КРЕЩЕНИЕ. Часть 2: Пески (3)
Начало текста (1): http://haile-rastafari.livejournal.com/96018.html
Продолжение текста (2): http://haile-rastafari.livejournal.com/95746.html
***
Сон в крепости после бункера - это просто праздник какой-то. Нет, происходил он всё так же: в одежде, в разгрузке и в обнимку с автоматом. Но, при всех издержках местного бытия, это был, всё же, сон, а не ночной бой с холодом. Впрочем, бункер даром, всё же, не прошёл. Проснувшись, обнаруживаю, что кости ломит, да и в целом ощущение такое, будто тебя переехал танк Т-80. Ну вот. Приехали.
Поднимаюсь и наливаю себе горячего чая. В зале то там, то тут раздаётся практически одинаковый хлёсткий кашель. Парней, похоже, тоже развозит. Ну, уж нет. Хрен я покажу, что заболел. Кто воевать будет? Вот вернусь в Донецк, тогда и посмотрим. Может, к тому времени, оно само пройдёт. И вообще, здоровому мужику негоже болеть, когда впереди враг. Тем более, такой поганый враг.
В крепость прибыло подкрепление. Постоянному гарнизону было необходимо хотя бы на сутки съездить в тыл, чтобы элементарно помыться, побриться и хотя бы коротко увидеться с семьями. Вновь прибывшие распределяются по койкам и начинают присоединяться к нам возле печки. С ними приходит и Русский. Он усаживается на скамью (судя по виду, тоже принесённую из бывшей поликлиники) и начинает читать стихи. Говорит, что собственные. Парни ему не верят. Я верю. Это не правда, что, когда говорят пушки, музы молчат. На самом деле, на войне они даже не говорят - они кричат в полный голос. Просто война заставляет умолкнуть всё, лишённое таланта. На войне нет фальши. На войне остаётся только настоящее.
Смотрю на шевроны вновь прибывших. С одной стороны стандартная эмблема «Востока», с другой - красный прямоугольник с надписью «Суть времени». Разговорился с парнем. Оказалось, они прибыли сюда из-под аэропорта.
- Ага, - вступает в разговор Русский. - А как раз перед вами на ротацию приезжал «Оплот».
Я качаю головой. Мне, отчего-то, становится весело.
- Вот скажи, Русский, почему на передовой мы все вместе и никто ни с кем не собачится. Даже и в мыслях ни у кого такого нет. А, при этом, в Донецке отряды… эээ… не любят друг друга?
- Да как тебе сказать, Шекспир… - Русский на секунду задумался. - Ты когда-нибудь видел хер у комара? Так вот, политика - она ещё тоньше.
Зал оглашается хохотом. Яркую идиому Русского слышали все.
Заступаю на пост. Яркий день слепит глаза после полумрака укреплений. Снег уже не падает и «долина смерти» впереди просматривается от начала до конца. Слева слышен непрекращающийся грохот: укры снова бьют по позициям «православных». Сегодня как-то уж совсем яростно. Наши батареи скупо огрызаются. В отличии от бандеровцев, наши предпочитают не бить куда попало, а вычислять, откуда те ведут огонь, и отстреливаться по точным координатам. За счёт этого в артиллерийских дуэлях, как правило, побеждаем мы.
Слышу шорох и оборачиваюсь.
- Какие люди и без охраны! Здорово, Ридик. Как дела диверсантские?
Прямо ко мне, из чёрного жерла одного из туннелей, почти неслышно выплывают тени в белых маскхалатах. Их трое. Снайперская группа. Впереди идёт Ридик со снайперской винтовкой. За ним парень из другой роты, позывного которого я не знаю. И замыкает процессию Морик с ПК на плече. Н-да… Вот ещё одна разница нашей реальности и той, что царит в миру, всего-то в трёх часах езды отсюда. Там эту аббревиатуру, скорее всего, поймут, как «персональный компьютер». И долго будут думать, зачем тащить его на плече по передовой. Ну, а здесь… «Пулемёт Калашникова» - вещь нужная и правильная. И Морик в этом вопросе специалист. Он называет свой пулемёт «Мориком-младшим». Такие приколы здесь не редкость. Автомат Ридика тоже имеет имя: Вася. Хотя, в его случае, всё куда сложнее. Так звали его друга, автомат которого теперь он носит с собой. Как-то раз Ридик сказал мне, что, когда он дойдёт до Славянска, то закопает этот автомат на могиле Васи. Я не удивился. Здесь много таких историй.
Ридик - самый, что ни наесть, типичный галичанин. Даже внешне. Он родом из Ивано-Франковска, и воюет на нашей стороне с самого начала войны. Потому, что люто, неописуемо ненавидит бандеровцев и всю ту мразь, которая пришла вместе с ними. Я подозреваю, что, попади к нему в руки какой-нибудь иванофранковский правосек (так, чтобы этого никто не видел) - Ридик обошёлся бы с ним с чисто галицийской изобретательностью. Впрочем, он не единственный представитель Галичины, встреченный мною здесь. И это меня тоже не удивляет. Там у многих очень длинный счёт к бандеровцам.
Кстати говоря, бойцы они весьма недурные. Отмороженные в хорошем смысле слова. На моей памяти один уроженец Львова с позывным «Лука», бывший в нашем отряде месяца три назад, сотворил и вовсе легендарную вещь. Когда его, непонятно за что, попыталась задержать военная полиция, он взял за ствол свой РПКМ и, размахивая им, как дубиной, ухитрился раскидать и погнать по улице целый вооружённый наряд. Ридик такой же: его уже представляли к медали за Славянск, но пока не дали. Из-за «доброго» характера.
- Шекспир, здорово. Да вот, ходили в гости к укропам.
Ридик угрюмо усмехается. Жмём друг другу руки. Парни не задерживаются и, коротко переговорив с Русским, снова растворяются во мраке туннеля.
Сменившись с позиций, понимаю, что без горячего чая уже вряд ли смогу соображать. Кашель треплет немилосердно. Сахар в зале закончился, и я отправляюсь в кубрик к парням Русского, одновременно выполняющий функции кухни. Освещение там чуть лучше. Главным образом благодаря меньшим размерам помещения. Ставлю чашку на стол, насыпаю в чай сахар и вдруг обращаю внимание на то, что стол этот - вовсе не стол. Это пульт управления цехом. Потускневшие пластиковые кнопки, выцветшие надписи, шкалы неведомых приборов за потемневшими стёклами. Когда-то весь этот комплекс управлялся отсюда. Автоматические станки (чудо техники 70-х годов) ковали оборонный потенциал Родины. Высококвалифицированные рабочие (большинство из которых было с высшим образованием) творили то, что заставляло в ужасе трепетать всю ту заокеанскую нечисть, что сейчас пытается приползти сюда в качестве хозяев… Я уже видел такое. Когда-то очень давно, в далёком детстве. Мой отец был начальником производства на таком же точно заводе в Ростове-на-Дону, куда он пришёл после армии, сняв офицерские погоны. Я тогда ходил в первый класс или был ещё в садике? Не помню. Он по-тихому привёл меня в точно такую же операторскую и я её запомнил. Не знаю, почему. Он что-то рассказывал мне в полголоса о своей работе. Почему бы и нет, ведь шести- или семилетний пацан вряд ли понял бы, что такое «военные спутники». И, тем более, вряд ли рассказал бы об этом кому-нибудь. Я и не рассказал. Но запомнил. Почему-то… Не знаю, почему. Я до сих пор вижу этот завод в своё окно в Ростове. Когда-то над его проходной тоже был портрет Ленина, только огромный, метров пять в высоту и восемь - в ширину. Вместе с ним исчезли и военные спутники. И завод, бывший одной из звёзд русской оборонки, долгие годы выживал, выпуская будильники, замки и прочую хренотень, на которую его обрекло диковинное заграничное слово «конверсия». Я сейчас воюю, в том числе, и с теми, кто это сделал.
Впрочем, заводу моего отца повезло больше, чем этому безымянному подземному гиганту, уходящему в земные недра на неизвестное количество уровней. Русский рассказывал нам, что здесь не один завод, а, минимум, три, стоящие один над другим. Отдельных. Автономных. Погружённых в глубокий чёрный сон. Быть может, когда-нибудь, они проснутся и снова выпустят из своих тёмных глубин на свет Божий ту самую «кузькину мать», возвращения которой так боятся те, кто подталкивает в спину бандеровское быдло. Быть может…
Возможно, и третий уровень - не последний. Просто нам сие не ведомо. Даже на третий уровень наши не стали заходить. Слишком хорошо он опломбирован и закрыт. Мало ли, чем ещё его защитили от несанкционированного проникновения неизвестные жрецы богов войны? Какие сюрпризы там оставлены для незваных гостей? Мины? Боевой отравляющий газ? Всё что угодно может там быть. А проверять это не горит желанием никто из нас.
Тут произошло нечто, чего я ожидал меньше всего: в помещении зажёгся свет. Русскому привезли саляру и он завёл-таки генератор. Я понял, что так привык к нашему средневековому обиходу, что просто не знаю, как реагировать на это, в общем-то, ординарное событие. И ещё одна разница между двумя реальностями: в мирном пространстве и времени я бы даже не заметил такого включения. А в зале происходили и вовсе невиданные чудеса: заработал телевизор. На экране возник министр иностранных дел Народной Республики Кофман, увлекательно излагавший дорогим телезрителям свою последнюю инициативу: провести в Донецке съезд делегатов от непризнанных государств мира. Ну, с Сашей я знаком лично: Донецк - город маленький. Интересно, он это серьёзно? Нет, в принципе, идея хороша. О том спору нет. Вот только кто ж к нам приедет, пока по месту оной конференции так прилетает? Хотя, ребят «без башни» везде хватает. А уж в непризнанных государствах тем более. Достаточно посмотреть вокруг, чтобы убедиться в этом.
После горячего чая чуть отпускает. Через сорок минут, отогревшись у буржуйки, возвращаюсь на позиции. Иртыш сидит на табурете за бруствером и смотрит в пол. В пальцах дымится сигарета. Столбик нетронутого пепла медленно тлеет. Иртыш словно забыл про неё.
- Дядя Миша, ты чего?
Он поднимает на меня невидящий взгляд. Лицо чёрное.
- Стреляют. Послушай.
Я прислушиваюсь. Действительно, на укропской стороне работает артиллерия. Работает усердно и плотно. Я слышу старты градов, глухой бой гаубиц, резкую пальбу танковых орудий. А вот «входящих» я не слышу. Вообще. Понимание происходящего приходит медленно, давя на виски, сжимая горло и сковывая грудь морозом. Страшным морозом.
- Это по Донецку, Паш…
Иртыш щелчком выбрасывает догоревшую сигарету за бруствер, резко поднимается и уходит. Я стою столбом. Меня словно парализовало. Стряхнув оцепенение, сажусь на табурет и достаю телефон. Русский разрешает ими пользоваться, если очень надо. А мне очень надо. Никто в невоюющем мире даже представить себе не может, насколько огромно и неумолимо это «очень».
Отключаю режим «полёта». Набираю сообщение.
«Как вы?»
Ответ приходит через несколько минут:
«Мы в ванной. Прячемся от обстрела. Бьют сильно очень»
Стискиваю зубы. Подавляю желание размахнуться и разбить смартфон о край бруствера. Больше всего на свете мне сейчас хочется взять автомат и выпустить весь магазин по «зелёнке». В НИХ! В этих трусливых сук, стреляющих в тех, кто за моей спиной. А потом достать запасной магазин и снова это сделать. И ещё. И ещё!!! И так до тех пор, пока не расстреляю все четыреста с лишним патронов, что лежат сейчас в моей разгрузке. Расстрелять всё, что есть, туда, где ОНИ. Долбанные свиньи… Так значит, ненависть - это плохо? Ну-ну… Такое я готов слушать только от тех, кто сам сейчас под бомбами. Только они имеют на это право. И никто, кроме них.
***
Утро следующего дня. Всю ночь из-за линейки били то по «православным», то снова вбивали снаряды в ночной город позади нас. Пару раз прилетало и по крепости. Безрезультатно. Хотя, разок мы даже проснулись. Заступаю на пост. В голове плещется тяжёлый липкий туман. Чай, таблетки и порошки медленно, но уверенно перестают помогать. А кашель - тот и вовсе уже сутки не реагирует ни на что. Ну, ничего. Завтра ротация. Как-нибудь продержусь - не баба.
Тем более что настроение, всё же, хорошее: накануне Иртыш зачем-то начал рыться в своём «сидоре» и обнаружил, что жена засунула ему туда не маленький куль с едой, о чём забыла предупредить. Сало, колбаса, сыр, шоколад, конфеты… Когда мы это всё делили, мне вспомнился фильм «Судьба человека»: у нас получились такие же «канапе». Маленькие бутерброды, нарезанные так, чтоб хватило на всех. Только у нас, в отличие от узников концлагеря из той повести великого Шолохова, был ещё и десерт - по маленькому куску шоколада на лицо. Для подъёма боевого духа этого хватило за глаза. Да плюс ещё и Пчёл с Антохой как-то ухитрились по-быстрому метнуться в Донецк и скоро должны были вернуться, обещая, что привезут нам оттуда гастрономических приблуд. Эх… Сколько ж я ещё не смогу на тушёнку смотреть?...
…Глухой удар… Звон в ушах… Искры из глаз… Рефлекторно ныряю за бруствер. Вовремя. По стене у меня над головой бьют осколки. С трудом соображая, что делаю, вваливаюсь в помещение и захлопываю за собой крепкую стальную дверь. Калмык нам показывал, что надо делать в таких случаях. А я вот думал, что не запомнил… Новый удар. Стены трясутся. Приваливаюсь к дверному косяку и перевожу дух. Слух возвращается, гул в голове уходит. Нормально. Значит, в этот раз, без контузии. Снова взрыв. Да что ж по нам лупит-то? Где-то у меня над головой заработал тяжёлый миномёт. С яростным рыком застрекотали «Утёсы». Обратка… Близкого действия… То есть что, по нам прямой наводкой бьют?
Вбегает Русский.
- Это «Нона», сука! - он в ярости. - Как она подкралась, проститутка? Ну, ничего! Ща мы её, подстилку!
И правда, перестрелка очень скоро стихает. По укропской «Ноне» попали. Хоть и не фатально - убежала она своим ходом, закоптив «зелёнку» чёрным дымом.
В помещение тяжело вваливается один из парней Русского. Лицо в грязи. Оказалось, что, когда начался обстрел, он шёл по дороге. Парень нырнул прямо там, где стоял. И туда, в чём стоял - в грязь. Это правильно. Кланяться надо каждой мине и каждому снаряду. И тогда, может быть, ты дойдёшь до финиша.
А через полчаса вернулись Пчёл и Антоха.
И привезли торт.
Большой, пышущий белым сладким кремом, свежий, как морской бриз над карибской лагуной. И каждому из нас досталось по большому куску. Даже с учётом того, что часть этого шедевра кондитерского искусства мы отложили для парней, находившихся на позициях. То, что «это был самый вкусный торт в моей жизни», звучит, конечно, до предела банально, но почему бы не произнести эти слова, в самом-то деле? Выше него я мог бы поставить только один яблочный пирог, отведанный мной не так давно. Но это уже совсем другая история.
***
То, что началось вечером, трудно описать словами. Все обстрелы, которые я видел здесь, на Песках, до этого, показались мне детской игрой в песочнице. В «православных» полетело всё, что могло лететь. Много чего из этого долетало до нас. И когда окончательно стемнело, впереди, на другом конце «долины смерти» ввысь взметнулось пламя. Потом ещё. И ещё. Снова и снова «зелёнку» озаряли яркие огненные вспышки. Укры подошли к линии фронта вплотную и открыли огонь. Но тот огонь, который они получили в ответ, превосходил его во всём.
Передо мной, в тёмном провале долины, полыхала ярость. Первозданная. Неутолимая. А я стоял и ждал. Ждал, молча и, похоже, даже не мигая, вглядываясь в огненную темноту. Ждал, стиснув в руках автомат. Ведь если они, всё же, преодолеют трусость и решатся пойти вперёд, встретить их должен буду именно я. Так уж распорядился жребий и расписание дежурств на укреплениях крепости.
Страха не было. Он умер. Он истлел и развеялся по ветру. Осталась только та самая ярость - родная сестра той, что взрывалась огненными салютами в нескольких сотнях метров впереди. Молчаливая. Ненасытная. Жаждущая. Ну же, гады! Вперёд. И я дотянусь до ваших глоток, сволочи. Хотя бы одного из вас я сегодня заберу с собой. Хотя бы одна тварь больше никогда не выстрелит по Донецку. Хотя бы одна падаль больше ни разу не попытается убить тех, кто мне дорог. Хватит трусить, вы, гомосеки! Идите сюда, подлые уроды. Хватит воевать с женщинами и детьми. Я буду стрелять в вас до последнего патрона, вбивать вас в землю до последней гранаты. Давайте же, суки. Я жду.
Пули свистят над головой. Они впиваются в серые бока бруствера и высекают маленькие облака бетонной пыли из стен крепости. Из всего того, чем по нам стреляют, у них самое отвратительное звучание: тихий подлый свист на грани ультразвука. Парни считают, что звук мин хуже, но я не согласен. Это моё личное мнение. Имею право.
Нет, они стреляют не в меня. Они просто стреляют. Они привыкли просто стрелять. Им не важно, куда. Потому, что им всё равно, кого убивать. Им наплевать, кто окажется на траектории их выстрела. Женщина, ребёнок, старик или ополченец с автоматом, ждущий их в устье «долины смерти». Упыри, осоловевшие от человеческой крови. Я знаю, почему мне не страшно. Ненависть сильнее страха. Может быть, когда-нибудь потом я снова смогу увидеть в них людей. Но не сейчас. Не в тот день и час, когда за спиной у меня их снаряды и ракеты ложатся на мирные дома. Так идите же сюда, сволочи. Я с удовольствием отправлю вас туда, где вам самое место - в Ад…
И вдруг всё смолкает. Истерзанная «зелёнка» пуста.
Cadenza: ЛЕС
«ГАЗель» немилосердно подскакивает на ухабах. Она временно заменила нам «Фокер», угодивший таки в ремонт. На ротацию забирать нас приехал Сфинкс и теперь микроавтобус с нами внутри летит следом за его «Рено». Мы снова проносимся через промзону и въезжаем в лес. Однако за эти четыре дня лесу серьёзно досталось. Очень серьёзно. Порубленные стволы деревьев лежат вдоль дороги. Местами в лесном покрове образовались целые просеки и новые поляны, гулять по которым не хочется вообще. Работали «Грады», не иначе.
Да и сама лесная дорога обзавелась новыми шрамами. Уже привычные глазу свежие чёрные кляксы на белом снегу, то там, то здесь чередуются с серьёзными воронками от гаубичных снарядов. Антоха быстро, но аккуратно объезжает их. Естественно, ведь ни останавливаться, ни сбрасывать скорость здесь нельзя.
А придётся.
Резко тормозим возле бункера. В том месте, где лес слегка расступается, открывая проход к нашей опорной базе и куску разрушенного почти до основания бывшего жилого района. Наших парней, стоявших здесь, уже забрали первым рейсом. Теперь нас попросили захватить с собой каких-то ПВОшников. Ждём минут десять. Начинаем материться.
- Вы что, совсем поохренели! - Аватар выскакивает из «Фокера». - Мы ж тут как в тире в этом лесу, мать вашу!
Потенциальный «гроб на колёсиках», рождённый на Горьковском автозаводе, и правда стоит на дороге, как суперприз для любой миномётной группы укропских диверсантов. Эдакая яркая ёлочная игрушка, которую, почему-то, страсть как хочется разбить. Сфинкс это понимает и подгоняет начальство ПВОшников. Они загружаются второпях, забрасывая в салон свои ПЗРК. Ну, прямо, как дрова, в самом-то деле. Хотя, дров здесь вокруг набросано более, чем достаточно. «Дровосеки» с той стороны линии фронта старались день и ночь. И когда это Ник успел дорогу расчистить? Вот вопрос.
Трогаемся с места. Очень вовремя: едва мы отъезжаем, бункер снова накрывает. Не сильно, но нам бы вполне хватило. Антоха, забыв осторожность, давит на газ. Ну его на фиг, если честно. Сейчас отсюда надо находиться чем дальше, тем лучше. Лесные чащобы, запорошённые снегом, проносятся мимо, и я не успеваю заметить, как они сменяются не менее безлюдными каменными джунглями домов, которым не повезло находиться за Пьяным Мостом.
Всё. Мы вырвались.
…Уже через полчаса я вхожу в свою комнату в казарме, сбрасываю разгрузку и, достав телефон, отключаю режим «полёта».
«Привет, мама! У меня всё в порядке».
Короткое sms-сообщение стрелой улетает в эфир…
Предыдущие публикации цикла:
1. СПАРТАК. - http://haile-rastafari.livejournal.com/91909.html
2. ДОНЕЦК - http://haile-rastafari.livejournal.com/92203.html
3. ДК "РОДИНА" - http://haile-rastafari.livejournal.com/92463.html
4. ДУРНАЯ БАЛКА - http://haile-rastafari.livejournal.com/93386.html
5. КРЕЩЕНИЕ. Часть 1: Донецк. (1) - http://haile-rastafari.livejournal.com/95178.html
КРЕЩЕНИЕ. Часть 1: Донецк. (2) - http://haile-rastafari.livejournal.com/94908.html
Группа "В контакте" - http://vk.com/russkoe_gosudarstvo
Группа на "facebook" - http://www.facebook.com/groups/RussRevo/
Инстаграм - https://instagram.com/shakespeare1976/
Продолжение текста (2): http://haile-rastafari.livejournal.com/95746.html
***
Сон в крепости после бункера - это просто праздник какой-то. Нет, происходил он всё так же: в одежде, в разгрузке и в обнимку с автоматом. Но, при всех издержках местного бытия, это был, всё же, сон, а не ночной бой с холодом. Впрочем, бункер даром, всё же, не прошёл. Проснувшись, обнаруживаю, что кости ломит, да и в целом ощущение такое, будто тебя переехал танк Т-80. Ну вот. Приехали.
Поднимаюсь и наливаю себе горячего чая. В зале то там, то тут раздаётся практически одинаковый хлёсткий кашель. Парней, похоже, тоже развозит. Ну, уж нет. Хрен я покажу, что заболел. Кто воевать будет? Вот вернусь в Донецк, тогда и посмотрим. Может, к тому времени, оно само пройдёт. И вообще, здоровому мужику негоже болеть, когда впереди враг. Тем более, такой поганый враг.
В крепость прибыло подкрепление. Постоянному гарнизону было необходимо хотя бы на сутки съездить в тыл, чтобы элементарно помыться, побриться и хотя бы коротко увидеться с семьями. Вновь прибывшие распределяются по койкам и начинают присоединяться к нам возле печки. С ними приходит и Русский. Он усаживается на скамью (судя по виду, тоже принесённую из бывшей поликлиники) и начинает читать стихи. Говорит, что собственные. Парни ему не верят. Я верю. Это не правда, что, когда говорят пушки, музы молчат. На самом деле, на войне они даже не говорят - они кричат в полный голос. Просто война заставляет умолкнуть всё, лишённое таланта. На войне нет фальши. На войне остаётся только настоящее.
Смотрю на шевроны вновь прибывших. С одной стороны стандартная эмблема «Востока», с другой - красный прямоугольник с надписью «Суть времени». Разговорился с парнем. Оказалось, они прибыли сюда из-под аэропорта.
- Ага, - вступает в разговор Русский. - А как раз перед вами на ротацию приезжал «Оплот».
Я качаю головой. Мне, отчего-то, становится весело.
- Вот скажи, Русский, почему на передовой мы все вместе и никто ни с кем не собачится. Даже и в мыслях ни у кого такого нет. А, при этом, в Донецке отряды… эээ… не любят друг друга?
- Да как тебе сказать, Шекспир… - Русский на секунду задумался. - Ты когда-нибудь видел хер у комара? Так вот, политика - она ещё тоньше.
Зал оглашается хохотом. Яркую идиому Русского слышали все.
Заступаю на пост. Яркий день слепит глаза после полумрака укреплений. Снег уже не падает и «долина смерти» впереди просматривается от начала до конца. Слева слышен непрекращающийся грохот: укры снова бьют по позициям «православных». Сегодня как-то уж совсем яростно. Наши батареи скупо огрызаются. В отличии от бандеровцев, наши предпочитают не бить куда попало, а вычислять, откуда те ведут огонь, и отстреливаться по точным координатам. За счёт этого в артиллерийских дуэлях, как правило, побеждаем мы.
Слышу шорох и оборачиваюсь.
- Какие люди и без охраны! Здорово, Ридик. Как дела диверсантские?
Прямо ко мне, из чёрного жерла одного из туннелей, почти неслышно выплывают тени в белых маскхалатах. Их трое. Снайперская группа. Впереди идёт Ридик со снайперской винтовкой. За ним парень из другой роты, позывного которого я не знаю. И замыкает процессию Морик с ПК на плече. Н-да… Вот ещё одна разница нашей реальности и той, что царит в миру, всего-то в трёх часах езды отсюда. Там эту аббревиатуру, скорее всего, поймут, как «персональный компьютер». И долго будут думать, зачем тащить его на плече по передовой. Ну, а здесь… «Пулемёт Калашникова» - вещь нужная и правильная. И Морик в этом вопросе специалист. Он называет свой пулемёт «Мориком-младшим». Такие приколы здесь не редкость. Автомат Ридика тоже имеет имя: Вася. Хотя, в его случае, всё куда сложнее. Так звали его друга, автомат которого теперь он носит с собой. Как-то раз Ридик сказал мне, что, когда он дойдёт до Славянска, то закопает этот автомат на могиле Васи. Я не удивился. Здесь много таких историй.
Ридик - самый, что ни наесть, типичный галичанин. Даже внешне. Он родом из Ивано-Франковска, и воюет на нашей стороне с самого начала войны. Потому, что люто, неописуемо ненавидит бандеровцев и всю ту мразь, которая пришла вместе с ними. Я подозреваю, что, попади к нему в руки какой-нибудь иванофранковский правосек (так, чтобы этого никто не видел) - Ридик обошёлся бы с ним с чисто галицийской изобретательностью. Впрочем, он не единственный представитель Галичины, встреченный мною здесь. И это меня тоже не удивляет. Там у многих очень длинный счёт к бандеровцам.
Кстати говоря, бойцы они весьма недурные. Отмороженные в хорошем смысле слова. На моей памяти один уроженец Львова с позывным «Лука», бывший в нашем отряде месяца три назад, сотворил и вовсе легендарную вещь. Когда его, непонятно за что, попыталась задержать военная полиция, он взял за ствол свой РПКМ и, размахивая им, как дубиной, ухитрился раскидать и погнать по улице целый вооружённый наряд. Ридик такой же: его уже представляли к медали за Славянск, но пока не дали. Из-за «доброго» характера.
- Шекспир, здорово. Да вот, ходили в гости к укропам.
Ридик угрюмо усмехается. Жмём друг другу руки. Парни не задерживаются и, коротко переговорив с Русским, снова растворяются во мраке туннеля.
Сменившись с позиций, понимаю, что без горячего чая уже вряд ли смогу соображать. Кашель треплет немилосердно. Сахар в зале закончился, и я отправляюсь в кубрик к парням Русского, одновременно выполняющий функции кухни. Освещение там чуть лучше. Главным образом благодаря меньшим размерам помещения. Ставлю чашку на стол, насыпаю в чай сахар и вдруг обращаю внимание на то, что стол этот - вовсе не стол. Это пульт управления цехом. Потускневшие пластиковые кнопки, выцветшие надписи, шкалы неведомых приборов за потемневшими стёклами. Когда-то весь этот комплекс управлялся отсюда. Автоматические станки (чудо техники 70-х годов) ковали оборонный потенциал Родины. Высококвалифицированные рабочие (большинство из которых было с высшим образованием) творили то, что заставляло в ужасе трепетать всю ту заокеанскую нечисть, что сейчас пытается приползти сюда в качестве хозяев… Я уже видел такое. Когда-то очень давно, в далёком детстве. Мой отец был начальником производства на таком же точно заводе в Ростове-на-Дону, куда он пришёл после армии, сняв офицерские погоны. Я тогда ходил в первый класс или был ещё в садике? Не помню. Он по-тихому привёл меня в точно такую же операторскую и я её запомнил. Не знаю, почему. Он что-то рассказывал мне в полголоса о своей работе. Почему бы и нет, ведь шести- или семилетний пацан вряд ли понял бы, что такое «военные спутники». И, тем более, вряд ли рассказал бы об этом кому-нибудь. Я и не рассказал. Но запомнил. Почему-то… Не знаю, почему. Я до сих пор вижу этот завод в своё окно в Ростове. Когда-то над его проходной тоже был портрет Ленина, только огромный, метров пять в высоту и восемь - в ширину. Вместе с ним исчезли и военные спутники. И завод, бывший одной из звёзд русской оборонки, долгие годы выживал, выпуская будильники, замки и прочую хренотень, на которую его обрекло диковинное заграничное слово «конверсия». Я сейчас воюю, в том числе, и с теми, кто это сделал.
Впрочем, заводу моего отца повезло больше, чем этому безымянному подземному гиганту, уходящему в земные недра на неизвестное количество уровней. Русский рассказывал нам, что здесь не один завод, а, минимум, три, стоящие один над другим. Отдельных. Автономных. Погружённых в глубокий чёрный сон. Быть может, когда-нибудь, они проснутся и снова выпустят из своих тёмных глубин на свет Божий ту самую «кузькину мать», возвращения которой так боятся те, кто подталкивает в спину бандеровское быдло. Быть может…
Возможно, и третий уровень - не последний. Просто нам сие не ведомо. Даже на третий уровень наши не стали заходить. Слишком хорошо он опломбирован и закрыт. Мало ли, чем ещё его защитили от несанкционированного проникновения неизвестные жрецы богов войны? Какие сюрпризы там оставлены для незваных гостей? Мины? Боевой отравляющий газ? Всё что угодно может там быть. А проверять это не горит желанием никто из нас.
Тут произошло нечто, чего я ожидал меньше всего: в помещении зажёгся свет. Русскому привезли саляру и он завёл-таки генератор. Я понял, что так привык к нашему средневековому обиходу, что просто не знаю, как реагировать на это, в общем-то, ординарное событие. И ещё одна разница между двумя реальностями: в мирном пространстве и времени я бы даже не заметил такого включения. А в зале происходили и вовсе невиданные чудеса: заработал телевизор. На экране возник министр иностранных дел Народной Республики Кофман, увлекательно излагавший дорогим телезрителям свою последнюю инициативу: провести в Донецке съезд делегатов от непризнанных государств мира. Ну, с Сашей я знаком лично: Донецк - город маленький. Интересно, он это серьёзно? Нет, в принципе, идея хороша. О том спору нет. Вот только кто ж к нам приедет, пока по месту оной конференции так прилетает? Хотя, ребят «без башни» везде хватает. А уж в непризнанных государствах тем более. Достаточно посмотреть вокруг, чтобы убедиться в этом.
После горячего чая чуть отпускает. Через сорок минут, отогревшись у буржуйки, возвращаюсь на позиции. Иртыш сидит на табурете за бруствером и смотрит в пол. В пальцах дымится сигарета. Столбик нетронутого пепла медленно тлеет. Иртыш словно забыл про неё.
- Дядя Миша, ты чего?
Он поднимает на меня невидящий взгляд. Лицо чёрное.
- Стреляют. Послушай.
Я прислушиваюсь. Действительно, на укропской стороне работает артиллерия. Работает усердно и плотно. Я слышу старты градов, глухой бой гаубиц, резкую пальбу танковых орудий. А вот «входящих» я не слышу. Вообще. Понимание происходящего приходит медленно, давя на виски, сжимая горло и сковывая грудь морозом. Страшным морозом.
- Это по Донецку, Паш…
Иртыш щелчком выбрасывает догоревшую сигарету за бруствер, резко поднимается и уходит. Я стою столбом. Меня словно парализовало. Стряхнув оцепенение, сажусь на табурет и достаю телефон. Русский разрешает ими пользоваться, если очень надо. А мне очень надо. Никто в невоюющем мире даже представить себе не может, насколько огромно и неумолимо это «очень».
Отключаю режим «полёта». Набираю сообщение.
«Как вы?»
Ответ приходит через несколько минут:
«Мы в ванной. Прячемся от обстрела. Бьют сильно очень»
Стискиваю зубы. Подавляю желание размахнуться и разбить смартфон о край бруствера. Больше всего на свете мне сейчас хочется взять автомат и выпустить весь магазин по «зелёнке». В НИХ! В этих трусливых сук, стреляющих в тех, кто за моей спиной. А потом достать запасной магазин и снова это сделать. И ещё. И ещё!!! И так до тех пор, пока не расстреляю все четыреста с лишним патронов, что лежат сейчас в моей разгрузке. Расстрелять всё, что есть, туда, где ОНИ. Долбанные свиньи… Так значит, ненависть - это плохо? Ну-ну… Такое я готов слушать только от тех, кто сам сейчас под бомбами. Только они имеют на это право. И никто, кроме них.
***
Утро следующего дня. Всю ночь из-за линейки били то по «православным», то снова вбивали снаряды в ночной город позади нас. Пару раз прилетало и по крепости. Безрезультатно. Хотя, разок мы даже проснулись. Заступаю на пост. В голове плещется тяжёлый липкий туман. Чай, таблетки и порошки медленно, но уверенно перестают помогать. А кашель - тот и вовсе уже сутки не реагирует ни на что. Ну, ничего. Завтра ротация. Как-нибудь продержусь - не баба.
Тем более что настроение, всё же, хорошее: накануне Иртыш зачем-то начал рыться в своём «сидоре» и обнаружил, что жена засунула ему туда не маленький куль с едой, о чём забыла предупредить. Сало, колбаса, сыр, шоколад, конфеты… Когда мы это всё делили, мне вспомнился фильм «Судьба человека»: у нас получились такие же «канапе». Маленькие бутерброды, нарезанные так, чтоб хватило на всех. Только у нас, в отличие от узников концлагеря из той повести великого Шолохова, был ещё и десерт - по маленькому куску шоколада на лицо. Для подъёма боевого духа этого хватило за глаза. Да плюс ещё и Пчёл с Антохой как-то ухитрились по-быстрому метнуться в Донецк и скоро должны были вернуться, обещая, что привезут нам оттуда гастрономических приблуд. Эх… Сколько ж я ещё не смогу на тушёнку смотреть?...
…Глухой удар… Звон в ушах… Искры из глаз… Рефлекторно ныряю за бруствер. Вовремя. По стене у меня над головой бьют осколки. С трудом соображая, что делаю, вваливаюсь в помещение и захлопываю за собой крепкую стальную дверь. Калмык нам показывал, что надо делать в таких случаях. А я вот думал, что не запомнил… Новый удар. Стены трясутся. Приваливаюсь к дверному косяку и перевожу дух. Слух возвращается, гул в голове уходит. Нормально. Значит, в этот раз, без контузии. Снова взрыв. Да что ж по нам лупит-то? Где-то у меня над головой заработал тяжёлый миномёт. С яростным рыком застрекотали «Утёсы». Обратка… Близкого действия… То есть что, по нам прямой наводкой бьют?
Вбегает Русский.
- Это «Нона», сука! - он в ярости. - Как она подкралась, проститутка? Ну, ничего! Ща мы её, подстилку!
И правда, перестрелка очень скоро стихает. По укропской «Ноне» попали. Хоть и не фатально - убежала она своим ходом, закоптив «зелёнку» чёрным дымом.
В помещение тяжело вваливается один из парней Русского. Лицо в грязи. Оказалось, что, когда начался обстрел, он шёл по дороге. Парень нырнул прямо там, где стоял. И туда, в чём стоял - в грязь. Это правильно. Кланяться надо каждой мине и каждому снаряду. И тогда, может быть, ты дойдёшь до финиша.
А через полчаса вернулись Пчёл и Антоха.
И привезли торт.
Большой, пышущий белым сладким кремом, свежий, как морской бриз над карибской лагуной. И каждому из нас досталось по большому куску. Даже с учётом того, что часть этого шедевра кондитерского искусства мы отложили для парней, находившихся на позициях. То, что «это был самый вкусный торт в моей жизни», звучит, конечно, до предела банально, но почему бы не произнести эти слова, в самом-то деле? Выше него я мог бы поставить только один яблочный пирог, отведанный мной не так давно. Но это уже совсем другая история.
***
То, что началось вечером, трудно описать словами. Все обстрелы, которые я видел здесь, на Песках, до этого, показались мне детской игрой в песочнице. В «православных» полетело всё, что могло лететь. Много чего из этого долетало до нас. И когда окончательно стемнело, впереди, на другом конце «долины смерти» ввысь взметнулось пламя. Потом ещё. И ещё. Снова и снова «зелёнку» озаряли яркие огненные вспышки. Укры подошли к линии фронта вплотную и открыли огонь. Но тот огонь, который они получили в ответ, превосходил его во всём.
Передо мной, в тёмном провале долины, полыхала ярость. Первозданная. Неутолимая. А я стоял и ждал. Ждал, молча и, похоже, даже не мигая, вглядываясь в огненную темноту. Ждал, стиснув в руках автомат. Ведь если они, всё же, преодолеют трусость и решатся пойти вперёд, встретить их должен буду именно я. Так уж распорядился жребий и расписание дежурств на укреплениях крепости.
Страха не было. Он умер. Он истлел и развеялся по ветру. Осталась только та самая ярость - родная сестра той, что взрывалась огненными салютами в нескольких сотнях метров впереди. Молчаливая. Ненасытная. Жаждущая. Ну же, гады! Вперёд. И я дотянусь до ваших глоток, сволочи. Хотя бы одного из вас я сегодня заберу с собой. Хотя бы одна тварь больше никогда не выстрелит по Донецку. Хотя бы одна падаль больше ни разу не попытается убить тех, кто мне дорог. Хватит трусить, вы, гомосеки! Идите сюда, подлые уроды. Хватит воевать с женщинами и детьми. Я буду стрелять в вас до последнего патрона, вбивать вас в землю до последней гранаты. Давайте же, суки. Я жду.
Пули свистят над головой. Они впиваются в серые бока бруствера и высекают маленькие облака бетонной пыли из стен крепости. Из всего того, чем по нам стреляют, у них самое отвратительное звучание: тихий подлый свист на грани ультразвука. Парни считают, что звук мин хуже, но я не согласен. Это моё личное мнение. Имею право.
Нет, они стреляют не в меня. Они просто стреляют. Они привыкли просто стрелять. Им не важно, куда. Потому, что им всё равно, кого убивать. Им наплевать, кто окажется на траектории их выстрела. Женщина, ребёнок, старик или ополченец с автоматом, ждущий их в устье «долины смерти». Упыри, осоловевшие от человеческой крови. Я знаю, почему мне не страшно. Ненависть сильнее страха. Может быть, когда-нибудь потом я снова смогу увидеть в них людей. Но не сейчас. Не в тот день и час, когда за спиной у меня их снаряды и ракеты ложатся на мирные дома. Так идите же сюда, сволочи. Я с удовольствием отправлю вас туда, где вам самое место - в Ад…
И вдруг всё смолкает. Истерзанная «зелёнка» пуста.
Cadenza: ЛЕС
«ГАЗель» немилосердно подскакивает на ухабах. Она временно заменила нам «Фокер», угодивший таки в ремонт. На ротацию забирать нас приехал Сфинкс и теперь микроавтобус с нами внутри летит следом за его «Рено». Мы снова проносимся через промзону и въезжаем в лес. Однако за эти четыре дня лесу серьёзно досталось. Очень серьёзно. Порубленные стволы деревьев лежат вдоль дороги. Местами в лесном покрове образовались целые просеки и новые поляны, гулять по которым не хочется вообще. Работали «Грады», не иначе.
Да и сама лесная дорога обзавелась новыми шрамами. Уже привычные глазу свежие чёрные кляксы на белом снегу, то там, то здесь чередуются с серьёзными воронками от гаубичных снарядов. Антоха быстро, но аккуратно объезжает их. Естественно, ведь ни останавливаться, ни сбрасывать скорость здесь нельзя.
А придётся.
Резко тормозим возле бункера. В том месте, где лес слегка расступается, открывая проход к нашей опорной базе и куску разрушенного почти до основания бывшего жилого района. Наших парней, стоявших здесь, уже забрали первым рейсом. Теперь нас попросили захватить с собой каких-то ПВОшников. Ждём минут десять. Начинаем материться.
- Вы что, совсем поохренели! - Аватар выскакивает из «Фокера». - Мы ж тут как в тире в этом лесу, мать вашу!
Потенциальный «гроб на колёсиках», рождённый на Горьковском автозаводе, и правда стоит на дороге, как суперприз для любой миномётной группы укропских диверсантов. Эдакая яркая ёлочная игрушка, которую, почему-то, страсть как хочется разбить. Сфинкс это понимает и подгоняет начальство ПВОшников. Они загружаются второпях, забрасывая в салон свои ПЗРК. Ну, прямо, как дрова, в самом-то деле. Хотя, дров здесь вокруг набросано более, чем достаточно. «Дровосеки» с той стороны линии фронта старались день и ночь. И когда это Ник успел дорогу расчистить? Вот вопрос.
Трогаемся с места. Очень вовремя: едва мы отъезжаем, бункер снова накрывает. Не сильно, но нам бы вполне хватило. Антоха, забыв осторожность, давит на газ. Ну его на фиг, если честно. Сейчас отсюда надо находиться чем дальше, тем лучше. Лесные чащобы, запорошённые снегом, проносятся мимо, и я не успеваю заметить, как они сменяются не менее безлюдными каменными джунглями домов, которым не повезло находиться за Пьяным Мостом.
Всё. Мы вырвались.
…Уже через полчаса я вхожу в свою комнату в казарме, сбрасываю разгрузку и, достав телефон, отключаю режим «полёта».
«Привет, мама! У меня всё в порядке».
Короткое sms-сообщение стрелой улетает в эфир…
Предыдущие публикации цикла:
1. СПАРТАК. - http://haile-rastafari.livejournal.com/91909.html
2. ДОНЕЦК - http://haile-rastafari.livejournal.com/92203.html
3. ДК "РОДИНА" - http://haile-rastafari.livejournal.com/92463.html
4. ДУРНАЯ БАЛКА - http://haile-rastafari.livejournal.com/93386.html
5. КРЕЩЕНИЕ. Часть 1: Донецк. (1) - http://haile-rastafari.livejournal.com/95178.html
КРЕЩЕНИЕ. Часть 1: Донецк. (2) - http://haile-rastafari.livejournal.com/94908.html
Группа "В контакте" - http://vk.com/russkoe_gosudarstvo
Группа на "facebook" - http://www.facebook.com/groups/RussRevo/
Инстаграм - https://instagram.com/shakespeare1976/