Монфор: объяснить любовь словами
На игре Ева меня спросила: почему в «Даме Тулузе» Монфор - положительный герой? Она поиграла в городе (жену винодела) - и уже возненавидела его всем сердцем. Так откуда ж?..
О «Даме Тулузе» меня практически никогда не спрашивают. Как и вообще о Лангедокском цикле. У костра между песнями трудно ответить с подробностями, тем более - «объяснить любовь», так что напишу-ка здесь.
В 1995 году я впервые поехала на Зилаткон. Там было много народу, находящегося под сильнейшим впечатлением от «Осады Монсегюра», проходившей под Екатеринбургом. Песни Лоры и Эжена и все остальное. Вот как-то ночью идет по кругу чаша, все уже очень хорошие, каждый над чашей, прежде чем отпить, произносит что-нибудь жутко пафосное, остальные просто а-аах!.. отпивает, следующий, а-ах!.. доходит до меня, я даю Торжественный Обет написать что-нибудь о Монсегюре...
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Вдохновительская открытка с вдохновительским диском (пятиминутный видеосюжет), который подарила мне Ренни в этом году. Смотрела перед игрой.
Хаец в подпитии может сказать что-то, чего не сказал бы трезвый, но даже в подпитии Хаец не скажет того, за что не поручится и трезвый. (Т.е. если я кому-то, испив на полигоне красного вина, говорила разные хорошие слова, то пусть знает: я и без вина эти слова думаю, только не так шумно).
Ну в общем, стала я размышлять над исполнением обета. И для начала отправилась в мать нашу Публичную Библиотеку. Накопала там разных книг, но вообще литературы по теме нашла мало. Кладезем показался Осокин. Это было старое издание - труды Казанского университета, разрозненные, необработанные (и очень большие), еще 19 век. Осокин использовал много источников, но очень некритично, авторская точка зрения прыгала от полюса к полюсу. Писал на основании катарского источника - катары молодцы, за свободу края и т.п., писал на основании северного источника - катары еретики, предали веру и т.п. Гильома Тудельского на русском тогда не было. Много провансалистики в нашей Публичке - на немецком, но это тоже 19 век и какое-то море фантазии. Когда учоный немец не знает, как было, он начинает выдумывать. Это тоже нечто.
Я к тому, что чистой информации мне удалось нарыть в конце концов довольно много, но ее требовалось рассортировать в мозгу. Она была вся кучей.
Историки, вроде Мишо, Карамзина, того же Осокина вообще не сильно заморачиваются точностью или конкретикой.
Вот совершенно простой пример. Нужно мне было для одной работки описание штурма Иваном Грозным города Казани. Беру отца нашего Николай-Михалыча (К.), раскрываю, там красоты штиля: и двинулся... пред ним расстилался... бла-бла-бла, стал лагерем 20 июля, 22 пошел на штурм.
Мой испорченный Дельбрюком мозг задает вопрос: почему не был использован фактор внезапности? Чего это он два дня торчал под городом, давал татарам возможность подготовиться? Дельбрюк учитЪ: либо сразу штурм, либо уж тогда затяжная осада, что есть дело дорогостоящее и нудное.
Карамзин упорно описывает погоду и природу.
Беру Татищева. Язык у Татищева, конечно, ужасный, это подошва выделки осьмнадцатого столетия. Зато он конкретно пишет: пришол под Казань, стал лагерем, 21-е был праздник, отслужив Литургию и благословясь, на следующий день пошол штурмовать. Все кратко и понятно.
Самый конкретный из читанных мной историков 19 в. был Ешевский, но период не тот (Меровинги, Сидоний).
Так вот, Осокин по манере мямлить ближе к Карамзину.
...Как-то раз мне задали довольно странный вопрос: «Почему, ЕВ, вы не указали в аннотации, что вы кандидат исторических наук?»
«ПОТОМУ ЧТО Я НЕ КАНДИДАТ ИСТОРИЧЕСКИХ НАУК!»
«А откуда вы знаете то-то и то-то?»
«Да из книжек!»
Ну то есть сделала совершенно немыслимое дело: пошла в библиотеку и несколько месяцев читала там книги...
Сделала выписок море.
Часть этих выписок сохранилась.
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Книга, которую я купила в Фуа. Отчасти мне ее помогал постигать Беньковский. В основном пользовалась картами и генеалогическими таблицами оттуда.
Дальше мне нужно было создать непротиворечивую картину «моей Тулузы».
Учтем еще одно. Монфоров в 13 веке звали Симон, Ги и Амори. В Симонах и Ги путаются ВСЕ. Когда погиб «братец Ги» и когда погиб младший сын, тоже Ги? Иные говорят - под Кастельнодари. Я нашла генеалогические таблицы, посмотрела - не мог Ги-младший погибнуть тогда, т.к. у него было двое детей, рожденных позднее.
Самая распространенная ошибка, не имеющая отношения к штурму Тулузы, но тем не менее: путают Симона IV де Монфора и Лестера, графа Тулузского (по другим источникам - «палач Прованса»), и Симона V де Монфора и Лестера, отца английской парламентской системы, женатого на дочери английского короля, вождя баронского восстания, погибшего в 1266 (кажется, пишу сейчас по памяти) году.
Ладно, когда их путают обычные частные лица. Но у меня есть биография Симона V, изданная солидным издательством «Евразия», вполне себе достойный источник. А в предисловии опять всплывает «палач Прованса»... И это уже не ролевики какие-нибудь пишут, и не Елена Владимировна, которая НЕ кандидат исторических наук, а как раз вполне себе кандидаты...
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Поэтому. Для того, чтобы собрать непротиворечивую и, главное, отвечающую моей творческой задаче картину мира, я напрягла мозг, отсекла невозможное, оставила возможное, выбрала из возможного наиболее ДЛЯ МЕНЯ удобное - и написала роман. Потом оказалось, что обрезков осталось еще на несколько платьев, так что я написала еще несколько романов, и получился «Лангедокский цикл».
Посмотреть на Яндекс.Фотках
То есть, когда меня спрашивают - «Чего это вы так облажались в своей Даме Тулузе?» - это спрашивают люди, не понимающие специфики.
Я знаю другие точки зрения. Выбрала ту, которую выбрала.
Знаю разные даты смертей, разные места гибели, разные сражения. Выбрала те, которые выбрала.
С чисто художественной точки зрения мне было нужно показать, как Монфор теряет, одно за другим, то, что ему дорого: брата, сына, будущее. Как он в какой-то момент становится одержим Тулузой и бросает в горнило этой войны практически ВСЕ. Поэтому, конечно, мне удобнее было не размазывать смерти его родственников по всему Провансу, а сконцентрировать их под стенами Тулузы.
Еще один «художественный» момент. Когда роман предложили издательству АСТ, оттуда пришло категорическое требование вписать фэнтезийный кусок. У нас, мол, серия «Заклятые миры», так что давай сюда фэнтези. Я написала фэнтезийный кусок. Чуткие к тексту люди видят его искусственность, его пришпиленность. Может быть, стоило пожертвовать художественным единством романа ради того, чтобы он был опубликован, может быть - надо было встать в позу и настоять на своем, но тогда роман бы не напечатали. Что сделано - то сделано, как говорит Луций Ворен. Я за то, чтобы текст оставался в том виде, в каком он впервые попал к читателю в руки. Т.е. не редактировать уже опубликованное.
Теперь подходим к самому главному. Почему Монфор в романе - положительный герой.
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Когда я готовилась к работе над романом, в рамках исполнения Торжественного Обета над Чашей, данного «Монсегюровцам» на Зилантконе, я, конечно, собиралась писать «от лица» Тулузы. Свобода, восстание, независимость, захватчики, трубадуры, Чаша Грааля и так далее.
А дальше заговорили факты. Если я нахожу какой-то непреложный факт, я меняю сюжет. Если есть версии - тут я выбираю тот факт, который мне удобнее для сюжета, но если версий нет - тогда факт важнее.
Облико морале Симона IV де Монфора говорит само за себя.
Первое, что я о нем прочитала, - «предатель». Это говорят Виллардуэн и Клари.
Никто не говорит - «трус». Вот так встать и сказать в лицо целому крестоносному войску: нет, я не буду штурмовать город, в котором живут христиане. Один против всех за дело, которое считал правильным.
Ого, такой «предатель» мне, кажется, по душе.
На «Завоевании Рая» я познакомилась с «Монфором» «Осады Монсегюра». Я его спросила - как он играл. Он ответил: один против всего полигона.
То есть - то же самое.
Монфор отказался от богатейшей добычи, взятой в Константинополе, а вместо этого добирался какими-то гребенями до Святой Земли и там дрался с сарацинами. Подробностей не нашла.
Затем я стала разбираться, с какого, собственно, переполоха Монфор потащился в Прованс. Про-катарские историки почему-то выдвигают в качестве основной причины этого похода - неуемное желание уничтожить цветущую куртуазную культуру Юга. Подобная причина вызвала у меня глубокие сомнения.
Сейчас можно найти внятный материал на тему: откуда у Монфора законные права на Тулузу. Тогда это приходилось буквально выковыривать из-под ногтей у мертвых свидетелей и разглядывать под микроскопом. В общем, смысл тот, что Монфор был ЗАКОННЫМ графом Тулузским. Раймон VI на определенном этапе этих земель был лишен.
Но вы знаете, что народ Тулузы любил графа Раймона, а Симона - ненавидел.
Симон опять «играл против всего полигона».
Некоторые его поступки я рассматривала с точки зрения католической религиозности. Есть какие-то вещи, которые глубоко религиозный человек выдержать не может: осквернение Священного Писания, прерывание мессы. Уйти из церкви, не причастившись. (Тогда говорили: «Я должен сначала увидеть моего Господа»).
Симон делал попытки породниться с Югом. Не очень-то получилось, но попытки были, и это умный ход. (Можно посмотреть таблицу и увидеть, что младший сын был женат на Петронилле де Комменж).
Чисто политически: если бы Юг признал Симона, то независимость Лангедока продержалась бы гораздо дольше. Так было в Бретани, которой правили Монфоры позднее. Симон был безупречным католиком, безупречным крестоносцем, безупречным вассалом и безупречным сеньором. К нему никто не мог бы придраться. За ним Тулуза была бы как за каменной стеной.
По очень косвенным признакам можно было понять, что у Симона была, что называется, крепкая семья. Алиса, которая его так любила, что совершала подвиги. Его брат и сыновья, которые всегда стояли рядом с ним плечом к плечу, никаких интриг, посидок.
Ну, мы помним, что у Раймона Шестого было пять или шесть жен, какие-то бастарды, брата Бодуэна он уморил и т.п. - т.е. облико морале Раймона как раз оставляет желать лучшего.
Посмотреть на Яндекс.Фотках
То есть, сначала я хотела писать против Симона, но чем больше я, стараясь соблюдать объективность («факты - упрямая вещь») всматривалась в этого человека, тем больше он мне был по сердцу.
Автор-женщина, когда пишет, часто делает это в состоянии влюбленности. Я была отчаянно влюблена в Симона.
Симон де Монфор среди моих персонажей - единственный, который представляет для меня целиком и полностью «черный ящик». Я знаю, что «на входе», я знаю, что «на выходе», т.е. на какое событие он даст какую реакцию. Но я понятия не имею, что происходило у него в душе. Почти о любом моем персонаже я могу сказать «г-жа Бовари - это я», только не о Симоне. Он для меня полностью - объект.
Так почему у меня Симон де Монфор - положительный герой?
Потому что он - один против всех, потому что он не боялся умереть за то, что считал правдой (и что на самом деле было правдой, если присмотреться), потому что у него были верные союзники, и в первую очередь - его брат и сыновья, потому что он никогда не предавал то, во что верил.
Я «болела» темой несколько лет. Но потом, когда все было написано и сказано, когда все прожилось, тема из души почти ушла. Сейчас это только отголосок.
Лангедокский цикл весь есть в сети в свободном доступе.
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Это романы:
Дама Тулуза
Жизнь и смерть Арнаута Каталана
Бертран из Лангедока
(отчасти) Голодный грек, или Странствия Феодула
Повести:
Повесть о Дальней Любви (изымается как отдельная вещь из романа «Варшава и женщина», это вставное произведение и может читаться отдельно)
Добрые люди и злой пес
Симон-Отступник
Путевые заметки
Дорога в Монсегюр
Где-то, возможно, есть «буквы» на всякие исторические темы, то, что «кратко» записано в этом посте. Я не помню.
Важен основной принцип: я брала тот материал, который был мне доступен, и компоновала его таким образом, чтобы выстраивалась непротиворечивая версия событий; предпочтение отдавалось (если был выбор) тем фактам, которые работали на мой сюжет. Важно помнить: основная задача художественного произведения - не служить безупречным источником исторических сведений, а давать некий эмоциональный посыл.
Если захотите что-то прочесть, берите в бесплатных библиотеках или пишите мне, я пришлю. Не надо платить за эти тексты «дяде». Если хотите заплатить, если вот совесть непременно требует сто рублей выложить и положить, присылайте их автору, он ими расплатится за интернет и другие блага цивилизации. Но, повторяю, тексты есть в свободном доступе, и это так и останется. Сама я пользуюсь бесплатными сетевыми библиотеками, поэтому и другим сего не возбраняю.
На бумаге эти книги могут попадаться очень случайно - в букинистах и на развалах. В магазинах уцененных книг я их давно уже не вижу. И у меня, естественно, уже давно ничего нет.
О «Даме Тулузе» меня практически никогда не спрашивают. Как и вообще о Лангедокском цикле. У костра между песнями трудно ответить с подробностями, тем более - «объяснить любовь», так что напишу-ка здесь.
В 1995 году я впервые поехала на Зилаткон. Там было много народу, находящегося под сильнейшим впечатлением от «Осады Монсегюра», проходившей под Екатеринбургом. Песни Лоры и Эжена и все остальное. Вот как-то ночью идет по кругу чаша, все уже очень хорошие, каждый над чашей, прежде чем отпить, произносит что-нибудь жутко пафосное, остальные просто а-аах!.. отпивает, следующий, а-ах!.. доходит до меня, я даю Торжественный Обет написать что-нибудь о Монсегюре...
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Вдохновительская открытка с вдохновительским диском (пятиминутный видеосюжет), который подарила мне Ренни в этом году. Смотрела перед игрой.
Хаец в подпитии может сказать что-то, чего не сказал бы трезвый, но даже в подпитии Хаец не скажет того, за что не поручится и трезвый. (Т.е. если я кому-то, испив на полигоне красного вина, говорила разные хорошие слова, то пусть знает: я и без вина эти слова думаю, только не так шумно).
Ну в общем, стала я размышлять над исполнением обета. И для начала отправилась в мать нашу Публичную Библиотеку. Накопала там разных книг, но вообще литературы по теме нашла мало. Кладезем показался Осокин. Это было старое издание - труды Казанского университета, разрозненные, необработанные (и очень большие), еще 19 век. Осокин использовал много источников, но очень некритично, авторская точка зрения прыгала от полюса к полюсу. Писал на основании катарского источника - катары молодцы, за свободу края и т.п., писал на основании северного источника - катары еретики, предали веру и т.п. Гильома Тудельского на русском тогда не было. Много провансалистики в нашей Публичке - на немецком, но это тоже 19 век и какое-то море фантазии. Когда учоный немец не знает, как было, он начинает выдумывать. Это тоже нечто.
Я к тому, что чистой информации мне удалось нарыть в конце концов довольно много, но ее требовалось рассортировать в мозгу. Она была вся кучей.
Историки, вроде Мишо, Карамзина, того же Осокина вообще не сильно заморачиваются точностью или конкретикой.
Вот совершенно простой пример. Нужно мне было для одной работки описание штурма Иваном Грозным города Казани. Беру отца нашего Николай-Михалыча (К.), раскрываю, там красоты штиля: и двинулся... пред ним расстилался... бла-бла-бла, стал лагерем 20 июля, 22 пошел на штурм.
Мой испорченный Дельбрюком мозг задает вопрос: почему не был использован фактор внезапности? Чего это он два дня торчал под городом, давал татарам возможность подготовиться? Дельбрюк учитЪ: либо сразу штурм, либо уж тогда затяжная осада, что есть дело дорогостоящее и нудное.
Карамзин упорно описывает погоду и природу.
Беру Татищева. Язык у Татищева, конечно, ужасный, это подошва выделки осьмнадцатого столетия. Зато он конкретно пишет: пришол под Казань, стал лагерем, 21-е был праздник, отслужив Литургию и благословясь, на следующий день пошол штурмовать. Все кратко и понятно.
Самый конкретный из читанных мной историков 19 в. был Ешевский, но период не тот (Меровинги, Сидоний).
Так вот, Осокин по манере мямлить ближе к Карамзину.
...Как-то раз мне задали довольно странный вопрос: «Почему, ЕВ, вы не указали в аннотации, что вы кандидат исторических наук?»
«ПОТОМУ ЧТО Я НЕ КАНДИДАТ ИСТОРИЧЕСКИХ НАУК!»
«А откуда вы знаете то-то и то-то?»
«Да из книжек!»
Ну то есть сделала совершенно немыслимое дело: пошла в библиотеку и несколько месяцев читала там книги...
Сделала выписок море.
Часть этих выписок сохранилась.
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Книга, которую я купила в Фуа. Отчасти мне ее помогал постигать Беньковский. В основном пользовалась картами и генеалогическими таблицами оттуда.
Дальше мне нужно было создать непротиворечивую картину «моей Тулузы».
Учтем еще одно. Монфоров в 13 веке звали Симон, Ги и Амори. В Симонах и Ги путаются ВСЕ. Когда погиб «братец Ги» и когда погиб младший сын, тоже Ги? Иные говорят - под Кастельнодари. Я нашла генеалогические таблицы, посмотрела - не мог Ги-младший погибнуть тогда, т.к. у него было двое детей, рожденных позднее.
Самая распространенная ошибка, не имеющая отношения к штурму Тулузы, но тем не менее: путают Симона IV де Монфора и Лестера, графа Тулузского (по другим источникам - «палач Прованса»), и Симона V де Монфора и Лестера, отца английской парламентской системы, женатого на дочери английского короля, вождя баронского восстания, погибшего в 1266 (кажется, пишу сейчас по памяти) году.
Ладно, когда их путают обычные частные лица. Но у меня есть биография Симона V, изданная солидным издательством «Евразия», вполне себе достойный источник. А в предисловии опять всплывает «палач Прованса»... И это уже не ролевики какие-нибудь пишут, и не Елена Владимировна, которая НЕ кандидат исторических наук, а как раз вполне себе кандидаты...
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Поэтому. Для того, чтобы собрать непротиворечивую и, главное, отвечающую моей творческой задаче картину мира, я напрягла мозг, отсекла невозможное, оставила возможное, выбрала из возможного наиболее ДЛЯ МЕНЯ удобное - и написала роман. Потом оказалось, что обрезков осталось еще на несколько платьев, так что я написала еще несколько романов, и получился «Лангедокский цикл».
Посмотреть на Яндекс.Фотках
То есть, когда меня спрашивают - «Чего это вы так облажались в своей Даме Тулузе?» - это спрашивают люди, не понимающие специфики.
Я знаю другие точки зрения. Выбрала ту, которую выбрала.
Знаю разные даты смертей, разные места гибели, разные сражения. Выбрала те, которые выбрала.
С чисто художественной точки зрения мне было нужно показать, как Монфор теряет, одно за другим, то, что ему дорого: брата, сына, будущее. Как он в какой-то момент становится одержим Тулузой и бросает в горнило этой войны практически ВСЕ. Поэтому, конечно, мне удобнее было не размазывать смерти его родственников по всему Провансу, а сконцентрировать их под стенами Тулузы.
Еще один «художественный» момент. Когда роман предложили издательству АСТ, оттуда пришло категорическое требование вписать фэнтезийный кусок. У нас, мол, серия «Заклятые миры», так что давай сюда фэнтези. Я написала фэнтезийный кусок. Чуткие к тексту люди видят его искусственность, его пришпиленность. Может быть, стоило пожертвовать художественным единством романа ради того, чтобы он был опубликован, может быть - надо было встать в позу и настоять на своем, но тогда роман бы не напечатали. Что сделано - то сделано, как говорит Луций Ворен. Я за то, чтобы текст оставался в том виде, в каком он впервые попал к читателю в руки. Т.е. не редактировать уже опубликованное.
Теперь подходим к самому главному. Почему Монфор в романе - положительный герой.
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Когда я готовилась к работе над романом, в рамках исполнения Торжественного Обета над Чашей, данного «Монсегюровцам» на Зилантконе, я, конечно, собиралась писать «от лица» Тулузы. Свобода, восстание, независимость, захватчики, трубадуры, Чаша Грааля и так далее.
А дальше заговорили факты. Если я нахожу какой-то непреложный факт, я меняю сюжет. Если есть версии - тут я выбираю тот факт, который мне удобнее для сюжета, но если версий нет - тогда факт важнее.
Облико морале Симона IV де Монфора говорит само за себя.
Первое, что я о нем прочитала, - «предатель». Это говорят Виллардуэн и Клари.
Никто не говорит - «трус». Вот так встать и сказать в лицо целому крестоносному войску: нет, я не буду штурмовать город, в котором живут христиане. Один против всех за дело, которое считал правильным.
Ого, такой «предатель» мне, кажется, по душе.
На «Завоевании Рая» я познакомилась с «Монфором» «Осады Монсегюра». Я его спросила - как он играл. Он ответил: один против всего полигона.
То есть - то же самое.
Монфор отказался от богатейшей добычи, взятой в Константинополе, а вместо этого добирался какими-то гребенями до Святой Земли и там дрался с сарацинами. Подробностей не нашла.
Затем я стала разбираться, с какого, собственно, переполоха Монфор потащился в Прованс. Про-катарские историки почему-то выдвигают в качестве основной причины этого похода - неуемное желание уничтожить цветущую куртуазную культуру Юга. Подобная причина вызвала у меня глубокие сомнения.
Сейчас можно найти внятный материал на тему: откуда у Монфора законные права на Тулузу. Тогда это приходилось буквально выковыривать из-под ногтей у мертвых свидетелей и разглядывать под микроскопом. В общем, смысл тот, что Монфор был ЗАКОННЫМ графом Тулузским. Раймон VI на определенном этапе этих земель был лишен.
Но вы знаете, что народ Тулузы любил графа Раймона, а Симона - ненавидел.
Симон опять «играл против всего полигона».
Некоторые его поступки я рассматривала с точки зрения католической религиозности. Есть какие-то вещи, которые глубоко религиозный человек выдержать не может: осквернение Священного Писания, прерывание мессы. Уйти из церкви, не причастившись. (Тогда говорили: «Я должен сначала увидеть моего Господа»).
Симон делал попытки породниться с Югом. Не очень-то получилось, но попытки были, и это умный ход. (Можно посмотреть таблицу и увидеть, что младший сын был женат на Петронилле де Комменж).
Чисто политически: если бы Юг признал Симона, то независимость Лангедока продержалась бы гораздо дольше. Так было в Бретани, которой правили Монфоры позднее. Симон был безупречным католиком, безупречным крестоносцем, безупречным вассалом и безупречным сеньором. К нему никто не мог бы придраться. За ним Тулуза была бы как за каменной стеной.
По очень косвенным признакам можно было понять, что у Симона была, что называется, крепкая семья. Алиса, которая его так любила, что совершала подвиги. Его брат и сыновья, которые всегда стояли рядом с ним плечом к плечу, никаких интриг, посидок.
Ну, мы помним, что у Раймона Шестого было пять или шесть жен, какие-то бастарды, брата Бодуэна он уморил и т.п. - т.е. облико морале Раймона как раз оставляет желать лучшего.
Посмотреть на Яндекс.Фотках
То есть, сначала я хотела писать против Симона, но чем больше я, стараясь соблюдать объективность («факты - упрямая вещь») всматривалась в этого человека, тем больше он мне был по сердцу.
Автор-женщина, когда пишет, часто делает это в состоянии влюбленности. Я была отчаянно влюблена в Симона.
Симон де Монфор среди моих персонажей - единственный, который представляет для меня целиком и полностью «черный ящик». Я знаю, что «на входе», я знаю, что «на выходе», т.е. на какое событие он даст какую реакцию. Но я понятия не имею, что происходило у него в душе. Почти о любом моем персонаже я могу сказать «г-жа Бовари - это я», только не о Симоне. Он для меня полностью - объект.
Так почему у меня Симон де Монфор - положительный герой?
Потому что он - один против всех, потому что он не боялся умереть за то, что считал правдой (и что на самом деле было правдой, если присмотреться), потому что у него были верные союзники, и в первую очередь - его брат и сыновья, потому что он никогда не предавал то, во что верил.
Я «болела» темой несколько лет. Но потом, когда все было написано и сказано, когда все прожилось, тема из души почти ушла. Сейчас это только отголосок.
Лангедокский цикл весь есть в сети в свободном доступе.
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Это романы:
Дама Тулуза
Жизнь и смерть Арнаута Каталана
Бертран из Лангедока
(отчасти) Голодный грек, или Странствия Феодула
Повести:
Повесть о Дальней Любви (изымается как отдельная вещь из романа «Варшава и женщина», это вставное произведение и может читаться отдельно)
Добрые люди и злой пес
Симон-Отступник
Путевые заметки
Дорога в Монсегюр
Где-то, возможно, есть «буквы» на всякие исторические темы, то, что «кратко» записано в этом посте. Я не помню.
Важен основной принцип: я брала тот материал, который был мне доступен, и компоновала его таким образом, чтобы выстраивалась непротиворечивая версия событий; предпочтение отдавалось (если был выбор) тем фактам, которые работали на мой сюжет. Важно помнить: основная задача художественного произведения - не служить безупречным источником исторических сведений, а давать некий эмоциональный посыл.
Если захотите что-то прочесть, берите в бесплатных библиотеках или пишите мне, я пришлю. Не надо платить за эти тексты «дяде». Если хотите заплатить, если вот совесть непременно требует сто рублей выложить и положить, присылайте их автору, он ими расплатится за интернет и другие блага цивилизации. Но, повторяю, тексты есть в свободном доступе, и это так и останется. Сама я пользуюсь бесплатными сетевыми библиотеками, поэтому и другим сего не возбраняю.
На бумаге эти книги могут попадаться очень случайно - в букинистах и на развалах. В магазинах уцененных книг я их давно уже не вижу. И у меня, естественно, уже давно ничего нет.