Ресторан "Распутин" в Монровии. Арон Симанович и сыновья.
Оригинал взят у anastasiarahlis в 47. Арон Симанович и сыновья. Часть 17
Осталось рассказать о судьбе Иоанна Симановича.
К счастью, или, для нас, скорее, к сожалению, он вел образ жизни более спокойный, чем его отец и братья: не судился, не устраивал разных афер, не ехал случайно в одном поезде с жертвой убийства, не занимал правительственных должностей… Поэтому источниковая база для восстановления его биографии крайне скудна. Основной источник: воспоминания Дмитрия Федоровича Сафонова - первого советского посла в Либерии, в 1972-1977 годах, о нем самом подробнее мы напишем в Приложениях к нашему повествованию. Несколько дополняют его устные воспоминания американки, которая в 1960-е годы была в Либерии с Корпусом мира, эти воспоминания кратко переданы ее сыном (блогер figaro9000) и краткий пересказ со слов еще одного сотрудника советского посольства, неназванного по имени, помещенный в журнале «Слово».
Дмитрий Федорович Сафонов (1909-2015).
Мы оставили Иоанна в лагере для интернированных лиц. По счастливой случайности его не успели, в отличие от младшего брата и отца, переправить в истребительные лагеря в Польше и Иоанн был освобожден британской армией.354 После этого он оказался в «послевоенном лагере для перемещенных лиц».355 Как передает Сафонов, Иоанн «снова оказался во Франции, где и осел на несколько лет, пытаясь найти следы пропавшего старшего брата. И лишь много лет спустя братьям, наконец, удалось воссоединиться на западном берегу Африки, в Либерии, где старший брат занимал высокое положение».356 Известно, что в Либерию Иоанн отплыл в 1948 году из Великобритании.357 Что сталось с его женой - неизвестно.
Benson street, Монровия.
Иоанн обосновался в Монровии. Симон помог ему обзавестись собственным бизнесом, и Иоанн открыл в столице Либерии на Benson street ресторан под названием «Распутин»358, или, еще встречается вариант, «Атлантик. У Распутина».359 Ресторан был небольшой, всего 8-10 столиков, с русским меню360 и «сразу же завоевал популярность своей экзотичностью в условиях Африки.»361 «При входе в зал ресторана, - вспоминает посол, - вас встречал висевший на стене огромный написанный маслом портрет Григория Распутина <…> Портрет был необычайно выразительным. Распутин был изображен на нем с длинной, расчесанной на пробор шевелюрой, со смуглым, обрамленным взлохмаченной бородой, лицом и темными, светящимися, как у волка в ночное время, глазами, направленными, казалось, прямо на вас и только на вас, в каком бы углу зала вы ни находились. Появлялось желание укрыться, спрятаться куда-нибудь от этих сверлящих глаз. На полках, укрепленных в несколько ярусов на стенах, были расставлены различные сувениры, преимущественно российского и советского происхождения, начиная от самоваров, гончарных изделий и кончая „спотыкачом“, русской водкой и красочными матрешками. Были там и небольших размеров иконы с изображением святых и их деяний.»362 И продолжает: «Частыми посетителями ресторана были экипажи советских кораблей и самолетов, посещавших Либерию. Даже наш первый космонавт Юрий Гагарин удостоил его своим визитом и сфотографировался с владельцем ресторана. Фотография эта занимала почетное место на одной из стен „Распутина“.»363 Юрий Гагарин в ходе своего мiрового турне действительно посетил Либерию в самом начале февраля 1962 года.
Юрий Гагарин в Либерии.
В заведении был всего один официант - негр, который и обслуживал посетителей «с помощью жены Симановича, моложавой и ядреной австриячки, не говорившей, казалось, ни на одном другом языке, кроме немецкого.»364 Об этой второй супруге Иоанна упоминает участница Корпуса мира в Либерии, называя ее по имени: «Представьте себе ресторан и таверну в морском порту на западном побережье Африки. Это Монровия, столица Либерии. Ресторан - маленький, только восемь столов с баром. Точно вроде из фильма о тропиках. Бармен, Карла <…> Это 1964 год, и я обедаю с друзьями. Полная, приятная женщина со средне-европейским акцентом - она и ее муж владеют этим рестораном - подходит к нашему столику и спрашивает, узнаю ли я музыкальное произведение в звуковых колонках. Я внимательно слушаю и, к моему великому удивлению, я не только узнаю мелодию, но это оркестровая версия „Афн Припечик“. (Еврейская песня. - А. Р.) <…> Я хорошо познакомилась с владельцами ресторана. Все звали ее Мама Симанович. Она каким-то образом выжила во Второй Мiровой войне, в самой Вене, или около нее, вместе со своими детьми. Ее второй муж - Папа Симанович - вырос при Дворе последнего Царя России. Мальчиком он сидел на коленях самого Сумасшедшего монаха - Распутина - или Распуутиина, как произносил это <имя> Папа Симанович.»365 Об имевшемся в ходу обращении к Иоанну, как «Папа Симанович», сохранились воспоминания и других свидетелей: американской писательницы366 и сотрудника советского посольства.367
Также есть намек в одной из американских газет, что Иоанн не потерял связь со своим сыном (предполагаемым) Анри Симановичем и последний как минимум один раз посетил Либерию в 1958 году: «Генри Симанович (Henry Simonovich) из Парижа».368
Broad street, Монровия. 1971 год.
Иоанн Симанович через своего брата Симона был хорошо знаком с либерийской элитой. И держал, в том числе, и марку своего ресторана, как заведения статусного. «Симанович неоднократно говорил нам, - отмечает Дмитрий Сафонов, - что посещение ресторана „Распутин“ российским послом не только способствует процветанию ресторана, но создает ему „высокое реноме“ в либерийском обществе, что для него, Симановича, гораздо важнее многих иных жизненных успехов.»369 Особенно дружеская связь у Иоанна сложилась с членами семьи Табмена: Антуанеттой Табмен - на участке земли на Broad street, ей принадлежащем, был и кусочек земли, собственником которого являлся Иоанн Симанович370; и с сыном Табмена, которого он называл своим другом.371
Участок № 102 на Broad street принадлежал Антуанетте Табмен, там же, за № 102/1 был участок Иоанна Симановича.
Внешность и манеры самого Иоанна описывают так: «Когда мы с Надеждой Григорьевной принимали гостей, - пишет Сафонов про первый прием при открытии посольства в Либерии, - к нам подошла пара - пожилой высокий мужчина с женщиной средних лет, видимо, муж с женой, - и он, приветствуя нас и благодаря за приглашение, отрекомендовался на чистом русском языке Симановичем, владельцем местного ресторана „Распутин“, и сказал, что был бы счастлив принять российского посла с супругой у себя в ресторане и поговорить со мной поподробнее»372, «Симанович говорил мне, что знает четыре или пять языков и может на них изъясняться, писать и читать, но что лучше всего у него получается все это на русском языке. И я верил ему, так как говорил он хотя и на несколько устаревшем, но, может, именно поэтому совершенно правильном русском языке»373, «в то время он уже был в возрасте, далеко за семьдесят лет, хотя внешне выглядел довольно бодрым, стройным и подвижным человеком. <…> Обращала на себя внимание феноменальная память этого пожилого человека. Он помнил не только все перипетии, через которые ему пришлось пройти, но даже время, точные даты, когда в его жизни произошло то или иное важное событие».374 «…Седовласый старец с резкими, четкими чертами лица держался непринужденно, отличался общительностью, хорошей памятью, прекрасно говорил по-русски, лишь иногда тщательно подбирая слова.»375 Все эти описания встреч с ним относятся к 1970-м годам, когда Иоанну было уже за семьдесят лет.
Сведения о том, что сын Арона Симановича живет в Либерии, не были секретом для интересующихся лиц. Так, в конце 1960-х годов с ним переписывался английский писатель и драматург Rubeigh James Minney (1895-1979), издавший в 1972 году свою биографию Распутина.376 Другой интересный случай «переписки», точнее ее попытки, с Иоанном Симановичем передает Д. Ф. Сафонов:
«Однажды Симанович позвонил мне в посольство и спросил, не смогу ли я посетить его в ресторане, он хотел бы посоветоваться со мной по одному важному для него делу. Договорились о времени и я приехал к нему один. После соответствующего угощения Симанович дал мне почитать полученное им от редакции одной из американских газет письмо, в котором редакция предлагала Симановичу издать большим тиражом и в хорошем оформлении биографию его отца в том виде, в каком он пожелает. Редакция была готова взять на себя все расходы по этому изданию при условии, что в книге будет указано, что благодаря каким-то счастливым обстоятельствам сыну последнего российского императора Алексею удалось чудом избежать мученической смерти от рук большевиков и что он был вывезен затем за границу. И больше ничего. К письму прилагалась небольшая фотокарточка, на которой был изображен мужчина лет тридцати-тридцати пяти, с чертами лица, отдаленно напоминавшими лицо Николая II Романова. Симановичу предлагалось признать в нем сына российского императора Алексея, за что было обещано солидное денежное вознаграждение. После того, как я ознакомился с письмом и фотографией мнимого Алексея, Симанович сказал мне следующее: ему, конечно же, хотелось увековечить память своего отца хорошо изданной книгой, но взять на себя смелость заявить в этой книге, что отец, якобы, знал о спасении Алексея, он не может, и брать грех на душу таким заявлением ему не хотелось даже за большое вознаграждение. И зачем оно ему? У них с женой и так есть все, что им нужно на этом свете. В могилу же ему хочется сойти, не обременяя свою душу еще новым грехом, дополнительно к тем, что он уже имеет. При этом Симанович добавил, что кое-кто из его друзей, в том числе сын покойного президента Табмена, советовали ему принять предложение американской газеты, так как это ему ничего не будет стоить, а память отца он сможет увековечить.»377
Масонский храм в Монровии. 1967 год.
А чуть ранее в своих воспоминаниях посол кратко рассказал о сыне Табмена: «…зять Толберта, сын бывшего президента Табмена, пользовался в Либерии заметным авторитетом, скорее всего за счет своего покойного отца, масон, богатый человек, всегда был рад моему обществу, охотно посещал наше посольство и часто снабжал меня интересной информацией, - а может, дезинформацией - о подковерной возне в правящих кругах страны.»378
Два факта позволяют предположить, что, живя в Либерии (а может и ранее того), Иоанн Симанович, возможно, принял христианство. Во-первых, упомянутые выше иконы в ресторане, что для правоверного иудея было бы, наверное, не очень комильфо. А второе, слова самого Иоанна о том, что Новый завет является его «настольной книгой», сказанные после прочтения им рассказа об убиении Царской Семьи: «Понимая, какой неоценимый интерес для последнего может представлять это литературное произведение («Двадцать три ступени вниз» Марка Касвинова. - А. Р.), я прихватил его с собой в Либерию и при первой же встрече с Симановичем презентовал ему. Спустя несколько дней он позвонил мне и, заикаясь от волнения, сказал, что прочитал подаренное ему произведение за три ночи, читал с огромным интересом и был потрясен. Оно восстановило в его памяти всю полноту жизни в те далекие годы, воскресило многие давно ушедшие лица и события и привело в тяжелое уныние и даже в ужас своим финалом, где говорилось о последних месяцах, днях и часах царской семьи. Он не мог читать эти места без слез и перечитывал их неоднократно. „Теперь, - сказал Симанович, - эти журналы будут моей настольной книгой, наряду с Евангелием“. И он горячо благодарил меня за сделанный подарок, говорил, что будет хранить его до гробовой доски.»379
Иоанн Аронович Симанович? Фрагмент фотографии из предыдущей части.
Точная дата смерти Иоанна Симановича пока остается неизвестной, однако, лимитируется источниками, или 1976-м годом - приезд в Либерию сотрудника посольства, чей рассказ опубликован в журнале «Слово», или 1977-м - выезд из Либерии Сафонова (в ноябре-декабре этого года): Иоанн умер, когда он еще был послом. Более вероятен, считаем, 1977 год. Дмитрий Федорович описал в мемуарах свою последнюю с Иоанном встречу:
«…примерно месяца через полтора или два после нашей последней встречи Симанович умер. За день или два до этого его жена известила меня, что Симанович серьезно болен, и что ему очень хотелось бы увидеться с российским послом. Я, разумеется, тут же отправился к нему. Симановича я нашел в плохом, можно сказать в безнадежном состоянии. Держа меня за руку, он сказал слабым и каким-то не своим голосом: „Дорогой Дмитрий Федорович, я собираюсь покинуть этот свет в далекой африканской стране, где у меня нет более близких людей, чем вы и моя жена, которой я оставляю все свое состояние. Ей его до конца ее дней должно хватить. А вам я хочу передать вот эту папку, в которой все сохранившиеся документы и материалы, касающиеся моей жизни и деятельности, начиная с того дня, как мы с братом навсегда покинули нашу Родину. В ней не содержится никаких свидетельств, которые говорили бы о том, что я каким-то образом, сознательно или бессознательно, навредил или пытался навредить России, нанести ей какой-то ущерб, пусть даже незначительный, в меру ничтожных моих сил и возможностей. Возьмите эту папку себе и используйте находящиеся в ней материалы, если сочтете целесообразным, по своему усмотрению. А то ведь она, попав в руки других людей, безразличных ко всему, что касалось меня и моей жизни, может запросто оказаться в мусорной корзине“. С этими словами Симанович передал мне светло-коричневую папку с завязками, которая хранится у меня и по сей день. Достойного применения ее содержимому я так до сих пор и не нашел. И то сказать, что в ней собраны, в основном, материалы и документы на различных языках, не представляющие какого-либо исторического значения и интереса, если не считать самого факта, что они принадлежали когда-то одному из людей, близко стоявших к одиозной фигуре Григория Распутина и воочию видевших последнего российского императора и членов его семьи.»380
Из личного сообщения Марины Дмитриевны - дочери Д. Ф. Сафонова, известно, что папка эта каким-то образом «потерялась», хотя есть малая вероятность, что когда-нибудь она еще отыщется.
Похороны Иоанна Симановича прошли торжественно: «Все центральные либерийские издания описывали похороны с отданными покойному самыми высокими почестями, в присутствии представителей высшего руководства Либерии…»381
На этом основное наше повествование о семье Симановичей заканчивается. Но будут еще два приложения: перевод статьи Делин Колон и воспоминания Дмитрия Федоровича Сафонова, где он пишет о своих встречах с сыном Симановича Иоанном. Для полноты картины можно добавить, что из частных сообщений известно, что прямая ветвь потомков Арона не прервалась, и может быть еще даже живы некоторые его внуки или внучки.
Примечания
354 figaro9000.
355 Слово. В мире книг. 1989. № 10. С. 78. Тимофеев А. «Одиссея» Арона Симановича.
356 Сафонов. С. 256.
357 Passenger Lists leaving UK 1890-1960.
358 Сафонов. С. 234; Minney R. J. Rasputin. - London: Published by Cassell, 1972. P. 68.
359 Слово. В мире книг. 1989. № 10. С. 78. Тимофеев А. «Одиссея» Арона Симановича.
360 Сафонов. С. 253; figaro9000.
361 Сафонов. С. 253.
362 Там же. С. 252.
363 Там же. С. 256.
364 Там же. С. 253.
365 figaro9000.
366 Leslie Cockburn. Looking for Trouble. One Woman, Six Wars and a Revolution. - New York. 1999.
367 Слово. В мире книг. 1989. № 10. С. 78. Тимофеев А. «Одиссея» Арона Симановича.
368 The Pittsburgh Courier. 25.07.1958. P. 8. Beautiful International Wedding at Monrovia, Liberia.
369 Сафонов. С. 256.
370 Study on Assessing the Potential Role of Land Title Registration of Liberia. 2011. P. 58.
371 Сафонов. С. 257.
372 Там же. С. 234.
373 Там же. С. 253.
374 Там же. С. 254.
375 Слово. В мире книг. 1989. № 10. С. 78. Тимофеев А. «Одиссея» Арона Симановича.
376 Minney R. J. Rasputin. - London: Published by Cassell, 1972. P. 68; Colon.
377 Сафонов. 256-257.
378 Там же. С. 244.
379 Там же. 258.
380 Там же. С. 258-259.
381 Слово. В мире книг. 1989. № 10. С. 78. Тимофеев А. «Одиссея» Арона Симановича.
Осталось рассказать о судьбе Иоанна Симановича.
К счастью, или, для нас, скорее, к сожалению, он вел образ жизни более спокойный, чем его отец и братья: не судился, не устраивал разных афер, не ехал случайно в одном поезде с жертвой убийства, не занимал правительственных должностей… Поэтому источниковая база для восстановления его биографии крайне скудна. Основной источник: воспоминания Дмитрия Федоровича Сафонова - первого советского посла в Либерии, в 1972-1977 годах, о нем самом подробнее мы напишем в Приложениях к нашему повествованию. Несколько дополняют его устные воспоминания американки, которая в 1960-е годы была в Либерии с Корпусом мира, эти воспоминания кратко переданы ее сыном (блогер figaro9000) и краткий пересказ со слов еще одного сотрудника советского посольства, неназванного по имени, помещенный в журнале «Слово».
Дмитрий Федорович Сафонов (1909-2015).
Мы оставили Иоанна в лагере для интернированных лиц. По счастливой случайности его не успели, в отличие от младшего брата и отца, переправить в истребительные лагеря в Польше и Иоанн был освобожден британской армией.354 После этого он оказался в «послевоенном лагере для перемещенных лиц».355 Как передает Сафонов, Иоанн «снова оказался во Франции, где и осел на несколько лет, пытаясь найти следы пропавшего старшего брата. И лишь много лет спустя братьям, наконец, удалось воссоединиться на западном берегу Африки, в Либерии, где старший брат занимал высокое положение».356 Известно, что в Либерию Иоанн отплыл в 1948 году из Великобритании.357 Что сталось с его женой - неизвестно.
Benson street, Монровия.
Иоанн обосновался в Монровии. Симон помог ему обзавестись собственным бизнесом, и Иоанн открыл в столице Либерии на Benson street ресторан под названием «Распутин»358, или, еще встречается вариант, «Атлантик. У Распутина».359 Ресторан был небольшой, всего 8-10 столиков, с русским меню360 и «сразу же завоевал популярность своей экзотичностью в условиях Африки.»361 «При входе в зал ресторана, - вспоминает посол, - вас встречал висевший на стене огромный написанный маслом портрет Григория Распутина <…> Портрет был необычайно выразительным. Распутин был изображен на нем с длинной, расчесанной на пробор шевелюрой, со смуглым, обрамленным взлохмаченной бородой, лицом и темными, светящимися, как у волка в ночное время, глазами, направленными, казалось, прямо на вас и только на вас, в каком бы углу зала вы ни находились. Появлялось желание укрыться, спрятаться куда-нибудь от этих сверлящих глаз. На полках, укрепленных в несколько ярусов на стенах, были расставлены различные сувениры, преимущественно российского и советского происхождения, начиная от самоваров, гончарных изделий и кончая „спотыкачом“, русской водкой и красочными матрешками. Были там и небольших размеров иконы с изображением святых и их деяний.»362 И продолжает: «Частыми посетителями ресторана были экипажи советских кораблей и самолетов, посещавших Либерию. Даже наш первый космонавт Юрий Гагарин удостоил его своим визитом и сфотографировался с владельцем ресторана. Фотография эта занимала почетное место на одной из стен „Распутина“.»363 Юрий Гагарин в ходе своего мiрового турне действительно посетил Либерию в самом начале февраля 1962 года.
Юрий Гагарин в Либерии.
В заведении был всего один официант - негр, который и обслуживал посетителей «с помощью жены Симановича, моложавой и ядреной австриячки, не говорившей, казалось, ни на одном другом языке, кроме немецкого.»364 Об этой второй супруге Иоанна упоминает участница Корпуса мира в Либерии, называя ее по имени: «Представьте себе ресторан и таверну в морском порту на западном побережье Африки. Это Монровия, столица Либерии. Ресторан - маленький, только восемь столов с баром. Точно вроде из фильма о тропиках. Бармен, Карла <…> Это 1964 год, и я обедаю с друзьями. Полная, приятная женщина со средне-европейским акцентом - она и ее муж владеют этим рестораном - подходит к нашему столику и спрашивает, узнаю ли я музыкальное произведение в звуковых колонках. Я внимательно слушаю и, к моему великому удивлению, я не только узнаю мелодию, но это оркестровая версия „Афн Припечик“. (Еврейская песня. - А. Р.) <…> Я хорошо познакомилась с владельцами ресторана. Все звали ее Мама Симанович. Она каким-то образом выжила во Второй Мiровой войне, в самой Вене, или около нее, вместе со своими детьми. Ее второй муж - Папа Симанович - вырос при Дворе последнего Царя России. Мальчиком он сидел на коленях самого Сумасшедшего монаха - Распутина - или Распуутиина, как произносил это <имя> Папа Симанович.»365 Об имевшемся в ходу обращении к Иоанну, как «Папа Симанович», сохранились воспоминания и других свидетелей: американской писательницы366 и сотрудника советского посольства.367
Также есть намек в одной из американских газет, что Иоанн не потерял связь со своим сыном (предполагаемым) Анри Симановичем и последний как минимум один раз посетил Либерию в 1958 году: «Генри Симанович (Henry Simonovich) из Парижа».368
Broad street, Монровия. 1971 год.
Иоанн Симанович через своего брата Симона был хорошо знаком с либерийской элитой. И держал, в том числе, и марку своего ресторана, как заведения статусного. «Симанович неоднократно говорил нам, - отмечает Дмитрий Сафонов, - что посещение ресторана „Распутин“ российским послом не только способствует процветанию ресторана, но создает ему „высокое реноме“ в либерийском обществе, что для него, Симановича, гораздо важнее многих иных жизненных успехов.»369 Особенно дружеская связь у Иоанна сложилась с членами семьи Табмена: Антуанеттой Табмен - на участке земли на Broad street, ей принадлежащем, был и кусочек земли, собственником которого являлся Иоанн Симанович370; и с сыном Табмена, которого он называл своим другом.371
Участок № 102 на Broad street принадлежал Антуанетте Табмен, там же, за № 102/1 был участок Иоанна Симановича.
Внешность и манеры самого Иоанна описывают так: «Когда мы с Надеждой Григорьевной принимали гостей, - пишет Сафонов про первый прием при открытии посольства в Либерии, - к нам подошла пара - пожилой высокий мужчина с женщиной средних лет, видимо, муж с женой, - и он, приветствуя нас и благодаря за приглашение, отрекомендовался на чистом русском языке Симановичем, владельцем местного ресторана „Распутин“, и сказал, что был бы счастлив принять российского посла с супругой у себя в ресторане и поговорить со мной поподробнее»372, «Симанович говорил мне, что знает четыре или пять языков и может на них изъясняться, писать и читать, но что лучше всего у него получается все это на русском языке. И я верил ему, так как говорил он хотя и на несколько устаревшем, но, может, именно поэтому совершенно правильном русском языке»373, «в то время он уже был в возрасте, далеко за семьдесят лет, хотя внешне выглядел довольно бодрым, стройным и подвижным человеком. <…> Обращала на себя внимание феноменальная память этого пожилого человека. Он помнил не только все перипетии, через которые ему пришлось пройти, но даже время, точные даты, когда в его жизни произошло то или иное важное событие».374 «…Седовласый старец с резкими, четкими чертами лица держался непринужденно, отличался общительностью, хорошей памятью, прекрасно говорил по-русски, лишь иногда тщательно подбирая слова.»375 Все эти описания встреч с ним относятся к 1970-м годам, когда Иоанну было уже за семьдесят лет.
Сведения о том, что сын Арона Симановича живет в Либерии, не были секретом для интересующихся лиц. Так, в конце 1960-х годов с ним переписывался английский писатель и драматург Rubeigh James Minney (1895-1979), издавший в 1972 году свою биографию Распутина.376 Другой интересный случай «переписки», точнее ее попытки, с Иоанном Симановичем передает Д. Ф. Сафонов:
«Однажды Симанович позвонил мне в посольство и спросил, не смогу ли я посетить его в ресторане, он хотел бы посоветоваться со мной по одному важному для него делу. Договорились о времени и я приехал к нему один. После соответствующего угощения Симанович дал мне почитать полученное им от редакции одной из американских газет письмо, в котором редакция предлагала Симановичу издать большим тиражом и в хорошем оформлении биографию его отца в том виде, в каком он пожелает. Редакция была готова взять на себя все расходы по этому изданию при условии, что в книге будет указано, что благодаря каким-то счастливым обстоятельствам сыну последнего российского императора Алексею удалось чудом избежать мученической смерти от рук большевиков и что он был вывезен затем за границу. И больше ничего. К письму прилагалась небольшая фотокарточка, на которой был изображен мужчина лет тридцати-тридцати пяти, с чертами лица, отдаленно напоминавшими лицо Николая II Романова. Симановичу предлагалось признать в нем сына российского императора Алексея, за что было обещано солидное денежное вознаграждение. После того, как я ознакомился с письмом и фотографией мнимого Алексея, Симанович сказал мне следующее: ему, конечно же, хотелось увековечить память своего отца хорошо изданной книгой, но взять на себя смелость заявить в этой книге, что отец, якобы, знал о спасении Алексея, он не может, и брать грех на душу таким заявлением ему не хотелось даже за большое вознаграждение. И зачем оно ему? У них с женой и так есть все, что им нужно на этом свете. В могилу же ему хочется сойти, не обременяя свою душу еще новым грехом, дополнительно к тем, что он уже имеет. При этом Симанович добавил, что кое-кто из его друзей, в том числе сын покойного президента Табмена, советовали ему принять предложение американской газеты, так как это ему ничего не будет стоить, а память отца он сможет увековечить.»377
Масонский храм в Монровии. 1967 год.
А чуть ранее в своих воспоминаниях посол кратко рассказал о сыне Табмена: «…зять Толберта, сын бывшего президента Табмена, пользовался в Либерии заметным авторитетом, скорее всего за счет своего покойного отца, масон, богатый человек, всегда был рад моему обществу, охотно посещал наше посольство и часто снабжал меня интересной информацией, - а может, дезинформацией - о подковерной возне в правящих кругах страны.»378
Два факта позволяют предположить, что, живя в Либерии (а может и ранее того), Иоанн Симанович, возможно, принял христианство. Во-первых, упомянутые выше иконы в ресторане, что для правоверного иудея было бы, наверное, не очень комильфо. А второе, слова самого Иоанна о том, что Новый завет является его «настольной книгой», сказанные после прочтения им рассказа об убиении Царской Семьи: «Понимая, какой неоценимый интерес для последнего может представлять это литературное произведение («Двадцать три ступени вниз» Марка Касвинова. - А. Р.), я прихватил его с собой в Либерию и при первой же встрече с Симановичем презентовал ему. Спустя несколько дней он позвонил мне и, заикаясь от волнения, сказал, что прочитал подаренное ему произведение за три ночи, читал с огромным интересом и был потрясен. Оно восстановило в его памяти всю полноту жизни в те далекие годы, воскресило многие давно ушедшие лица и события и привело в тяжелое уныние и даже в ужас своим финалом, где говорилось о последних месяцах, днях и часах царской семьи. Он не мог читать эти места без слез и перечитывал их неоднократно. „Теперь, - сказал Симанович, - эти журналы будут моей настольной книгой, наряду с Евангелием“. И он горячо благодарил меня за сделанный подарок, говорил, что будет хранить его до гробовой доски.»379
Иоанн Аронович Симанович? Фрагмент фотографии из предыдущей части.
Точная дата смерти Иоанна Симановича пока остается неизвестной, однако, лимитируется источниками, или 1976-м годом - приезд в Либерию сотрудника посольства, чей рассказ опубликован в журнале «Слово», или 1977-м - выезд из Либерии Сафонова (в ноябре-декабре этого года): Иоанн умер, когда он еще был послом. Более вероятен, считаем, 1977 год. Дмитрий Федорович описал в мемуарах свою последнюю с Иоанном встречу:
«…примерно месяца через полтора или два после нашей последней встречи Симанович умер. За день или два до этого его жена известила меня, что Симанович серьезно болен, и что ему очень хотелось бы увидеться с российским послом. Я, разумеется, тут же отправился к нему. Симановича я нашел в плохом, можно сказать в безнадежном состоянии. Держа меня за руку, он сказал слабым и каким-то не своим голосом: „Дорогой Дмитрий Федорович, я собираюсь покинуть этот свет в далекой африканской стране, где у меня нет более близких людей, чем вы и моя жена, которой я оставляю все свое состояние. Ей его до конца ее дней должно хватить. А вам я хочу передать вот эту папку, в которой все сохранившиеся документы и материалы, касающиеся моей жизни и деятельности, начиная с того дня, как мы с братом навсегда покинули нашу Родину. В ней не содержится никаких свидетельств, которые говорили бы о том, что я каким-то образом, сознательно или бессознательно, навредил или пытался навредить России, нанести ей какой-то ущерб, пусть даже незначительный, в меру ничтожных моих сил и возможностей. Возьмите эту папку себе и используйте находящиеся в ней материалы, если сочтете целесообразным, по своему усмотрению. А то ведь она, попав в руки других людей, безразличных ко всему, что касалось меня и моей жизни, может запросто оказаться в мусорной корзине“. С этими словами Симанович передал мне светло-коричневую папку с завязками, которая хранится у меня и по сей день. Достойного применения ее содержимому я так до сих пор и не нашел. И то сказать, что в ней собраны, в основном, материалы и документы на различных языках, не представляющие какого-либо исторического значения и интереса, если не считать самого факта, что они принадлежали когда-то одному из людей, близко стоявших к одиозной фигуре Григория Распутина и воочию видевших последнего российского императора и членов его семьи.»380
Из личного сообщения Марины Дмитриевны - дочери Д. Ф. Сафонова, известно, что папка эта каким-то образом «потерялась», хотя есть малая вероятность, что когда-нибудь она еще отыщется.
Похороны Иоанна Симановича прошли торжественно: «Все центральные либерийские издания описывали похороны с отданными покойному самыми высокими почестями, в присутствии представителей высшего руководства Либерии…»381
На этом основное наше повествование о семье Симановичей заканчивается. Но будут еще два приложения: перевод статьи Делин Колон и воспоминания Дмитрия Федоровича Сафонова, где он пишет о своих встречах с сыном Симановича Иоанном. Для полноты картины можно добавить, что из частных сообщений известно, что прямая ветвь потомков Арона не прервалась, и может быть еще даже живы некоторые его внуки или внучки.
Примечания
354 figaro9000.
355 Слово. В мире книг. 1989. № 10. С. 78. Тимофеев А. «Одиссея» Арона Симановича.
356 Сафонов. С. 256.
357 Passenger Lists leaving UK 1890-1960.
358 Сафонов. С. 234; Minney R. J. Rasputin. - London: Published by Cassell, 1972. P. 68.
359 Слово. В мире книг. 1989. № 10. С. 78. Тимофеев А. «Одиссея» Арона Симановича.
360 Сафонов. С. 253; figaro9000.
361 Сафонов. С. 253.
362 Там же. С. 252.
363 Там же. С. 256.
364 Там же. С. 253.
365 figaro9000.
366 Leslie Cockburn. Looking for Trouble. One Woman, Six Wars and a Revolution. - New York. 1999.
367 Слово. В мире книг. 1989. № 10. С. 78. Тимофеев А. «Одиссея» Арона Симановича.
368 The Pittsburgh Courier. 25.07.1958. P. 8. Beautiful International Wedding at Monrovia, Liberia.
369 Сафонов. С. 256.
370 Study on Assessing the Potential Role of Land Title Registration of Liberia. 2011. P. 58.
371 Сафонов. С. 257.
372 Там же. С. 234.
373 Там же. С. 253.
374 Там же. С. 254.
375 Слово. В мире книг. 1989. № 10. С. 78. Тимофеев А. «Одиссея» Арона Симановича.
376 Minney R. J. Rasputin. - London: Published by Cassell, 1972. P. 68; Colon.
377 Сафонов. 256-257.
378 Там же. С. 244.
379 Там же. 258.
380 Там же. С. 258-259.
381 Слово. В мире книг. 1989. № 10. С. 78. Тимофеев А. «Одиссея» Арона Симановича.