Cопротивление в Тридцатилетней войне
Перевод главы «Сопротивление» из книги П. Вилсона «Тридцатилетняя война» (http://hakonherdebreid.livejournal.com/10090.html).
Слабость милиционных формирований в обычных сражениях затмила силу народного сопротивления солдатам. Тем не менее, эта особенность отмечалась с самого начала войны. Отношение властей было двойственным. В основном народным акциям не доверяли, в то же время власти ожидали от населения участия в официальных оборонительных мероприятиях. Это становилось продолжением довоенной структуры территориальной обороны, основывавшейся на причудливой всеобщей обязанности служить, при том, что лишь избранная часть населения проходила подготовку. Знакомство с оружием было широко распространено. К примеру, все крестьяне Гогенлоэ знали как управляться с ружьями, а многие владели ими. Опасаясь возможности народного сопротивления, имперцы, оккупировавшие княжество, после Нёрдлингена приказали сдать все огнестрельное оружие. Милиция и вооруженные добровольцы зачастую оказывали жесткое сопротивление при защите своих домов, как например в Магдебурге в 1631 году и в Брегенце в 1647 году. Обе эти попытки закончились неудачей, но вооруженные граждане и милиция формировали основу войск, с успехом защищавших Вену, Виллинген, Кронах, Форххайм, Констанс и Прагу.
Власти также ожидали от обычных людей сопротивления мародерам. Герцог Вольфганг Вильгельм Пфальц-Нойбургский обещал 10 талеров за каждого убитого мародера, представленного властям. Подобные действия зачастую не требовали одобрения, хотя Богемская конфедерация распустила милицию в 1619 году, обе стороны сталкивались с крестьянскими партизанами. Другие примеры включают сопротивление в городах Вестфалии в 1622-1623 годах, восстание в Верхней Австрии в 1626 году и повсеместное распространение сопротивление по мере разгорания войны после 1631 года. Официальные власти могли предоставить для этого базу, как например использование милиционной системы Верхней Австрии против баварских оккупантов. Сопротивление также могло быть спонтанным. В июле 1622 года в деревне Лейтмар в Вестфалии соседи вмешались, когда двое кавалеристов напали на семейную пару, они быстро одолели солдат и так жестоко избили их до смерти, что лица солдат остались неопознанными.
Солдаты опасались расправ, так как крестьяне убивали отставших и патрульных. Монро сообщает о баварском ответе на шведское вторжение 1632 года.
"когда буры (крестьяне) жестоко поступали с нашими солдатами (отошедшими для грабежа), отрезая им носы и уши, кисти и ступни, выдавливая глаза, и разные другие жестокости они творили, за что солдаты им платили, сжигая многие дорфы (деревни) по пути и убивая крестьян там, где их находили".
Неизвестный имперец писал в ходе Вестфальской кампании 1642 года:
"Вечером я выпил немного лишнего, отчего утром по причине похмелья отстал от своего полка. Тут трое крестьян, прятавшихся за изгородью, избили меня, лишив плаща, ранца, всего. По божественному намерени, вдруг они бросились бежать, будто бы их преследовали, хотя никого более не было рядом. Так вот избитый, без плаща и сумы вернулся я в свой полк, где и был осмеян".
Современники зачастую отмечают участие в сопротивлении женщин. Сестра Юниус записывает подтвержденные рассказы о женщинах в Хёхштадте (в марте 1633 года) и Кронахе (в марте 1634 года), которые бросали в шведов камни и поливали их кипятком. В то время как Хёхштадт закончил свои дни в резне его жителей, Кронах выстоял «и шведы сами говорили нам, что это поражало их больше, чем вся стрельба». Далее она отмечала с гордостью, как сестры остановили мародеров, ворвавшихся в их обитель и заканчивала дневник благодарностью за возможность выстоять перед ужасами и сохранить непорочность, «и враги сами выражали удивление, что мы - женщины, оставались жить в таком месте в такое опасное время». Мужчины-летописцы также отмечали сопротивление таких «вираго», что отражало существовавшее в то время очарование амазонками, подпитываемое историями из Нового света.
Предполагалось, что сопротивление было актом отчаяния тех, кому более нечего было терять, кроме своих жизней. Однако, часто кажется, что все начиналось и развивалось, до наступления подобной ситуации, в основном общины приобретали вкус к военным свершениям, пока еще не ощутив потерю всего. Они сражались, чтобы сохранить свой образ жизни и общину. Ханс Хеберле рассказывает, как деревня Виденштеттен под Ульмом в течении двух дней летом 1634 года отражала атаки банд из войск Бернардина, согнав свой скот на церковный двор и спрятав в церкви имущество. Солдаты отомстили сожжением домов. «Как только это случилось, каждый из нас направился следить за своей собственностью, и общая оборона разрушилась» (H.Heberle - Hans Heberles 'Zeytregister' (1618-1672) - Ulm, 1975 - pp. 148-153).
Как мы уже видели в дискуссии о материальных потерях в предыдущей главе, солдаты умышленно выбирали целью оставленное имущество типа виноградников, чтобы заставить общины пойти на сотрудничество.
Эти примеры показывают, что сопротивление имело очень мало общего с конфессиональной принадлежностью или лояльностью к династии. Это также было формой переговоров, способом, чтобы заставить солдат уйти или снизить их требования. Не обязательно все это заканчивалось смертью, хотя такой финал случался чаще, чем отступление или сотрудничество. Также как гражданские присоединялись к бандам грабителей, солдаты могли помочь восставшим. Юрген Аккерманн - капитан в отставке - помогал оборонять Клоппенштадт, где он остался фермером. Жители успешно отразили атаки двух слабых имперских полков, которые попробовали остаться в городе на квартирах. В другом случае он помог соседям отбить коров, украденных шведскими войсками (J. Ackermann - Jürgen Ackermann, Kapitän beim Regiment Alt-Pappenheim 1631 - Halberstadt, 1895 - pp. 41-43).
Слабость милиционных формирований в обычных сражениях затмила силу народного сопротивления солдатам. Тем не менее, эта особенность отмечалась с самого начала войны. Отношение властей было двойственным. В основном народным акциям не доверяли, в то же время власти ожидали от населения участия в официальных оборонительных мероприятиях. Это становилось продолжением довоенной структуры территориальной обороны, основывавшейся на причудливой всеобщей обязанности служить, при том, что лишь избранная часть населения проходила подготовку. Знакомство с оружием было широко распространено. К примеру, все крестьяне Гогенлоэ знали как управляться с ружьями, а многие владели ими. Опасаясь возможности народного сопротивления, имперцы, оккупировавшие княжество, после Нёрдлингена приказали сдать все огнестрельное оружие. Милиция и вооруженные добровольцы зачастую оказывали жесткое сопротивление при защите своих домов, как например в Магдебурге в 1631 году и в Брегенце в 1647 году. Обе эти попытки закончились неудачей, но вооруженные граждане и милиция формировали основу войск, с успехом защищавших Вену, Виллинген, Кронах, Форххайм, Констанс и Прагу.
Власти также ожидали от обычных людей сопротивления мародерам. Герцог Вольфганг Вильгельм Пфальц-Нойбургский обещал 10 талеров за каждого убитого мародера, представленного властям. Подобные действия зачастую не требовали одобрения, хотя Богемская конфедерация распустила милицию в 1619 году, обе стороны сталкивались с крестьянскими партизанами. Другие примеры включают сопротивление в городах Вестфалии в 1622-1623 годах, восстание в Верхней Австрии в 1626 году и повсеместное распространение сопротивление по мере разгорания войны после 1631 года. Официальные власти могли предоставить для этого базу, как например использование милиционной системы Верхней Австрии против баварских оккупантов. Сопротивление также могло быть спонтанным. В июле 1622 года в деревне Лейтмар в Вестфалии соседи вмешались, когда двое кавалеристов напали на семейную пару, они быстро одолели солдат и так жестоко избили их до смерти, что лица солдат остались неопознанными.
Солдаты опасались расправ, так как крестьяне убивали отставших и патрульных. Монро сообщает о баварском ответе на шведское вторжение 1632 года.
"когда буры (крестьяне) жестоко поступали с нашими солдатами (отошедшими для грабежа), отрезая им носы и уши, кисти и ступни, выдавливая глаза, и разные другие жестокости они творили, за что солдаты им платили, сжигая многие дорфы (деревни) по пути и убивая крестьян там, где их находили".
Неизвестный имперец писал в ходе Вестфальской кампании 1642 года:
"Вечером я выпил немного лишнего, отчего утром по причине похмелья отстал от своего полка. Тут трое крестьян, прятавшихся за изгородью, избили меня, лишив плаща, ранца, всего. По божественному намерени, вдруг они бросились бежать, будто бы их преследовали, хотя никого более не было рядом. Так вот избитый, без плаща и сумы вернулся я в свой полк, где и был осмеян".
Современники зачастую отмечают участие в сопротивлении женщин. Сестра Юниус записывает подтвержденные рассказы о женщинах в Хёхштадте (в марте 1633 года) и Кронахе (в марте 1634 года), которые бросали в шведов камни и поливали их кипятком. В то время как Хёхштадт закончил свои дни в резне его жителей, Кронах выстоял «и шведы сами говорили нам, что это поражало их больше, чем вся стрельба». Далее она отмечала с гордостью, как сестры остановили мародеров, ворвавшихся в их обитель и заканчивала дневник благодарностью за возможность выстоять перед ужасами и сохранить непорочность, «и враги сами выражали удивление, что мы - женщины, оставались жить в таком месте в такое опасное время». Мужчины-летописцы также отмечали сопротивление таких «вираго», что отражало существовавшее в то время очарование амазонками, подпитываемое историями из Нового света.
Предполагалось, что сопротивление было актом отчаяния тех, кому более нечего было терять, кроме своих жизней. Однако, часто кажется, что все начиналось и развивалось, до наступления подобной ситуации, в основном общины приобретали вкус к военным свершениям, пока еще не ощутив потерю всего. Они сражались, чтобы сохранить свой образ жизни и общину. Ханс Хеберле рассказывает, как деревня Виденштеттен под Ульмом в течении двух дней летом 1634 года отражала атаки банд из войск Бернардина, согнав свой скот на церковный двор и спрятав в церкви имущество. Солдаты отомстили сожжением домов. «Как только это случилось, каждый из нас направился следить за своей собственностью, и общая оборона разрушилась» (H.Heberle - Hans Heberles 'Zeytregister' (1618-1672) - Ulm, 1975 - pp. 148-153).
Как мы уже видели в дискуссии о материальных потерях в предыдущей главе, солдаты умышленно выбирали целью оставленное имущество типа виноградников, чтобы заставить общины пойти на сотрудничество.
Эти примеры показывают, что сопротивление имело очень мало общего с конфессиональной принадлежностью или лояльностью к династии. Это также было формой переговоров, способом, чтобы заставить солдат уйти или снизить их требования. Не обязательно все это заканчивалось смертью, хотя такой финал случался чаще, чем отступление или сотрудничество. Также как гражданские присоединялись к бандам грабителей, солдаты могли помочь восставшим. Юрген Аккерманн - капитан в отставке - помогал оборонять Клоппенштадт, где он остался фермером. Жители успешно отразили атаки двух слабых имперских полков, которые попробовали остаться в городе на квартирах. В другом случае он помог соседям отбить коров, украденных шведскими войсками (J. Ackermann - Jürgen Ackermann, Kapitän beim Regiment Alt-Pappenheim 1631 - Halberstadt, 1895 - pp. 41-43).