Хайфский дом на проспекте и 130 лет первой алии ...Татьяна Климович
Хайфский дом на проспекте и 130 лет первой алии
Летом 2005 года черновик Декларации Бальфура - о создании еврейского очага в Палестине, был продан на аукционе Sotheby’s за 884 тысячи долларов. В Press Release Sotheby’s сообщалось, что единственный сохранившийся рукописный черновик декларации был написан в июле 1917 года Леоном Симоном, еврейским лидером, членом Манчестерского кружка под руководством Хаима Вейцмана, на встрече политического сионистского комитета в лондонском отеле «Империал».
В горячих дебатах в английском Военном кабинете, претерпев судьбоносные изменения и и потеряв решительность формулировки, 2 ноября 1917 года родилась Декдарация Бальфура в своей окончательной редакции. Это было письмо, подписанное министром иностранных дел Англии Артуром Бальфуром, адресованное лорду Ротшильду.
В письме говорилось, что «Правительство Его Величества благосклонно смотрит на основание в Палестине национального дома для еврейского народа».
Почти за 40 лет до принятия Декларации Бальфура еще один английский политический деятель - идеалист и энтузиаст сэр Лоуренс Олифант - разработал проект еврейского заселения Палестины и предоставил его на рассмотрение английского правительства.
Сэр Лоуренс Олифант - с 1882 по 1888 гг. житель Хайфы, с 1868 года - член английского парламента, обращается в конце 1878 года к тогдашнему министру иностранных дел лорду Солсбери за разрешением свободного передвижения по Оттоманской империи с целью найти подходящее место для поселения евреев.
По плану Олифанта, эта, в будущем процветающая и развивающаяся земля, станет моделью развития всей Оттоманской империи. Она должна будет находиться под британским протекторатом, ее местоположение в Палестине определит султан, получив некоторую компенсационную сумму, собранную богатыми евреями Европы для помощи своим гонимым братьям из царской России.
В том же 1878 году молодой Ричард Бальфур (тот самый Бальфур) - тогда уже член парламента (с 1874 года) выполняет функции секретаря при своем «дорогом дяде» Солсбери, которого и сменит впоследствии - уже на посту премьер-министра.
В окружении Солсбери мнения по поводу плана Лоуренса разделились, но в конце -концов Солсбери предоставил Олифанту необходимые рекомендации с одновременным предостережением не выступать официальным представителем английского правительства, но этого стало достаточным для того, чтобы казавшаяся утопической еврейская мечта о Еврейском доме, стала воплощаться в жизнь…
В Галиции.
Спровоцированная жестокими погромами, летом и осенью 1881 года начинается первая большая алия евреев из России. Многие из них проходили через транзитный лагерь в Галиции. Их боль и крик о помощи эхом отозвались в Европе. Олифант откликнулся на призыв представителей английских евреев присоединиться к их движению и через Берлин поехал в Галицию. Когда он прибыл в броды в апреле 1882 года, большая толпа вышла приветствовать его, выкрикивая его имя. Кстати, 1882 год считается годом начала первой алии.
Лоуренс Олифант создает комитеты помощи алие в Галиции и Румынии, те самые, которые позже создадут еврейские поселения в Палестине, в том числе, в Хайфе, Ришон Ле-Ционе и Зихрон Якове.
Тысячи писем и прошений приходят на адрес Олифанта. Чтобы отвечать на эту корреспонденцию на иврите и идиш, он принимает на работу молодого одаренного секретаря - 26-летнего Нафтали Герц Имбера - будущего автора гимна государства Израиль.
Герц Нафтали Имбер из Злочева.
Если бы у нас была возможность заглянуть в ветхий деревянный домик семейства Имбер с покосившейся соломенной крышей - такой же бедный и запущенный, как дома других евреев небольшого городка Злочева, что в Галиции (треть населения которого в 1866 году составляли евреи), то мы увидели бы следующую картину. В углу небольшой комнаты за столом сидит 10-летний мальчик, старательно выводящий строчки стихотворения в неверном пламени зажженной свечи.
Нафтали Герц Имбер был больше похож на мать бледностью, тонкими чертами лица и скромностью.
Отцу семейства Шмуэлю Якову Имберу нелегко было прокормить жену и детей. Зима 1866 выдалась особенно холодной и снежной, и зачастую его корчма, помещение которой принадлежало графу Стефану Собесскому, пустовала. Непогода загоняла односельчан по домам. Бедность и болезни были их постоянными гостями.
За неуплату долгов по распоряжению графа дети и жена главы семейства были отправлены в долговую тюрьму. И тут удрученному отцу семейству пришла в голову спасительная идея. Он принес в тюремную камеру сыну его тетрадь со стихами и карандаш, и наказал написать стихотворение в честь графа Собесского.
Его задумка удалась: граф приказал освободить пленников и привести маленького поэта во дворец читать стихи перед знатными гостями. Так случилось, что маленький заложник графа поразил всех своими стихами на польском и чистейшим произношением.
Так началась его поэтическая карьера, которую Нафтали совмещал с изучением Торы и иврита в Хедере и совершенствования польского.
И наконец пришел день, когда Нафтали оставил Злочев и переехал во Львов, где вскоре стал яростным приверженцем идей еврейского просвещения - «Хаскалы», за что подвергался нападками хасидов у себя в местечке.
Мать, обеспокоенная слухами о новых идеях, которыми был захвачен ее сын и сплетнями о том, что Нафтали остриг пейсы и стал одеваться в короткий пиджак, приехала во Львов. Но ни слезы, ни уговоры матери вернуться в Злочев не помогли. Нафтали Герц Имбер чувствовал, что Злочев стал слишком тесным для него. Ему казалось, что врата мира открылись пред ним.
Впереди у вольнодумца, поэта, автора «Атиквы», посвятившего множество поэтических строк своему народу, а впоследствии и первым поселенцам на Святой земле, было путешествие в Вену и судьбоносная встреча с Олифантами: любовью всей его жизни - леди Элис Олифант и сэром Лоуренсом Олифантом.
Переезд в Хайфу.
Все усилия Олифанта добиться у турецких властей разрешения на заселение евреев в Палестине оказываются тщетными.
Не смотря на это в октябре 1882 года - после долгих месяцев ожидания и борьбы - он, его жена Эллис и Нафтали Герц Имбер на корабле прибывают в Хайфу и селятся в одном из домов в Немецкой колонии - Мошаве Германит - на главной улице - «авеню», спускающемся от подножия горы Кармель до бухты Средиземного моря.
Хайфа того времени была небольшим тихим городком с населением 4500 человек, но уже с первыми признаками будущего расцвета: с линией телеграфа, соединяющей ее с Акко, а оттуда с Европой, с множеством кораблей, заходящими в Хайфский залив, красивыми каменными домами и тенистыми приусадебными участками Мошавы Германии и окружающими ее возделанными полями.
Эллис и Олифант поселились в доме Карла Олндорфа, который переехал в Яффо. Сначала они снимали его, а затем выкупили. Двухэтажный дом, как и другие дома темплеровской постройки, содержал погреб, наполовину находившийся ниже уровня земли, в прохладе которого хранились продукты. На первом этаже располагалась кухня и гостиная, на втором - спальня. Над входной дверью была выгравирована надпись на немецком: «Блаженны хранящие откровения Его, всем сердцем ищущие Его. Они не делают беззакония».
Из окна зеленой комнаты Эллис и Олифанта открывался прекрасный вид на гору Кармель: склоны, увитые дымкой тумана, лесные заросли, поля. Окна выходили на ухоженный сад с деревянными скамейками и небольшим бассейном с рыбками. Легкий ветерок раздувал синие занавески. Из окон второго этажа, выходившего на улицу, которая тогда носила название Кармельштрассе, было видно синеющее вдали море и корабли, заходившие в гавань Хайфского залива.
Лоуренс часто предпринимал исследовательские поездки по Эрец Исраэль. Он посылал свои корреспонденции в “New York Sun” и “Jewish Chronicle”, в которых рассказывал о повседневной жизни обитателей Палестины, исторических находках. Эллис никогда не выходила из дома без своих фотографических принадлежностей. Часто ее фотографии и рисунки служили иллюстрациями к заметкам Лоуренса, как например, в его рассказах о пещерах возле Тиры, о руинах крепости в Атлите и других.
В доме Олифанта была написана его книга «Хайфа, или жизнь в современной Палестине» - первая книга, на обложке которой появилось название Хайфы. Фактически она состояла из очерков, которые он посылал в газету. Обитатели дома по вечерам любили слушать выдержки из его заметок о Палестине.
Нафтали Имбер участвовал в этих вечерах, как и во всех начинаниях Олифантов.
Лоуренс Олифант посвящал все свое время своему главному проекту, занимаясь практической поселенческой деятельностью - всячески помогая жителям первых поселений, в том числе и денежными средствами. Он инвестировал средства в железную дорогу от Хайфы до Трансиордании, выкупил около 8000 дунам земли вдоль предполагаемой линии железной дороги, оплатил постройку дополнительного этажа в гостинице «Кармель».
Хайфский дом Олифантов не один раз менял владельцев после смерти Элис и Лоуренса. Одно время он принадлежал компании «Asiya Сompany», которая занималась проектом железной дороги Хайфа-Дамаск (1890). В настоящее время он принадлежит дому престарелых Винзор, в котором когда-то находилась гостиница с таким же названием.
«Атиква» становится гимном.
Нафтали Герц Имбер умер в октябре 1909 года в Нью Йорке - в бедности и безвестности. В анналах истории сохранились свидетельства о том, что он послал текст «Атиквы» Теодору Герцлю в надежде на то, что она будет представлена с почетом на Сионистском конгрессе в Базеле, и возможно он также получит какое-то денежное вознаграждение. Но Герцель вежливо написал о своей незаинтересованности.
Спустя какое-то время был объявлен конкурс с призовым фондом в 500 франков на еврейскую песню, которая могла бы стать гимном. Имбер вновь послал «Атикву», но жюри, в которое входили Нордау и Герцель, отвергло ее.
Поэт был горд тем, что «Атиква» стала гимном поселенцев Ришон Ле-Циона и Реховот и надеялся, что его произведение ждет большое будущее.
В 1903 году на последние гроши он покупает билет и едет в Базель на 6-й Сионистский Конгресс. Но швейцар на в входе в Казино, где собрался Конгресс, не пускает Имбера внутрь из-за его непредставительного вида.
В ответ на слова поэта о том, что он автор «Атиквы», швейцар грозится вызвать полицию, если настойчивый гость не уйдет. Входящие в здание участники Конгресса не знакомы Имберу.
Через открытые окна Казино Имбер слышит горячий спор участников Конгресса, обсуждающих предложение Теодора Герцля о создании временного Еврейского дома в Уганде. Многие участники Конгресса возражают, часть из них, демонстрируя траур, садятся на пол. И вдруг сторонники возвращения на историческую родину в Эрец Исраэль затягивают ставшие бессмертными слова «Атиквы».
И Нафтали Герц Имбер, стоя за закрывшимися перед ним дверями Конгресса, в этот момент понимает, что его «Атиква» стала гимном.
Дом Олифанта на проспекте Бен Гурион
На фасаде здания по улице Бен Гурион, 16 можно увидеть выбитую еще во времена темплеров табличку «HOUS OLIPHANT».
Но никакой памятной таблички на этом историческом здании, где жили автор государственного гимна Израиля и автор проекта «Земля Гил’ад» - о возрождении еврейского очага в Палестине, нет.
Сейчас двери некогда гостеприимного дома, где находили теплый прием первые «олимы» из России и первые поселенцы, наглухо заколочены. Стекла окон выбиты, дом пришел в полное запустение, и можно лишь представить, что когда то здесь кипела жизнь, и бились сердца романтиков, судьбы которых неразрывно связаны с историей государства, его первых поселений, а также с настоящим и будущим, в которое мы входим под звучание «Атиквы».
Татьяна Климович
Летом 2005 года черновик Декларации Бальфура - о создании еврейского очага в Палестине, был продан на аукционе Sotheby’s за 884 тысячи долларов. В Press Release Sotheby’s сообщалось, что единственный сохранившийся рукописный черновик декларации был написан в июле 1917 года Леоном Симоном, еврейским лидером, членом Манчестерского кружка под руководством Хаима Вейцмана, на встрече политического сионистского комитета в лондонском отеле «Империал».
В горячих дебатах в английском Военном кабинете, претерпев судьбоносные изменения и и потеряв решительность формулировки, 2 ноября 1917 года родилась Декдарация Бальфура в своей окончательной редакции. Это было письмо, подписанное министром иностранных дел Англии Артуром Бальфуром, адресованное лорду Ротшильду.
В письме говорилось, что «Правительство Его Величества благосклонно смотрит на основание в Палестине национального дома для еврейского народа».
Почти за 40 лет до принятия Декларации Бальфура еще один английский политический деятель - идеалист и энтузиаст сэр Лоуренс Олифант - разработал проект еврейского заселения Палестины и предоставил его на рассмотрение английского правительства.
Сэр Лоуренс Олифант - с 1882 по 1888 гг. житель Хайфы, с 1868 года - член английского парламента, обращается в конце 1878 года к тогдашнему министру иностранных дел лорду Солсбери за разрешением свободного передвижения по Оттоманской империи с целью найти подходящее место для поселения евреев.
По плану Олифанта, эта, в будущем процветающая и развивающаяся земля, станет моделью развития всей Оттоманской империи. Она должна будет находиться под британским протекторатом, ее местоположение в Палестине определит султан, получив некоторую компенсационную сумму, собранную богатыми евреями Европы для помощи своим гонимым братьям из царской России.
В том же 1878 году молодой Ричард Бальфур (тот самый Бальфур) - тогда уже член парламента (с 1874 года) выполняет функции секретаря при своем «дорогом дяде» Солсбери, которого и сменит впоследствии - уже на посту премьер-министра.
В окружении Солсбери мнения по поводу плана Лоуренса разделились, но в конце -концов Солсбери предоставил Олифанту необходимые рекомендации с одновременным предостережением не выступать официальным представителем английского правительства, но этого стало достаточным для того, чтобы казавшаяся утопической еврейская мечта о Еврейском доме, стала воплощаться в жизнь…
В Галиции.
Спровоцированная жестокими погромами, летом и осенью 1881 года начинается первая большая алия евреев из России. Многие из них проходили через транзитный лагерь в Галиции. Их боль и крик о помощи эхом отозвались в Европе. Олифант откликнулся на призыв представителей английских евреев присоединиться к их движению и через Берлин поехал в Галицию. Когда он прибыл в броды в апреле 1882 года, большая толпа вышла приветствовать его, выкрикивая его имя. Кстати, 1882 год считается годом начала первой алии.
Лоуренс Олифант создает комитеты помощи алие в Галиции и Румынии, те самые, которые позже создадут еврейские поселения в Палестине, в том числе, в Хайфе, Ришон Ле-Ционе и Зихрон Якове.
Тысячи писем и прошений приходят на адрес Олифанта. Чтобы отвечать на эту корреспонденцию на иврите и идиш, он принимает на работу молодого одаренного секретаря - 26-летнего Нафтали Герц Имбера - будущего автора гимна государства Израиль.
Герц Нафтали Имбер из Злочева.
Если бы у нас была возможность заглянуть в ветхий деревянный домик семейства Имбер с покосившейся соломенной крышей - такой же бедный и запущенный, как дома других евреев небольшого городка Злочева, что в Галиции (треть населения которого в 1866 году составляли евреи), то мы увидели бы следующую картину. В углу небольшой комнаты за столом сидит 10-летний мальчик, старательно выводящий строчки стихотворения в неверном пламени зажженной свечи.
Нафтали Герц Имбер был больше похож на мать бледностью, тонкими чертами лица и скромностью.
Отцу семейства Шмуэлю Якову Имберу нелегко было прокормить жену и детей. Зима 1866 выдалась особенно холодной и снежной, и зачастую его корчма, помещение которой принадлежало графу Стефану Собесскому, пустовала. Непогода загоняла односельчан по домам. Бедность и болезни были их постоянными гостями.
За неуплату долгов по распоряжению графа дети и жена главы семейства были отправлены в долговую тюрьму. И тут удрученному отцу семейству пришла в голову спасительная идея. Он принес в тюремную камеру сыну его тетрадь со стихами и карандаш, и наказал написать стихотворение в честь графа Собесского.
Его задумка удалась: граф приказал освободить пленников и привести маленького поэта во дворец читать стихи перед знатными гостями. Так случилось, что маленький заложник графа поразил всех своими стихами на польском и чистейшим произношением.
Так началась его поэтическая карьера, которую Нафтали совмещал с изучением Торы и иврита в Хедере и совершенствования польского.
И наконец пришел день, когда Нафтали оставил Злочев и переехал во Львов, где вскоре стал яростным приверженцем идей еврейского просвещения - «Хаскалы», за что подвергался нападками хасидов у себя в местечке.
Мать, обеспокоенная слухами о новых идеях, которыми был захвачен ее сын и сплетнями о том, что Нафтали остриг пейсы и стал одеваться в короткий пиджак, приехала во Львов. Но ни слезы, ни уговоры матери вернуться в Злочев не помогли. Нафтали Герц Имбер чувствовал, что Злочев стал слишком тесным для него. Ему казалось, что врата мира открылись пред ним.
Впереди у вольнодумца, поэта, автора «Атиквы», посвятившего множество поэтических строк своему народу, а впоследствии и первым поселенцам на Святой земле, было путешествие в Вену и судьбоносная встреча с Олифантами: любовью всей его жизни - леди Элис Олифант и сэром Лоуренсом Олифантом.
Переезд в Хайфу.
Все усилия Олифанта добиться у турецких властей разрешения на заселение евреев в Палестине оказываются тщетными.
Не смотря на это в октябре 1882 года - после долгих месяцев ожидания и борьбы - он, его жена Эллис и Нафтали Герц Имбер на корабле прибывают в Хайфу и селятся в одном из домов в Немецкой колонии - Мошаве Германит - на главной улице - «авеню», спускающемся от подножия горы Кармель до бухты Средиземного моря.
Хайфа того времени была небольшим тихим городком с населением 4500 человек, но уже с первыми признаками будущего расцвета: с линией телеграфа, соединяющей ее с Акко, а оттуда с Европой, с множеством кораблей, заходящими в Хайфский залив, красивыми каменными домами и тенистыми приусадебными участками Мошавы Германии и окружающими ее возделанными полями.
Эллис и Олифант поселились в доме Карла Олндорфа, который переехал в Яффо. Сначала они снимали его, а затем выкупили. Двухэтажный дом, как и другие дома темплеровской постройки, содержал погреб, наполовину находившийся ниже уровня земли, в прохладе которого хранились продукты. На первом этаже располагалась кухня и гостиная, на втором - спальня. Над входной дверью была выгравирована надпись на немецком: «Блаженны хранящие откровения Его, всем сердцем ищущие Его. Они не делают беззакония».
Из окна зеленой комнаты Эллис и Олифанта открывался прекрасный вид на гору Кармель: склоны, увитые дымкой тумана, лесные заросли, поля. Окна выходили на ухоженный сад с деревянными скамейками и небольшим бассейном с рыбками. Легкий ветерок раздувал синие занавески. Из окон второго этажа, выходившего на улицу, которая тогда носила название Кармельштрассе, было видно синеющее вдали море и корабли, заходившие в гавань Хайфского залива.
Лоуренс часто предпринимал исследовательские поездки по Эрец Исраэль. Он посылал свои корреспонденции в “New York Sun” и “Jewish Chronicle”, в которых рассказывал о повседневной жизни обитателей Палестины, исторических находках. Эллис никогда не выходила из дома без своих фотографических принадлежностей. Часто ее фотографии и рисунки служили иллюстрациями к заметкам Лоуренса, как например, в его рассказах о пещерах возле Тиры, о руинах крепости в Атлите и других.
В доме Олифанта была написана его книга «Хайфа, или жизнь в современной Палестине» - первая книга, на обложке которой появилось название Хайфы. Фактически она состояла из очерков, которые он посылал в газету. Обитатели дома по вечерам любили слушать выдержки из его заметок о Палестине.
Нафтали Имбер участвовал в этих вечерах, как и во всех начинаниях Олифантов.
Лоуренс Олифант посвящал все свое время своему главному проекту, занимаясь практической поселенческой деятельностью - всячески помогая жителям первых поселений, в том числе и денежными средствами. Он инвестировал средства в железную дорогу от Хайфы до Трансиордании, выкупил около 8000 дунам земли вдоль предполагаемой линии железной дороги, оплатил постройку дополнительного этажа в гостинице «Кармель».
Хайфский дом Олифантов не один раз менял владельцев после смерти Элис и Лоуренса. Одно время он принадлежал компании «Asiya Сompany», которая занималась проектом железной дороги Хайфа-Дамаск (1890). В настоящее время он принадлежит дому престарелых Винзор, в котором когда-то находилась гостиница с таким же названием.
«Атиква» становится гимном.
Нафтали Герц Имбер умер в октябре 1909 года в Нью Йорке - в бедности и безвестности. В анналах истории сохранились свидетельства о том, что он послал текст «Атиквы» Теодору Герцлю в надежде на то, что она будет представлена с почетом на Сионистском конгрессе в Базеле, и возможно он также получит какое-то денежное вознаграждение. Но Герцель вежливо написал о своей незаинтересованности.
Спустя какое-то время был объявлен конкурс с призовым фондом в 500 франков на еврейскую песню, которая могла бы стать гимном. Имбер вновь послал «Атикву», но жюри, в которое входили Нордау и Герцель, отвергло ее.
Поэт был горд тем, что «Атиква» стала гимном поселенцев Ришон Ле-Циона и Реховот и надеялся, что его произведение ждет большое будущее.
В 1903 году на последние гроши он покупает билет и едет в Базель на 6-й Сионистский Конгресс. Но швейцар на в входе в Казино, где собрался Конгресс, не пускает Имбера внутрь из-за его непредставительного вида.
В ответ на слова поэта о том, что он автор «Атиквы», швейцар грозится вызвать полицию, если настойчивый гость не уйдет. Входящие в здание участники Конгресса не знакомы Имберу.
Через открытые окна Казино Имбер слышит горячий спор участников Конгресса, обсуждающих предложение Теодора Герцля о создании временного Еврейского дома в Уганде. Многие участники Конгресса возражают, часть из них, демонстрируя траур, садятся на пол. И вдруг сторонники возвращения на историческую родину в Эрец Исраэль затягивают ставшие бессмертными слова «Атиквы».
И Нафтали Герц Имбер, стоя за закрывшимися перед ним дверями Конгресса, в этот момент понимает, что его «Атиква» стала гимном.
Дом Олифанта на проспекте Бен Гурион
На фасаде здания по улице Бен Гурион, 16 можно увидеть выбитую еще во времена темплеров табличку «HOUS OLIPHANT».
Но никакой памятной таблички на этом историческом здании, где жили автор государственного гимна Израиля и автор проекта «Земля Гил’ад» - о возрождении еврейского очага в Палестине, нет.
Сейчас двери некогда гостеприимного дома, где находили теплый прием первые «олимы» из России и первые поселенцы, наглухо заколочены. Стекла окон выбиты, дом пришел в полное запустение, и можно лишь представить, что когда то здесь кипела жизнь, и бились сердца романтиков, судьбы которых неразрывно связаны с историей государства, его первых поселений, а также с настоящим и будущим, в которое мы входим под звучание «Атиквы».
Татьяна Климович