Ритуальные убийства
http://rosh-mosoh.livejournal.com/108008.html
Новый факт по весьма давнему и тяжкому обвинению на
евреев (Из дела об урезанном языке на Волыни, 1833 года).
Предисловие А. Хойнацкого
Много темных сторон, представляет нам история евреев в пределах юго-западного края России. Но едва ли не самую темную между ними составляет вопрос об употреблении иудеями крови христианской.- Напрасно лучшие умы как со стороны евреев, так и со стороны христиан стараются доказать всю нелепость этого обвинения, по словам одного западного писателя, «самого злого и самого бессмысленного в истории иудейской (См. «Очерк истор. еврейского народа», Эмман. Гохта, С.-Петерб. 1866 г. стр. 125. Сравн. также монографию Хвольсона: «некоторые средневековые обвинения против евреев, Библ. для чт. 1864 г.» и Богослужение, праздники и религ. обряды нынешних евреев», А.(Л?) Алексеева, и др. -прим.).
Обвинение это живет между нами и доселе, нередко разделяется людьми образованными, так что вы еще и теперь можете встретить на Волыни и Украине чиновников, помещиков и даже священников, которые ни за что не решатся взять в уста малейший кусочек так называемой пейсахной мацы или пасхальных еврейских опресноков, в полном убеждении, что там есть кровь христианская. А в необразованных классах Волыни и Подолии еще не так давно под пейсах (еврейский праздник пасхи) не пускали детей на улицу из опасения, чтобы иудеи не схватили их и не обратили в свое употребление.
Спрашивается, откуда произошли и на чем основываются подобные убеждения? Со своей стороны мы не решаемся браться за решение этого вопроса, хотя всегда с удовольствием готовы стоять на стороне тех, которые не верят ни чему подобному. Думаем, однако, что решению этого вопроса могло бы способствовать обнаружение и расследование большего количества фактов обвинения иудеев в страшном, взводимом на них, преступлении. С этою целью мы думаем поделиться с читателями выписками из документов одного следствия, которые, к сожалению, составляют только часть этого, как надо полагать, огромного следствия, производившегося в г. Заславле (волынской губернии 1833 года, - по делу об языке, урезанном евреями крестьянину села Белокриничья (заславского уезда) Прокопию Козану. Документы эти принадлежали бывшему заславскому протоиерею и «депутату по делу об урезанном языке, о. Михаилу Бендеровскому, и достались нам от его родственников (Три из этих документов писаны рукою самого о. Бендеровского, а другие два хотя переписаны другою, но скреплены собственноручною подписью покойного. Желающие могут видеть эти документы в подлиннике - в библиотеке киевской духовной академии -прим.).
Еще в детстве слыхали мы об этом странном деле. Помнится, с каким ужасом рассказывали тогда, как евреи поймали помянутого крестьянина среди белого дня, на гладкой дороге, и урезав ему язык, наточили из него миску крови, - как потом отравили они секретно на сенокосе о. Бендеровского за то, что тот вступился в это дело и в особенности старался доказать, что евреи учинили это преступление не для чего другого, как для приобретения христианской крови на мацу к предстоящему пейсаху (дело было в месяце марте) и т.д. Но особенно интересовали нас сведения о необыкновенном знакомстве о. Бендеровского с еврейским языком, - так как именно это знакомство, по общему, ходячему убеждению, было причиною трагической судьбы почтенного о. протоиерея; потому что, читая без труда всякие еврейские сочинения, он, как рассказывали, находил таким образом возможность представлять по делу Козана самые подлинные доказательства из книг еврейских, и этим так вооружил против себя евреев, что сделался жертвою их мести.
Впоследствии мы имели возможность убедиться, что большая часть этих сведений действительно не лишены своей доли справедливости. И доселе, по общему преданию на Волыни, преждевременная и скоропостижная кончина о. Бендеровского признается делом темных, подпольных сил; которым не нравилось такого рода отношение его к вопросу столь скандальному и опасному. Кроме этого, в дополнение к сведениям о знакомстве о. Бендеровского с еврейским языком, мы узнали достоверно, что покойный не только прекрасно владел этим языком, но и старался, по возможности, расширять свои знания по этому предмету, для каковой цели особенно заботился о приобретении еврейских апокрифических сочинений, которые в это время особенно были распространены в пределах юго-западного края России. (Если не ошибается, тогда существовала даже особая секретная еврейская типография близ Заславля (в м. Судилкове) для распространения подобных сочинений -прим.).
Чтобы, по возможности, запастись сочинениями этого рода, о.Бендеровский вошел в сношения с одним заславским переплетчиком - евреем, и за условленную плату убедил сего последнего составлять для него экземпляры подобных книг, отделяя для этой цели по несколько листков по порядку счета страниц из каждого экземпляра этих книг, поступающих в его заведение.
Таким образом, в течение короткого времени у о. Бендеровского образовалась редкая коллекция самых секретных еврейских книг, которые он изучал с особенною любовью, - так что теперь недоставало только удобного случая, чтобы почтенный о. протоиерей мог приложить свои знания к делу. И вот этот-то случай не замедлил представиться «по делу об урезанном языке». Дело это состояло в следующем. В марте месяце 1833 г., как доносил сам о. Бендеровский волынскому преосвященному (Амвросию) здешнего (заславского) уезда, местечка Судилкова генеральная помещичья экономия 21 числа того же месяца, донося письменно заславскому земскому суду, - что крестьянину села Белокриничья Прокопию Яковлеву сыну Козину, на дороге, идущей из с. Городища (где ныне Мариинский женский монастырь) до Серединец, три неизвестных жида, ехавшие не крытою повозкою четырьмя лошадьми, в числе которых было три гнедых, а одна белая, урезали язык, и, наточивши из него миску крови, взяли оную с собою и уехали неизвестно куда, а его бросили едва живого в поле, - представила (т.е. экономия) и сказанного крестьянина в тот же суд для освидетельствования» (Документ первый).
Нечего и говорить, сколько шуму это странное дело должно было наделать в окружающей среде. Но никого оно так не заинтересовало, как самого о. Бендеровского. Начитанный в разных еврейских Талмудах, он, безусловно, разделял мнение тех, которые считали евреев потребителями крови христианской; а под влиянием этого убеждения ему уже не трудно было придти к заключению, что, значит, и Козану, евреи урезали язык и наточили из него столько крови не для чего другого, как для приобретения этой крови, что, следовательно, по существу своему, это не что иное как нарочитое, злое преступление, совершенное вопреки всем правам божеским и человеческим, и т. д. Вскоре о. Бендеровский был призван заславским земским судом, «для дачи ему Козану духовного пред показанием увещания», - и это еще более утвердило его в его убеждении. «Ибо он Козан», как доносит далее о. Бендеровский преосвященному, «пред крестом Господним и иконою Божией Матери, «нарочито для сего взятыми и предложенными, явственно показал при бытности заславского земского исправника Квятковского, что происшествие сие случилось с ним не во сне и не в болезни, а среди белого дня и при совершенном его здоровии. Но поелику», как читаем далее у о. Бендеровского, «слова его (т. е. Козана) от болезни языка были еще не ясны, то легши он ниц на землю, и взявши себя обеими руками за горло изъяснял далее, что так его повалили и давили жиды до того, что он, не могши дыхать и лишаясь уже жизни, вылупил очи и высунул язык, который они складным ножиком и урезали; а после, став на колена и нагнув на землю голову, продолжал, что два из тех же жидов держали его в таком положении, а третий, подставив черепяную миску, подсовывал то сюда, то туда, чтобы кровь лилась в оную прямо, - и что сего третьего жида, яко насмотрелся на него довольно, познает он совершенно. Крови оной, как писал о. Бендеровский, «по показанию его Козана налилась большая половина миски, которую те жиды и взяли с собою. Во уверение чего он же Козан, перекрестясь с благоговением, поцеловал и крест Господень». (Документ первый).
Напрасно евреи после этого старались доказать, что кровь христианская для жидов не только ни для чего не нужна, но даже они якобы от оной имеют и отвращение, и что потому или он, Козан, откусил себе язык в падучей болезни, или повредила оный молочница» (Там же). О. Бендеровский был неумолим, и под влиянием своего убеждения не замедлил представить в защищение оного, куда следовало, все возможные доказательства, долженствующие, по его мнению, заставить и других разделять это убеждение.
Таким образом, из под пера о. Бендеровского явился целый ряд докладов, отношений и репортов, которые он представлял сначала в заславский земский суд, потом к преосвященному и затем, в должности депутата, в комиссию об урезанном языке, - и которые теперь лежат пред нашими глазами в качестве (помянутых нами) документов по предлагаемому делу.- Нечего и говорить, какой особый интерес имеют после сего эти документы. Считаем тем более необходимым поделиться ими с своими читателями, что только от надлежащего серьезного изучения тех оснований, на которых утверждается обвинение против иудеев в употреблении крови христианской, может зависеть его опровержение, а с тем вместе конечно и снятие с наших евреев этого обвинения, в течение стольких веков тяготеющего над этим племенем. Мы думаем, что изучение документов о. Бендеровского может иметь, таким образом, не только местный интерес для жителей здешнего края, но и общий научный интерес.
На первых порах, впрочем, мы ограничимся изложением этих документов в их сыром виде, - и, надеемся, после ближайшего знакомства с ними, сами читатели наши не посетуют на нас за это, - потому что, как увидим далее, для изучения их необходимы особая подготовка и надлежащие сведения, а для этого пока у нас нет ни средств, ни материалов. Предваряем только, что на сведения сообщаемые о. Бендеровским надобно смотреть как на порождение своего времени, а потому при разборе их и чтении надобно держаться в пределах самого строгого хладнокровия и беспристрастия.
Новый факт по весьма давнему и тяжкому обвинению на
евреев (Из дела об урезанном языке на Волыни, 1833 года).
Предисловие А. Хойнацкого
Много темных сторон, представляет нам история евреев в пределах юго-западного края России. Но едва ли не самую темную между ними составляет вопрос об употреблении иудеями крови христианской.- Напрасно лучшие умы как со стороны евреев, так и со стороны христиан стараются доказать всю нелепость этого обвинения, по словам одного западного писателя, «самого злого и самого бессмысленного в истории иудейской (См. «Очерк истор. еврейского народа», Эмман. Гохта, С.-Петерб. 1866 г. стр. 125. Сравн. также монографию Хвольсона: «некоторые средневековые обвинения против евреев, Библ. для чт. 1864 г.» и Богослужение, праздники и религ. обряды нынешних евреев», А.(Л?) Алексеева, и др. -прим.).
Обвинение это живет между нами и доселе, нередко разделяется людьми образованными, так что вы еще и теперь можете встретить на Волыни и Украине чиновников, помещиков и даже священников, которые ни за что не решатся взять в уста малейший кусочек так называемой пейсахной мацы или пасхальных еврейских опресноков, в полном убеждении, что там есть кровь христианская. А в необразованных классах Волыни и Подолии еще не так давно под пейсах (еврейский праздник пасхи) не пускали детей на улицу из опасения, чтобы иудеи не схватили их и не обратили в свое употребление.
Спрашивается, откуда произошли и на чем основываются подобные убеждения? Со своей стороны мы не решаемся браться за решение этого вопроса, хотя всегда с удовольствием готовы стоять на стороне тех, которые не верят ни чему подобному. Думаем, однако, что решению этого вопроса могло бы способствовать обнаружение и расследование большего количества фактов обвинения иудеев в страшном, взводимом на них, преступлении. С этою целью мы думаем поделиться с читателями выписками из документов одного следствия, которые, к сожалению, составляют только часть этого, как надо полагать, огромного следствия, производившегося в г. Заславле (волынской губернии 1833 года, - по делу об языке, урезанном евреями крестьянину села Белокриничья (заславского уезда) Прокопию Козану. Документы эти принадлежали бывшему заславскому протоиерею и «депутату по делу об урезанном языке, о. Михаилу Бендеровскому, и достались нам от его родственников (Три из этих документов писаны рукою самого о. Бендеровского, а другие два хотя переписаны другою, но скреплены собственноручною подписью покойного. Желающие могут видеть эти документы в подлиннике - в библиотеке киевской духовной академии -прим.).
Еще в детстве слыхали мы об этом странном деле. Помнится, с каким ужасом рассказывали тогда, как евреи поймали помянутого крестьянина среди белого дня, на гладкой дороге, и урезав ему язык, наточили из него миску крови, - как потом отравили они секретно на сенокосе о. Бендеровского за то, что тот вступился в это дело и в особенности старался доказать, что евреи учинили это преступление не для чего другого, как для приобретения христианской крови на мацу к предстоящему пейсаху (дело было в месяце марте) и т.д. Но особенно интересовали нас сведения о необыкновенном знакомстве о. Бендеровского с еврейским языком, - так как именно это знакомство, по общему, ходячему убеждению, было причиною трагической судьбы почтенного о. протоиерея; потому что, читая без труда всякие еврейские сочинения, он, как рассказывали, находил таким образом возможность представлять по делу Козана самые подлинные доказательства из книг еврейских, и этим так вооружил против себя евреев, что сделался жертвою их мести.
Впоследствии мы имели возможность убедиться, что большая часть этих сведений действительно не лишены своей доли справедливости. И доселе, по общему преданию на Волыни, преждевременная и скоропостижная кончина о. Бендеровского признается делом темных, подпольных сил; которым не нравилось такого рода отношение его к вопросу столь скандальному и опасному. Кроме этого, в дополнение к сведениям о знакомстве о. Бендеровского с еврейским языком, мы узнали достоверно, что покойный не только прекрасно владел этим языком, но и старался, по возможности, расширять свои знания по этому предмету, для каковой цели особенно заботился о приобретении еврейских апокрифических сочинений, которые в это время особенно были распространены в пределах юго-западного края России. (Если не ошибается, тогда существовала даже особая секретная еврейская типография близ Заславля (в м. Судилкове) для распространения подобных сочинений -прим.).
Чтобы, по возможности, запастись сочинениями этого рода, о.Бендеровский вошел в сношения с одним заславским переплетчиком - евреем, и за условленную плату убедил сего последнего составлять для него экземпляры подобных книг, отделяя для этой цели по несколько листков по порядку счета страниц из каждого экземпляра этих книг, поступающих в его заведение.
Таким образом, в течение короткого времени у о. Бендеровского образовалась редкая коллекция самых секретных еврейских книг, которые он изучал с особенною любовью, - так что теперь недоставало только удобного случая, чтобы почтенный о. протоиерей мог приложить свои знания к делу. И вот этот-то случай не замедлил представиться «по делу об урезанном языке». Дело это состояло в следующем. В марте месяце 1833 г., как доносил сам о. Бендеровский волынскому преосвященному (Амвросию) здешнего (заславского) уезда, местечка Судилкова генеральная помещичья экономия 21 числа того же месяца, донося письменно заславскому земскому суду, - что крестьянину села Белокриничья Прокопию Яковлеву сыну Козину, на дороге, идущей из с. Городища (где ныне Мариинский женский монастырь) до Серединец, три неизвестных жида, ехавшие не крытою повозкою четырьмя лошадьми, в числе которых было три гнедых, а одна белая, урезали язык, и, наточивши из него миску крови, взяли оную с собою и уехали неизвестно куда, а его бросили едва живого в поле, - представила (т.е. экономия) и сказанного крестьянина в тот же суд для освидетельствования» (Документ первый).
Нечего и говорить, сколько шуму это странное дело должно было наделать в окружающей среде. Но никого оно так не заинтересовало, как самого о. Бендеровского. Начитанный в разных еврейских Талмудах, он, безусловно, разделял мнение тех, которые считали евреев потребителями крови христианской; а под влиянием этого убеждения ему уже не трудно было придти к заключению, что, значит, и Козану, евреи урезали язык и наточили из него столько крови не для чего другого, как для приобретения этой крови, что, следовательно, по существу своему, это не что иное как нарочитое, злое преступление, совершенное вопреки всем правам божеским и человеческим, и т. д. Вскоре о. Бендеровский был призван заславским земским судом, «для дачи ему Козану духовного пред показанием увещания», - и это еще более утвердило его в его убеждении. «Ибо он Козан», как доносит далее о. Бендеровский преосвященному, «пред крестом Господним и иконою Божией Матери, «нарочито для сего взятыми и предложенными, явственно показал при бытности заславского земского исправника Квятковского, что происшествие сие случилось с ним не во сне и не в болезни, а среди белого дня и при совершенном его здоровии. Но поелику», как читаем далее у о. Бендеровского, «слова его (т. е. Козана) от болезни языка были еще не ясны, то легши он ниц на землю, и взявши себя обеими руками за горло изъяснял далее, что так его повалили и давили жиды до того, что он, не могши дыхать и лишаясь уже жизни, вылупил очи и высунул язык, который они складным ножиком и урезали; а после, став на колена и нагнув на землю голову, продолжал, что два из тех же жидов держали его в таком положении, а третий, подставив черепяную миску, подсовывал то сюда, то туда, чтобы кровь лилась в оную прямо, - и что сего третьего жида, яко насмотрелся на него довольно, познает он совершенно. Крови оной, как писал о. Бендеровский, «по показанию его Козана налилась большая половина миски, которую те жиды и взяли с собою. Во уверение чего он же Козан, перекрестясь с благоговением, поцеловал и крест Господень». (Документ первый).
Напрасно евреи после этого старались доказать, что кровь христианская для жидов не только ни для чего не нужна, но даже они якобы от оной имеют и отвращение, и что потому или он, Козан, откусил себе язык в падучей болезни, или повредила оный молочница» (Там же). О. Бендеровский был неумолим, и под влиянием своего убеждения не замедлил представить в защищение оного, куда следовало, все возможные доказательства, долженствующие, по его мнению, заставить и других разделять это убеждение.
Таким образом, из под пера о. Бендеровского явился целый ряд докладов, отношений и репортов, которые он представлял сначала в заславский земский суд, потом к преосвященному и затем, в должности депутата, в комиссию об урезанном языке, - и которые теперь лежат пред нашими глазами в качестве (помянутых нами) документов по предлагаемому делу.- Нечего и говорить, какой особый интерес имеют после сего эти документы. Считаем тем более необходимым поделиться ими с своими читателями, что только от надлежащего серьезного изучения тех оснований, на которых утверждается обвинение против иудеев в употреблении крови христианской, может зависеть его опровержение, а с тем вместе конечно и снятие с наших евреев этого обвинения, в течение стольких веков тяготеющего над этим племенем. Мы думаем, что изучение документов о. Бендеровского может иметь, таким образом, не только местный интерес для жителей здешнего края, но и общий научный интерес.
На первых порах, впрочем, мы ограничимся изложением этих документов в их сыром виде, - и, надеемся, после ближайшего знакомства с ними, сами читатели наши не посетуют на нас за это, - потому что, как увидим далее, для изучения их необходимы особая подготовка и надлежащие сведения, а для этого пока у нас нет ни средств, ни материалов. Предваряем только, что на сведения сообщаемые о. Бендеровским надобно смотреть как на порождение своего времени, а потому при разборе их и чтении надобно держаться в пределах самого строгого хладнокровия и беспристрастия.