(no subject)
Я тут нашла куски текста почти годичной давности и решила, что они ничего.
Это были, вообще-то, мучительные времена: беспробудное пьянство, лихие пляски на руинах собственной психики и проваленная попытка съебать от этих руин куда-нибудь на мытые швейцарские тротуары.
Айфонофото заката над Женевским озером прилагается:
Привет. Это - моя, предположим, сто двадцать пятая попытка автобиографической прозы.
Допустим, я протягиваю ладонь с сухой кожей и не очень-то изящными пальцами и говорю: ну что, будем знакомы. Я Лёка, мне двадцать два года, я люблю курить, бегать, ебаться, буквы, слова, еду и страшный русский ренессанс. Однако временами мне кажется, что даже эти вещи я люблю недостаточно сильно.
Вот я выхожу по замызганной тропинке в чистое (действительно чистое, ибо швейцарское) поле, стою там в темноте и жадно курю сигареты по восемь чистых швейцарских франков за пачку. Курю две подряд и думаю, что пачка скоро кончится, и печалюсь, и продолжаю курить.
Тут отдраенная до невозможности страна, и персонажи вроде меня очень плохо вписываются в пейзаж. Каждый раз, когда на улице мне встречается курящий человек, я ликую: УРА, НАШИХ ЕЩЕ НЕ ВСЕХ ВЫТРАВИЛИ! Ликую, когда вижу, как кто-нибудь кладет ноги на сиденье в автобусе, радуюсь мусору, брошенному на тротуар, и машине, не тормознувшей перед пешеходным переходом. Очень глупым вещам я радуюсь.
За неполную неделю в благословенном пригороде Женевы я выспалась на три жизни вперед, и теперь, в полдвенадцатого по местному и в полтретьего по московскому у меня одно желание - долбануть Гигантскую Кружку Кофе и въебать по какому-нибудь Трудновыполнимому Неотложному делу. Так, чтобы искры сыпались и щепки летели, чтобы закончить под утро, в истоме попялиться красными сухими глазищами на рассвет и вырубиться часа на два. Не больше - потому что дальше опять должно быть что-нибудь неотложное и почти невозможное.
Вообще, я очень не рекомендую Швейцарию тем, кто страдает загадочной русской душой. А также склонностью жрать что придется сидя на полу, курить больше трех сигарет в день, избивать стены, не соблюдать субординацию и что-нибудь писать. Ну, то есть у меня исход может быть и летальным.
---------
Камрады, над облаками вовсю херачит солнце, я проверяла! И целый мир ждет меня у трапа, распахнув свои лживые объятия.
А я лечу ему навстречу со скоростью сколько-то там миль в час, и вижу радугу над облаками, и вижу сквозь дырку в облаке тридесятое волшебное королевство, где есть горы, и теплые озера, и розовые закаты, и зеленые закаты, и фиолетовые закаты, где все смотрят в закат и говорят на моем языке, где курение не убивает, пицца не ведет к ожирению, где на улицах бьют кофейные и винные фонтаны, где все уже в сборе и ждут только меня. А я пролетаю мимо, машу им ручкой в иллюминатор - чуваки, вот ведь злая разлука, мне еще к вам нельзя, не испита чаша, крест свой не выслать DHL’ем, не обменять билета даже с доплатой.
---------
Утром я просыпаюсь, на ощупь варю себе кофе и выкуриваю две сигареты. Каждое. Утро. Я. Просыпаюсь. Я вскакиваю с двух ног, и обе никуда не годятся, я матерюсь, я ищу плиту (я каждое утро заново ищу плиту в собственной квартире), я варю кофе, я включаю вытяжку. Я выкуриваю две сигареты. Я шагаю в мир, вопящий «На рею ее!» во всю глотку, я каждое утро шагаю в мир, распахнувший мне свои лживые объятия, я шагаю в мир как в ледяную воду. Каждое утро у меня вся кожа в пупырышках от этого вашего мира.
Я пытаюсь осмыслить: вот я иду сегодня на собеседование, вот душ, с этим нужно что-то делать. Шампунь, бальзам, не перепутать последовательность. Какая-то моющая хуйня для лица. Нужно ли брить на собеседование лобок? Кажется, не нужно. Нужно было купить колготки (купила, все верно), побрить ноги, надеть юбку (она под стулом, или она в шкафу, или у меня нет юбки?), не важно, надеть что-то, не забыть про колготки, не забыть накрасить оба глаза, перед этим положено крем, распечатать схему проезда, пересыпать содержимое сумки в другую сумку вместе с мусором (а там есть что-то кроме мусора?). Ничего не забыть (но все равно что-то забудется, но есть полчаса в метро, чтобы придумать, как выкрутиться).
Выйти в серое уныние, утреннее неизбывное серое уныние, и идти, и даже не думать молить неизвестно кого о капле тепла, ибо общеизвестно, что хуй вам собачий, а не капля тепла. Не нужно молить, нужно грамотно себя наебать. Я наебываю себя разными способами. Я говорю себе «ты должна!» и это помогает минуты на три. Потом можно внушить себе, что в душе твоей радуга, юность, и дерзость, и теплая летняя ночь, и все тебе нипочем - выигрываем еще семь минут. Дальше пускаем в ход байки про собственную стойкость в прошлом. Потом можно вообразить себя рок-звездой (хорошо идет под плеер). Потом киногероем (суммарно еще минут восемь). Тяжелая артиллерия - начинаем перебирать в уме всех, кому непременно надо что-то доказать. Если разойтись, доказательства убивают еще минут пятнадцать. Дальше нужно напрячься и ощутить себя машиной, машиной для шагания по серому унынию. Разозлиться, размякнуть, собраться, рассыпаться и все-таки дойти.