Мавры, христиане и наука будущего
Оригинал взят у civil_disput в Анонс 24. Мавры, христиане и наука будущего
Христианская мысль, пока она блуждала в германском лесу, блуждала там только с верой, и могла игнорировать требования разума, поскольку не встречала на своем пути разумных сущностей.
Но оказавшись в горах Испании, люди церкви, знавшие веру Августина, но не знавшие ее основ в Платоне, Аристотеле, стоиках и Плотине, были ослеплены солнцем разума.
Знакомясь с изложением метафизических истоков собственной доктрины в трудах мусульман и иудеев, христианские теологи не могли понять, как и когда была пропущена эта глава в их образовании и видели в столкновении с кордовской ученостью какое-то страшное чудо. Они были шокированы тем, что иноверцы «знают Христа» лучше их самих. Интеллектуальное влияние исламской Испании на образованную прослойку европейцев становилось все более абсурдным и нетерпимым для Церкви.
«Вернуть эту землю себе», то есть вернуть Аристотеля в лоно Запада стало столь же важной идеологической задачей церкви, какой в политическом смысле был возврат Иерусалима.
Августина Блаженного и Фому Аквинского, двух величайших католических богословов, разделяют примерно 8 столетий. Фома принял от Августина церковь, вместившую в себя языческие народы Европы, где общие культурные и торговые правила прежде поддерживали «священные города», такие как Аркона у русов на Балтике, или Тара у ирландских кельтов, признавшие теперь магическую власть римского первосвященника.
Качество мысли христианской системы, однако, не поднималось выше прежнего уровня, да и мысль о мысли была запрещена европейцам самой римской церковью, чтобы не создавать проблем в воспитании социального чувствования у дикарей. Однако, такое спрямление пути к спасению за счет исключения всего, что мешало религиозному экстазу, не могло удовлетворить испанцев, которые, как оказалось, не свернули вслед за Августином с окольного пути разума.
Смятение умов, которое посеяли кордовские переводы античного наследия в европейских университетах, потребовало от церкви возврата к философским основам христианства, к новому разумному доказательству истинности веры.
Предпринятое Фомой Аквинским новое прочтение Аристотеля открыло перед умами теологов различие вещей и веществования, проложив дорогу к Реформации, опыту и отрицанию опыта.
P.S.
Христианская мысль, пока она блуждала в германском лесу, блуждала там только с верой, и могла игнорировать требования разума, поскольку не встречала на своем пути разумных сущностей.
Но оказавшись в горах Испании, люди церкви, знавшие веру Августина, но не знавшие ее основ в Платоне, Аристотеле, стоиках и Плотине, были ослеплены солнцем разума.
Знакомясь с изложением метафизических истоков собственной доктрины в трудах мусульман и иудеев, христианские теологи не могли понять, как и когда была пропущена эта глава в их образовании и видели в столкновении с кордовской ученостью какое-то страшное чудо. Они были шокированы тем, что иноверцы «знают Христа» лучше их самих. Интеллектуальное влияние исламской Испании на образованную прослойку европейцев становилось все более абсурдным и нетерпимым для Церкви.
«Вернуть эту землю себе», то есть вернуть Аристотеля в лоно Запада стало столь же важной идеологической задачей церкви, какой в политическом смысле был возврат Иерусалима.
Августина Блаженного и Фому Аквинского, двух величайших католических богословов, разделяют примерно 8 столетий. Фома принял от Августина церковь, вместившую в себя языческие народы Европы, где общие культурные и торговые правила прежде поддерживали «священные города», такие как Аркона у русов на Балтике, или Тара у ирландских кельтов, признавшие теперь магическую власть римского первосвященника.
Качество мысли христианской системы, однако, не поднималось выше прежнего уровня, да и мысль о мысли была запрещена европейцам самой римской церковью, чтобы не создавать проблем в воспитании социального чувствования у дикарей. Однако, такое спрямление пути к спасению за счет исключения всего, что мешало религиозному экстазу, не могло удовлетворить испанцев, которые, как оказалось, не свернули вслед за Августином с окольного пути разума.
Смятение умов, которое посеяли кордовские переводы античного наследия в европейских университетах, потребовало от церкви возврата к философским основам христианства, к новому разумному доказательству истинности веры.
Предпринятое Фомой Аквинским новое прочтение Аристотеля открыло перед умами теологов различие вещей и веществования, проложив дорогу к Реформации, опыту и отрицанию опыта.
P.S.
Click to view