованном виде либо на полуистлевшей бумаге изображения дореволюционного города, найдутся скептики, которые станут искать, как сейчас принято выражаться среди археологов, «культовый» смысл в собственноручном разрушении красивой архитектуры. Словом, нас будут изучать, как современные нам археологи изучают Древний Египет, с той существенной разницей, что величественных и загадочных построек наше время будущим поколениям явно не оставит.
Осуществляемая российскими властями варваризация государства лишь усложнит эту проблему. Боюсь, Россию станут раскапывать археологи, специализирующиеся на истории слаборазвитых стран какого-нибудь пластикового или силиконового века.
Заговор нерадивых пастухов
У меня есть хобби. Оказываясь в Крыму, я договариваюсь с местными и ухожу на целый день пасти коров. Хотя сперва я имел глупость бегать за каждой в отдельности (а в сельском стаде их было около пятидесяти), довольно быстро я приноровился, и местные не опасались доверять мне стадо, они только помогали выгнать его ранним утром из села, а вечером встречали, дабы коровы не разбрелись по дворам и садам.
Однажды, после того как я пас коров дня три подряд, настала очередь молодого крымского татарина Авамиля С-ва. Встретившись со мной на следующий день, он осведомился, почему я «распустил дисциплину в стаде?».
Привыкшие к моему демократичному подходу, коровы паслись вольготно. Пользуясь терминологией российского премьера, мои коровы «ураганили» и активно «шакалили» на сочных пастбищах, возвращаясь по вечерам в село сильно округлившимися. Они давали много молока; хозяева сдавали излишки молокозаводу, а я нагуливал километры, следя за стадом. Среди местных я быстро прослыл хорошим пастухом.
Авамиль знает пастушье мастерство намного лучше меня, но, поскольку коров он не любит и, кажется, молока тоже, он предпочитал придерживаться диаметрально противоположной методики. Если ему было лень пасти, он загонял стадо на пологую возвышенность, тянущуюся вдоль дороги, по недоразумению называемой местными «горой». Растительность там чахлая. Задерживаться на этой возвышенности коровы не любят и норовят перейти через дорогу поближе к лесополосе, где травы значительно больше.
В отличие от меня, не находящий большого удовольствия в больших переходах Авамиль иногда экономит силы и держит их полдня на пригорке, а чтобы коровы не норовили перейти через дорогу, закидывает наиболее инициативных камнями.
Замордованные коровы после этого не смеют его ослушаться, но в те дни, когда Авамиль их пасет, надои падают почти вдвое, если только родители не велят ему пройти ближе к морю.
Разница достигала 86,7%, то есть, направляя коров по травяным пастбищам, я гарантировал владельцам коров почти вдвое больше молока, чем они получали, если Авамиль пас их «на горе». Убедившись в том, что после моих смен его коровы (а это добрая половина общей численности сельского стада) дают 56 литров молока против 30-ти, достающихся ему после смен Авамиля, его отец предложил мне пасти стадо за постоянную зарплату. Деньги мне нужны не были, и пас я ради удовольствия, чего селяне, надо сказать, понять никак не могли.
Глядя на то, как российские власти пытаются замордовать гражданское общество, я не могу не вспоминать, как Авамиль контролировал стадо коров. Поскольку в стаде всегда есть две-три вольнодумные коровы, способные увлечь за собой всех остальных в поисках лучших пастбищ, он подвергал именно эти особи образцово-показательным наказаниям, и, держа стадо в страхе, мог полдня дремать на пригорке.
Коровы считали Авамиля за деспота, боялись его и молока давали мало. Меня же они считали за ровню, особо не опасались и даже не стыдились делать вид, что не слышат моих грозных предупреждений, но зато молока давали в два раза больше. Я не мешал им пастись, а они не давали мне повода стыдиться селян.
Думаю, что в общении не только с оппозицией и политическими партиями, но и с разными профессиональными группами в России было бы полезно придерживаться схожей методики. Следить за тем, чтобы им привольно паслось, и камнями в них не швырять. Глядишь, начнут давать много молока.
Пока же мы наблюдаем, как ОМОН с особым усердием и неуместной жестокостью разгоняет и без того малочисленные оппозиционные митинги, и потому разговоры о «медведевской оттепели» имеет смысл возобновить только тогда, когда «коровы» начнут давать больше молока.
http://krotov.info/libr_min/17_r/am/azashvili_0.htm