Мустанги прерий половых...
Очерк о сиськоцапе вызвал недопонятое мной живое обсуждение. Очевидно, что-то в этом есть, близкое и понятное каждому. Не ожидал. dmmohov, в частности, поднял правильную тему, вспомнив последние дни академика Ландау, который, пребывая в коме, лапал сестер за сокровенное. Что он там, кстати, изобрел? Получил соотношение между плотностью уровней в ядре и энергией возбуждения? Ну да, ну да...
Ландау настроил меня на уютную волну воспоминаний.
Чтобы не молоть попусту - секс и медицина неразделимы!
В ассоциативных связях простого человека мужского пола халат медсестры тесно увязан со определение "расстегнутый". И женщины тоже не отстают, в фантазиях на медицинскую тему находят отдельную остроту. Сам я у себя таких мечтаний, во всяком случае, еще не отмечал. Всё, как правило, другие глупости в голову лезут, но отрицать не могу - да, в воздухе витает.
Разнятся детали. Может быть, всё такое из половой спецлитературы и бывает в настоящей, всамделишной жизни, может быть, но... все-таки там, в рассказиках, как-то... нелепо, что ли. Правда, она - жестче и прямей.
Про медсестру Б. я уже писал. И про медсестру Анну тоже, было дело.
Но, чтобы было понятней, с кем приходилось работать, потребуются вводные данные.
Лет Анчутке было, не то чтобы мало и не то чтобы много - в самый раз. Плоть ее, которой Было, требовала утех. На какое отделение падет ее выбор в тот или иной день, не знал никто.. Вечером Анчутка, устало вздыхая и похлопывая себя по бюстгальтеру (который доктор Бирюков уважительно называл "чехлами от "Бурана") как рыцарь по латам, говорила: "Ну, я пошла...". И покидала отделение. Пытаться ее остановить было бесполезно, более того, опасно.
Утром, по передаваемым на ухо сплетням, о произошедшем в том или ином месте больницы ЧП, можно было проследить анчуткину траекторию. Сама она никогда не попадалась, и докладывала позже о ночных событиях без куража, деловите - делала отчет о проведенном мероприятии. Если и привирала, то немного - подтверждающих сведений из других источников всегда было в достатке.
Крылом урагана "Анна" мог быть задет любой мущина, независимо от возраста, образования или вероисповедания. Никто из гордых владельцев яиц в той больнице в дни ее дежурств не мог чувствовать себя в безопасности. Даже мимо больницы, есть подозрение, ходить было себе дороже.
Однажды был напоен и оприходован даже голубой рентгенолог. Аня позже опровергла его перверсии простой и емкой фразой: "Проверено, мин нет!". Рентгенолог после этого уволился.
Впрочем, у меня закрадывается подозрение, что для нее было даже не так важно, с кем, как - где. Все кусты на территории больницы, где ночью было хоть сколько-нибудь темно - она там была. Подсобки, сестринские, ординаторские, да что там, кабинеты заведующих - почти все ею были отработаны. Про клизменные я не говорю, это банально.
Особый простор для бойкой аниной фантазии представлял морг: во-первых, там всегда были наготове гостеприимные и энергичные санитары с веселыми жидкостями, а во-вторых, туда ночью редко кто совался. Анчутка там свила гнездо. И где она только не давала себе волю: и на каменном постаменте в траурном зале, и в двуспальном гробу с музыкой для нового русского, и прости господи, в холодильнике, для остроты ощущений.
Морг купался в феромонах. Санитары нежно звали её Анусей.
...Как-то пришла Анна с фотоаппаратом к доктору Ф., даме желчной, но справедливой, и потребовала снять ее неглиже. "Я вам доверяю" - обезоруживающе оформила свою просьбу. На вопрос, к чему ей всё это, ответила стесняясь: "Женихам буду показывать".
Доктор Ф. мрачно это потом комментировала: "Показывать и говорить: "Делай что скажу, а то разденусь!"...".
Ландау настроил меня на уютную волну воспоминаний.
Чтобы не молоть попусту - секс и медицина неразделимы!
В ассоциативных связях простого человека мужского пола халат медсестры тесно увязан со определение "расстегнутый". И женщины тоже не отстают, в фантазиях на медицинскую тему находят отдельную остроту. Сам я у себя таких мечтаний, во всяком случае, еще не отмечал. Всё, как правило, другие глупости в голову лезут, но отрицать не могу - да, в воздухе витает.
Разнятся детали. Может быть, всё такое из половой спецлитературы и бывает в настоящей, всамделишной жизни, может быть, но... все-таки там, в рассказиках, как-то... нелепо, что ли. Правда, она - жестче и прямей.
Про медсестру Б. я уже писал. И про медсестру Анну тоже, было дело.
Но, чтобы было понятней, с кем приходилось работать, потребуются вводные данные.
Лет Анчутке было, не то чтобы мало и не то чтобы много - в самый раз. Плоть ее, которой Было, требовала утех. На какое отделение падет ее выбор в тот или иной день, не знал никто.. Вечером Анчутка, устало вздыхая и похлопывая себя по бюстгальтеру (который доктор Бирюков уважительно называл "чехлами от "Бурана") как рыцарь по латам, говорила: "Ну, я пошла...". И покидала отделение. Пытаться ее остановить было бесполезно, более того, опасно.
Утром, по передаваемым на ухо сплетням, о произошедшем в том или ином месте больницы ЧП, можно было проследить анчуткину траекторию. Сама она никогда не попадалась, и докладывала позже о ночных событиях без куража, деловите - делала отчет о проведенном мероприятии. Если и привирала, то немного - подтверждающих сведений из других источников всегда было в достатке.
Крылом урагана "Анна" мог быть задет любой мущина, независимо от возраста, образования или вероисповедания. Никто из гордых владельцев яиц в той больнице в дни ее дежурств не мог чувствовать себя в безопасности. Даже мимо больницы, есть подозрение, ходить было себе дороже.
Однажды был напоен и оприходован даже голубой рентгенолог. Аня позже опровергла его перверсии простой и емкой фразой: "Проверено, мин нет!". Рентгенолог после этого уволился.
Впрочем, у меня закрадывается подозрение, что для нее было даже не так важно, с кем, как - где. Все кусты на территории больницы, где ночью было хоть сколько-нибудь темно - она там была. Подсобки, сестринские, ординаторские, да что там, кабинеты заведующих - почти все ею были отработаны. Про клизменные я не говорю, это банально.
Особый простор для бойкой аниной фантазии представлял морг: во-первых, там всегда были наготове гостеприимные и энергичные санитары с веселыми жидкостями, а во-вторых, туда ночью редко кто совался. Анчутка там свила гнездо. И где она только не давала себе волю: и на каменном постаменте в траурном зале, и в двуспальном гробу с музыкой для нового русского, и прости господи, в холодильнике, для остроты ощущений.
Морг купался в феромонах. Санитары нежно звали её Анусей.
...Как-то пришла Анна с фотоаппаратом к доктору Ф., даме желчной, но справедливой, и потребовала снять ее неглиже. "Я вам доверяю" - обезоруживающе оформила свою просьбу. На вопрос, к чему ей всё это, ответила стесняясь: "Женихам буду показывать".
Доктор Ф. мрачно это потом комментировала: "Показывать и говорить: "Делай что скажу, а то разденусь!"...".