Юкагирская песня о походах Павлуцкого на чукчей (записана Матюшкиным в 1821 г.)
Оригинал взят у wyradhe в Юкагирская песня о походах Павлуцкого на чукчей (записана Матюшкиным в 1821 г.)
Юкагирская песня о походах Павлуцкого на чукчей (записана Матюшкиным в 1821 г.)
Ф.Ф. Матюшкин в ходе знаменитого путешествия Врангеля по северным берегам встречался с Коркиным - одним из юкагиров исчезающего юкагирского племени омоков (занимало Нижнюю Колыму, было прямым продолжением какой-то "центровой" общности тундренных юкагиров, поскольку "омоки" по-юкагирски означает просто "народ". Самообозначение этнонимом со смыслом "люди", "настоящие люди, народ" - не редкость в мире, но в то время как почти все остальные юкагирские племена имели давно иные, более конкретные названия, омоки носили именно это. В более широком и редком смысле слова термин "омок" обозначал у юкагиров всех юкагиров вообще - собственно самоназвание всех юкагиров было wо/адул (у лесных юкагиров с отпадением w - одул), но они могли в том же смысле применять само слово "омо(к)" - Народ, в смысле "наш народ, вся общность людей нашего языка". Многозначность смысла термина омок - и название ниженеколымского юкагирского племени, и обобщающее название всех предков всех юкагирских племен, да еще сам термин "омо(к)" как нарицательное "род, народ" обозначал любой юкагирский род, любое юкагирское субплемя и любое юкагирское племя, - не раз приводила исследователей к путанице. Интересно, что одно из лесных юкагирских племен имело самоназвание того же смыслового типа - "шоромба", что означает "совокупность людей, население, народ": шоромо- на лесном юкагирском - "человек". Племя омоков растаяло, часто считалось вымершим уже в 18 веке, его остатки в основном влились в начале 20 века в состав алазейской юкагирской общности алайи).
Коркин спел Матюшкину на тундренном юкагирском языке эпическую песню о походе Павлуцкого на чукчей. Матюшкин писал об этом ("Мнемозина", ч. 1, 1824 г., стр. 172-176, http://imwerden.de/cat/modules.php?name=books&pa=showbook&pid=4014 ). Там содержится и ценное указание: тундренные юкагиры употребляли рифмы в таких песнях.
"В Плотбище мы остановились в доме старого, зажиточного юкагира Коркина.
- Чем богат, тем и рад! Что было, он поставил на стол: немного сушеного мяса и оленьего жира. Всякий не русский удивился бы нерасчетливости нашего хозяина, который, имев случай от нас попользоваться, кормил нас даром и причем еще лучшим куском: но эта нерасчетливость называется от Камчатки до Петербурга и от Грузии до Новой Земли - гостеприимством.
Старик Коркин происходил от омоков; только в семье его сохранился язык их; он много умел разсказывать о старине, о своих предках, о бывших войнах. Еще при якутском воеводе Павлутском [Павлуцкий был якутским воеводой в 1739-1742], воевавшем с чукчами в 17... году, омоки были довольно многочисленны; а в старину, говорит предание, больше было огней омокских на берегах Колымы, чем в ясную ночь звезд на небе [это постоянная фраза в преданиях о юкагирах вообще, но в этом случае она приводится без привязки к Колыме].
Старик Коркин между прочим пел нам о походах Павлутского на природном своем языке, и если бы не суеты оленьего промысла, я бы его заставил перевести все: вот оригинальная поэма!
Она начинается повелением дщери солнца (Тырекирим) [вероятно, из чукотского, где тирки- Солнце, к’увлинн’ээкык - единственная дочь], т. е. императрицы Елисаветы, итти Павлутскому против чукчей. Далее: прощание его с женою и детьми. Проезд в Нижне-Колымск. Набор команды. Потом его поход, сражения, смерть.
Поэма сия была сочинена не одним человеком и не вдруг. Всякое известие давало повод к новым песням. Поэты у омоков, как поныне у многих кочующих народов, были женщины.
Вот вам образчик (заметьте: и омоки употребляли рифмы).
"Смотри, как черный медведь там по бору идет; смотри, как все лесины пред ним гнутся, валятся; земля дрожит; волки и росомахи падают мертвы от дыхания его: это Павлутский! это Русак! - Смотри, как за ним его славная дружина, его ясные соколы летают и увиваются!
Но там что под камнем чернеет, там в ущелине той крутой скалы? - То берлога медведя Чукотского, славного Шамана и Витязя, сильного Кочина юрта! Все Чукотское разбитое воинство в нем только видит спасение.
Ой! ты славный Русский герой! не в юрте ты меня здесь убьешь; не баба я: выйду тотчас в бой! дай надену я свой куяк (панцырь), вооружусь тяжелым копьем, повяжусь большим ножем. Успех решит: кто сильней, мои ли духи, твой ли бог?
И нечистый спускается на свое достояние, на Кочина. Кровь и огнь брызжут из глаз его, и рука его уже поднимается, адом подкрепленная!
Павлутский видит дерзость адову против всесильного бога, противу воинства христианского. Вдруг наморщилося чело его, глаза засверкали так, что солнце потеряло свет; он бросается на Кочина, вырывает копье сильного, хочет поразить его тяжелым палашом; Кочин уклоняется, исторгает листвень с корнем, взмахивает, да поразит ею Русского, - но тут пуля роковая просвистала славному прямо в грудь. "Кто из вас осмелился отнять славу мою и честь мою? Пусть орлы вас Чукотски всех убьют!"
Зашумело стадо орлино; свистом бросилося на Русских. Долго дралися ясны соколы с орлами мощными; много пало ясных соколов - и Русскому стало жаль своих! он взревел зычным голосом, и все стадо разлетелося в разны стороны". "
***
Песня это, как видим, не о последнем походе Павлуцкого, в котором его разгромили и сам он погиб, а об одном из его более ранних походов против чукчей. То, на чьей стороне юкагир, понятно: юкагиры и коряки были союзниками русских в войнах с чукчами в 1730-х - 40-х не за страх, а за совесть, - чукчи тогда теснили юкагиров и коряков, совершая опустошительные набеги и нашествия и, помимо причинения людских потерь, массово угоняя оленей.
Юкагирская песня о походах Павлуцкого на чукчей (записана Матюшкиным в 1821 г.)
Ф.Ф. Матюшкин в ходе знаменитого путешествия Врангеля по северным берегам встречался с Коркиным - одним из юкагиров исчезающего юкагирского племени омоков (занимало Нижнюю Колыму, было прямым продолжением какой-то "центровой" общности тундренных юкагиров, поскольку "омоки" по-юкагирски означает просто "народ". Самообозначение этнонимом со смыслом "люди", "настоящие люди, народ" - не редкость в мире, но в то время как почти все остальные юкагирские племена имели давно иные, более конкретные названия, омоки носили именно это. В более широком и редком смысле слова термин "омок" обозначал у юкагиров всех юкагиров вообще - собственно самоназвание всех юкагиров было wо/адул (у лесных юкагиров с отпадением w - одул), но они могли в том же смысле применять само слово "омо(к)" - Народ, в смысле "наш народ, вся общность людей нашего языка". Многозначность смысла термина омок - и название ниженеколымского юкагирского племени, и обобщающее название всех предков всех юкагирских племен, да еще сам термин "омо(к)" как нарицательное "род, народ" обозначал любой юкагирский род, любое юкагирское субплемя и любое юкагирское племя, - не раз приводила исследователей к путанице. Интересно, что одно из лесных юкагирских племен имело самоназвание того же смыслового типа - "шоромба", что означает "совокупность людей, население, народ": шоромо- на лесном юкагирском - "человек". Племя омоков растаяло, часто считалось вымершим уже в 18 веке, его остатки в основном влились в начале 20 века в состав алазейской юкагирской общности алайи).
Коркин спел Матюшкину на тундренном юкагирском языке эпическую песню о походе Павлуцкого на чукчей. Матюшкин писал об этом ("Мнемозина", ч. 1, 1824 г., стр. 172-176, http://imwerden.de/cat/modules.php?name=books&pa=showbook&pid=4014 ). Там содержится и ценное указание: тундренные юкагиры употребляли рифмы в таких песнях.
"В Плотбище мы остановились в доме старого, зажиточного юкагира Коркина.
- Чем богат, тем и рад! Что было, он поставил на стол: немного сушеного мяса и оленьего жира. Всякий не русский удивился бы нерасчетливости нашего хозяина, который, имев случай от нас попользоваться, кормил нас даром и причем еще лучшим куском: но эта нерасчетливость называется от Камчатки до Петербурга и от Грузии до Новой Земли - гостеприимством.
Старик Коркин происходил от омоков; только в семье его сохранился язык их; он много умел разсказывать о старине, о своих предках, о бывших войнах. Еще при якутском воеводе Павлутском [Павлуцкий был якутским воеводой в 1739-1742], воевавшем с чукчами в 17... году, омоки были довольно многочисленны; а в старину, говорит предание, больше было огней омокских на берегах Колымы, чем в ясную ночь звезд на небе [это постоянная фраза в преданиях о юкагирах вообще, но в этом случае она приводится без привязки к Колыме].
Старик Коркин между прочим пел нам о походах Павлутского на природном своем языке, и если бы не суеты оленьего промысла, я бы его заставил перевести все: вот оригинальная поэма!
Она начинается повелением дщери солнца (Тырекирим) [вероятно, из чукотского, где тирки- Солнце, к’увлинн’ээкык - единственная дочь], т. е. императрицы Елисаветы, итти Павлутскому против чукчей. Далее: прощание его с женою и детьми. Проезд в Нижне-Колымск. Набор команды. Потом его поход, сражения, смерть.
Поэма сия была сочинена не одним человеком и не вдруг. Всякое известие давало повод к новым песням. Поэты у омоков, как поныне у многих кочующих народов, были женщины.
Вот вам образчик (заметьте: и омоки употребляли рифмы).
"Смотри, как черный медведь там по бору идет; смотри, как все лесины пред ним гнутся, валятся; земля дрожит; волки и росомахи падают мертвы от дыхания его: это Павлутский! это Русак! - Смотри, как за ним его славная дружина, его ясные соколы летают и увиваются!
Но там что под камнем чернеет, там в ущелине той крутой скалы? - То берлога медведя Чукотского, славного Шамана и Витязя, сильного Кочина юрта! Все Чукотское разбитое воинство в нем только видит спасение.
Ой! ты славный Русский герой! не в юрте ты меня здесь убьешь; не баба я: выйду тотчас в бой! дай надену я свой куяк (панцырь), вооружусь тяжелым копьем, повяжусь большим ножем. Успех решит: кто сильней, мои ли духи, твой ли бог?
И нечистый спускается на свое достояние, на Кочина. Кровь и огнь брызжут из глаз его, и рука его уже поднимается, адом подкрепленная!
Павлутский видит дерзость адову против всесильного бога, противу воинства христианского. Вдруг наморщилося чело его, глаза засверкали так, что солнце потеряло свет; он бросается на Кочина, вырывает копье сильного, хочет поразить его тяжелым палашом; Кочин уклоняется, исторгает листвень с корнем, взмахивает, да поразит ею Русского, - но тут пуля роковая просвистала славному прямо в грудь. "Кто из вас осмелился отнять славу мою и честь мою? Пусть орлы вас Чукотски всех убьют!"
Зашумело стадо орлино; свистом бросилося на Русских. Долго дралися ясны соколы с орлами мощными; много пало ясных соколов - и Русскому стало жаль своих! он взревел зычным голосом, и все стадо разлетелося в разны стороны". "
***
Песня это, как видим, не о последнем походе Павлуцкого, в котором его разгромили и сам он погиб, а об одном из его более ранних походов против чукчей. То, на чьей стороне юкагир, понятно: юкагиры и коряки были союзниками русских в войнах с чукчами в 1730-х - 40-х не за страх, а за совесть, - чукчи тогда теснили юкагиров и коряков, совершая опустошительные набеги и нашествия и, помимо причинения людских потерь, массово угоняя оленей.