Очень большой текст. Но совершенно замечательный.
Вадим Панов
Клуб «Ящеррица».
Москва, Измайловский парк, 2 августа, четверг, 23:49
Даже для привыкшей ко всему «Ящеррицы» это была очень странная компания. ОЧЕНЬ странная. Спящий засвидетельствовал бы (если он, конечно, видит хоть что-нибудь в своих снах), что специально собрать за одним столом столь разных собутыльников невозможно в принципе, в игру обязательно должен вступить Его Величество Случай, разрушающий любые закономерности и расчеты. Заставляющий забыть о всякой логике, презреть правила и принципы.
Он и вступил.
И не просто вступил, а проявился во всей своей красе. И потому Муба, грозный четырехрукий хван, ласково обнимал за плечи обалдевшего от подобного дружелюбия уйбуя Копыто, низкорослого десятника Красных Шапок. Пухленький Птиций, не обращая внимания на сидящую рядом девушку (немыслимый для к0нца случай!), увлеченно распивал очередную бутылку с Артемом и братом Ляпсусом, лучшим эрлийским хирургом. А рыжеволосая Инга, задумчиво подперев кулачком подбородок, внимала Захару, епископу клана Треми, одному из самых одиозных лидеров семьи Масан.
Захар был в ударе. Он был пьян до полуприкрытых глаз, что для вампиров большая редкость, но, напившись, Треми не превратился в желчного зануду, подобно своим соплеменникам, а читал стихи. Хокку. По общему мнению, для Инги. Но слушали все. По крайней мере, старались слушать.
- Кор-рот… кая зар-рис… овка, - объявил епископ. - Пр-риш… ла на ум, у берега морря…
Треми покачнулся, но заботливая рука брата Ляпсуса позволила масану сохранить равновесие.
Печальный крик, крылом скользящий в пене,
Уходит в скалы, вверх, рождая волны,
Ветер умирает…
Несмотря на заплетающийся при обычной речи язык, стихи епископ читал чисто.
- Прекрасно, - прошептала Инга. - Я словно увидела этот берег. - Она помолчала. - Скоро будет шторм. Удивительные строки…
- А я ничего не понял, - проканючил Копыто. - Где шторм?
- Будет шторм, - ласково объяснил Муба. - Захар это увидел и передал нам.
- Но он ничего такого не говорил.
- Ты должен был это представить, - левая нижняя рука хвана, которая упиралась в край стола, предательски соскользнула вниз, но три другие пришли ей на помощь, не позволив своему обладателю приземлиться лицом в тарелку. - Чувство прекрасного.
- У меня его нет, - горестно подытожил уйбуй. Небольшой мозг Красных Шапок, функционирующий исключительно благодаря виски, не мог вместить в себя столь сложных вещей.
- Вырасти его в себе, - предложил Муба. - А Захар поможет. Захар, ты поможешь?
Епископ молча стукнул своей рюмкой в стакан хвана, залпом выпил водку и уставился на притихшего уйбуя.
- Это кто?
Красная Шапка внезапно подумал, что пьяный вампир не самая лучшая компания для совместной попойки, и пискнул:
- Копыто.
- Чье? - осведомился Треми.
Дикарь ошеломленно заморгал: ответить на этот вопрос ему не помогло даже выпитое виски.
- Это наш друг, - сообщил окончательно размякший Птиций. - Или кого-то из нас.
Уйбуй, никогда в жизни не сидевший за одним столом со столь известными в Тайном Городе персонами, вдруг с ужасом понял, что его могут выгнать. И эта страшная мысль придала ему сил:
- Я люблю стихи! - отчаянно сообщил он.
- Это хокку, - поправила его Инга.
- И их я тоже люблю.
- Под горячее, - вставил брат Ляпсус.
- Можно и с соусом, - добавил Артем. Наемник и эрлиец чокнулись и дружно выпили.
- За что? - поинтересовался хирург, цепляя на вилку маринованный грибочек.
- Инга победила в «Ста километрах Мурция», - припомнил Артем. - Мы празднуем.
- Круто.
- Он хочет быть культурным, - сообщил Муба, поглаживая Копыто по красной бандане.
- Тогда… пусть слушает, - милостиво разрешил Захар.
- Только прочитай, пожалуйста, чего-нибудь более понятное, - жалостливо попросил уйбуй. - Про войну, например.
- Ты солдат? - удивился Треми.
- Я воин.
- Неужели у тебя нет стихов о войне? - Инга посмотрела на масана.
- Для вас, моя кр-рас… авица, у меня есть о чем угодно. - Захар перевел дух. - Посвящение.
Клинок, стремительно сверкнувший,
Для глаз твоих услада, а в душе
Пусть храбрость пышной сакурой цветет.
- Выпендривается, кровосос, - хмуро процедил Гореслав. - Телку клеит рыжую.
- Вряд ли, - не согласился Велемир. - Это Инга, подруга того чела, что с Птицием пьет, Артема. Захар ее клеить не станет.
- Ему-то какое дело, чья она подруга? - Гореслав сплюнул.
- Рассказывай дальше, - приказным тоном потребовал третий сидящий за столом люд Крутополк, ротмистр дружины Измайловского домена. Крутополк уезжал из Тайного Города и, вернувшись, узнал очень неприятные новости.
Гореслав угрюмо глотнул пива и, вновь покосившись на Треми, продолжил начатый некоторое время назад рассказ:
- Рукомир тогда как с цепи сорвался. Мы его пытались остановить, но… Ты же знаешь Рукомира.
- Знал, - холодно поправил его Крутополк.
- Да, - помедлив, согласился рассказчик. - Знал… все мы его знали. В общем, Рукомир взбесился.
- А что, Лада на самом деле переспала с Захаром? - спросил Крутополк.
- Свечку никто не держал, - вставил Велемир. - Но после той вечеринки она уехала с кровососом и явилась домой только под утро.
- Шлюха, - у ротмистра заиграли желваки. - Что было потом?
- Рукомир послал вызов на дуэль. - Гореслав с сомнением посмотрел на Велемира, словно раздумывая, говорить об этом или нет. - Захар не хотел драться.
- Да что ты? - удивился Крутополк.
- Серьезно, - подтвердил Велемир. - Я присутствовал при разговоре. Епископ предложил свои извинения, а Рукомир… послал его. Очень грубо. Тогда Захар принял вызов и…
Велемир сбился.
- Треми высушил Рукомира? - с нажимом спросил Крутополк.
Велемир отвел глаза:
- Ты же знаешь, что Кодекс предусматривает…
- Треми высушил Рукомира?
- Да, - хмуро ответил Гореслав. - Сразу же после того, как его убил.
- А вы стояли и смотрели?
- Это была честная дуэль, и масан имел полное право на кровь Рукомира.
В мутно-зеленых глазах Крутополка вспыхнула жгучая ненависть. Он тяжело посмотрел на Захара, помолчал и медленно, словно ему свело скулы, произнес:
- Надо кончать кровососа.
- Одни не справимся, - тихо произнес Велемир. - Епископа нам не одолеть.
- Я тут двух фей видел, - добавил Гореслав. - Попросим помочь?
Его сомнения были ясны: люды не являлись магами, а потому, даже несмотря на силу и боевую выучку, затевать драку с масаном было для них форменным самоубийством. Епископ Треми без труда уложил бы и их троих, и еще пару десятков в придачу.
В честном бою.
- Феи не пойдут, - качнул головой Крутополк. - Захар действовал в рамках Кодекса, зачем девчонкам неприятности? Нет, други-дружинники, эту проблему могут решить только те, кто Рукомира любил. Кому он как брат был. - Ротмистр снова выдержал паузу. - Мне Рукомир как брат был. А вам?
Гореслав вздохнул:
- Я с тобой, Крутополк.
* * *
- Хорошая вещь хокку, - вздохнул Птиций, наливая себе коньяк. - Рифмы нет, придумывай себе стихи на все случаи жизни.
- Так р-рас… суждают лавочники, - прореагировал на замечание конца Треми.
- Я не лавочник, - буркнул Птиций, - я управляющий.
- Чем? - потребовал объяснений любознательный масан.
Сложность вопроса поставила к0нца в тупик. Пару секунд он таращился на епископа, а затем неуверенно помахал в воздухе рукой:
- Не чем, а где. Я… ик… здесь управляю.
- Мной упр-равл… ять не нужно, - возмутился Захар. - я сам спр-рав… люсь.
- Я не тобой, а… - Конец начал беспокойно озираться по сторонам. - А…
- Что а? Где?
- «Ящеррицей» я управляю… в смысле, руковожу… - управляющий прочитал название собственного клуба на юбочке ближайшей официантки.
- А в словах Птиция что-то есть, - задумчиво протянул брат Ляпсус. - Захар, у тебя есть стихи о женской красоте?
- Навалом! - подтвердил масан. - Люблю.
- Тогда почему ты читаешь Инге всякую чушь о морях и сакуре?
- А мне нравится! - запротестовала девушка.
- И мне! - добавил Копыто. - Мне про сакуру понравилось.
- Про воина.
- О воине там ничего не было! Там было про сакуру! - Уйбуй почесал под банданой. - Кстати, а что это такое?
- Нужно прочитать Инге нежный стих, а потом выпить на брудершафт и поцеловаться, - расписал алгоритм Птиций.
- Ну, это ты перегнул, - недовольно буркнул Артем.
- Если стих будет хороший, то ревновать не стоит, - рассудительно вставил Муба.
Треми посмотрел на Ингу с возможной для его состояния ласковостью, пару секунд молча шевелил губами, а затем нахмурился и покачал головой:
- Не получается.
- Допился, - понимающе хмыкнул Копыто.
- Забыл все? - участливо спросил Птиций. - Бывает.
- Я не забыл, - отрезал Захар. - Я помню.
- Тогда читай.
- Но те стихи посвящены др-руг… им женщинам, - объяснил вампир. - Я не могу читать их Инге. Это непр-рав… ильно.
- Как благородно, - мечтательно улыбнулась девушка.
- Придумай новые! - потребовал Муба.
- Я не могу соср-ред… оточиться.
- А разве красота не пробуждает вдохновение? - изумился брат Ляпсус.
- Кр-рас… ота? Безусловно…
- Вот-вот, - добавил Птиций. - Красота! Ха! Бывают знаете ли, женщины, как соевая колбаса; упаковка одно загляденье, а жрать даже собаки отказываются!
- Кр-рас… ота, - протянул не услышавший Птиция масан. - Кр-рас… ота - это сила… но мне нужно еще… Я… Знаешь, когда я смотр-р… ю на нашу пр-релестн… ую Ингу, мне приходит в голову «Вспышка стр-р… асти».
- Кто бы сомневался, - хохотнул эрлиец.
- Кр-р… етин. Не вспышка стр-р… асти, а «Вспышка страсти», кар-рт… ина Алира. Великая вещь. Она одна может послужить тем недостающим звеном, котор-р… ое, вкупе с кр-рас… отой нашей леди, смогло бы вызвать вдохновение. - Захар сел. - Но ее здесь нет.
- Кого? - не понял Артем.
- «Вспышки страсти»? - Копыто решил похвастаться образованностью. - Она, кажется, в Тридяковской галерее висит?
- В Третьяковской, - машинально поправила его Инга.
- Делов-то, - рассмеялся Муба. - Слышь, мелкий, сгоняй в музей и притащи сюда картинку. Не видишь, поэт мучается?
- А чего я-то? - забоялся уйбуй. - Пока я буду кататься, вы совсем упьетесь и по домам отправитесь. А потом скажете, что Красные Шапки ограбили галерею.
- А вы ее огр-р… абили? - Пока Захар опрокидывал очередную рюмку, он несколько потерял нить беседы.
- Быстро выпитая рюмка не считается налитой, - пробубнил брат Ляпсус, вновь наливая епископу. Масан не возражал. - Поехали все туда, - предложил Артем.
- Куда?
- Картинки смотреть.
- А это мысль! - захлопала в ладоши Инга. - Темка, ты молодец!
- «Вспышка стр-р… асти» и вы, моя кр-р… асавица, - Треми причмокнул губами. - Увер-р… ен, меня посетит вдохновение.
- На большее можешь и не рассчитывать, - предупредил наемник.
- Мне еще никогда не посвящали стихи. - Девушка нетерпеливо вскочила со стула. - Едем!
- Птиций, сколько с нас? - поинтересовался Артем.
- Рассчитаемся, когда вернемся, - махнул рукой управляющий. - Я хочу посмотреть, как сходит благодать на масанов.
- Не благодать, а вдохновение.
- Неважно.
- Захар, мы едем! - Муба решительно поднялся.
- По рюмашке на дорожку, - проворчал Треми, наливая водку в бокал из-под сока.
* * *
- Проклятье! - прорычал Гореслав. - Они уезжают вместе.
- Займемся кровососом в другой раз, - предложил Велемир. - Наспех такие дела не делаются.
- Не говори ерунды, - буркнул Крутополк. - Было бы гораздо хуже, если бы Захар завалился спать в кабинете Птиция. А так у нас есть шанс, - Он жестом подозвал к себе официанта: - Счет!
- Мало ли что может случиться в дороге, - ухмыльнулся Гореслав. - Они потом и не вспомнят, где кровососа оставили.
- Точно, - согласился Крутополк.
Осторожный Велемир тяжело вздохнул.
* * *
- Все, что ли? - Артем, едва не вывалившийся из машины, обвел нетвердым взглядом компаньонов. - Никого не забыли?
- Никого! - радостно взвизгнул Копыто, которому Муба позволил сесть за руль своего «Мустанга».
На заднем сиденье артемовского джипа всхрапнул Захар.
- Босс, вас сопровождать? - осведомился у Птиция один из телохранителей.
- Мы ненадолго. - Управляющий попытался изобразить кивок головой, но не преуспел в этом.
Телохранитель заботливо вернул голову начальства на подобающее место, вздохнул и отошел к стоящему у дверей «Ящеррицы» напарнику.
- Может, все-таки поедем следом? Мало ли что?
- Босс обойдется и без нас, - буркнул тот, разглядывая спутников Птиция. - Скорее об охране должны позаботиться те, кого они встретят.
Третьяковская галерея.
Москва, Большой Толмачевский переулок, 3 августа, пятница, 00:51
По обывательским меркам в Третьяковской галерее собралась очень странная компания.
Нет, не так.
По обывательским меркам в Третьяковской галерее собралась ОЧЕНЬ странная компания.
Мало кто из нормальных людей, исправно платящих налоги и знакомых с криминалом только по телесериалам, может представить себе, что лидеры практически всех крупнейших уголовных группировок могут собраться вот так запросто. Не для раздела сфер влияния, не для выяснения отношений, не для того, чтобы стрелять или взрывать, а просто так, попыхивая сигарами, дружелюбно улыбаясь и даже подшучивая друг над другом. Что ни говори, а все-таки настоящее искусство облагораживает, заставляя даже отпетых уголовников соблюдать приличия, принятые у нормальных людей.
А собравшиеся очень хотели походить на нормальных. Поэтому зал Третьяковки не оскорбляли малиновые, с восхитительными золотыми пуговицами пиджаки, характерные для начала девяностых годов, спортивные штаны и золотые цепи от шеи до ширинки. Собравшиеся были одеты в достойные костюмы, причем некоторые даже воспользовались галстуками, ухоженная растительность на черепах ничем не напоминала пресловутые «ежики», а нашейные украшения уступили место элегантным золотым часам и разумных размеров перстням. Попахивало хорошим табаком и дорогим парфюмом. Блатная феня практически исключалась, нецензурные выражения тем более.
Они очень хотели походить на нормальных.
А еще они знали толк в искусстве.
- Шагал, - хмыкнул один, разглядывая выставленную картину. - До сих пор в моде.
- Любишь ты всякую муть, Автандил, - вздохнул второй ценитель. - Нет ничего лучше русских классиков. Только они могут передать…
- Шагал ценится дороже, - усмехнулся первый.
- Спекулянт, - небрежно бросил еще один бандит, важно попыхивая толстой сигарой. - Тебе лишь бы прибыль, Автандил, лишь бы прибыль. О душе бы подумал.
- Ну не понимаю я ваших русских классиков, - рассмеялся первый. - Ну, деревья, ну, грачи, чего на это пялиться?
- Красота, Автандил, вечная красота.
- Она у тебя на стенке висит, а в окно смотришь - то же самое. И в чем смысл?
- В вечности. За окном можно и баньку пристроить, а картину не перепишешь.
- Вах! Какой знаток!
- Господа, господа, - маленький мужчина с унылым носом нервно потер потные ладошки, - пора начинать, господа. Прошу рассаживаться.
Бандиты послушно разместились в креслах, расставленных в небольшом зале Третьяковки, и восемь пар глаз нетерпеливо уставились на маленького. Тот подошел к первому из пяти треножников, расставленных вдоль стены, и сдернул с него покрывало:
- Наш первый лот, господа. Поленов…
Клуб «Ящеррица».
Москва, Измайловский парк, 2 августа, четверг, 23:49
Даже для привыкшей ко всему «Ящеррицы» это была очень странная компания. ОЧЕНЬ странная. Спящий засвидетельствовал бы (если он, конечно, видит хоть что-нибудь в своих снах), что специально собрать за одним столом столь разных собутыльников невозможно в принципе, в игру обязательно должен вступить Его Величество Случай, разрушающий любые закономерности и расчеты. Заставляющий забыть о всякой логике, презреть правила и принципы.
Он и вступил.
И не просто вступил, а проявился во всей своей красе. И потому Муба, грозный четырехрукий хван, ласково обнимал за плечи обалдевшего от подобного дружелюбия уйбуя Копыто, низкорослого десятника Красных Шапок. Пухленький Птиций, не обращая внимания на сидящую рядом девушку (немыслимый для к0нца случай!), увлеченно распивал очередную бутылку с Артемом и братом Ляпсусом, лучшим эрлийским хирургом. А рыжеволосая Инга, задумчиво подперев кулачком подбородок, внимала Захару, епископу клана Треми, одному из самых одиозных лидеров семьи Масан.
Захар был в ударе. Он был пьян до полуприкрытых глаз, что для вампиров большая редкость, но, напившись, Треми не превратился в желчного зануду, подобно своим соплеменникам, а читал стихи. Хокку. По общему мнению, для Инги. Но слушали все. По крайней мере, старались слушать.
- Кор-рот… кая зар-рис… овка, - объявил епископ. - Пр-риш… ла на ум, у берега морря…
Треми покачнулся, но заботливая рука брата Ляпсуса позволила масану сохранить равновесие.
Печальный крик, крылом скользящий в пене,
Уходит в скалы, вверх, рождая волны,
Ветер умирает…
Несмотря на заплетающийся при обычной речи язык, стихи епископ читал чисто.
- Прекрасно, - прошептала Инга. - Я словно увидела этот берег. - Она помолчала. - Скоро будет шторм. Удивительные строки…
- А я ничего не понял, - проканючил Копыто. - Где шторм?
- Будет шторм, - ласково объяснил Муба. - Захар это увидел и передал нам.
- Но он ничего такого не говорил.
- Ты должен был это представить, - левая нижняя рука хвана, которая упиралась в край стола, предательски соскользнула вниз, но три другие пришли ей на помощь, не позволив своему обладателю приземлиться лицом в тарелку. - Чувство прекрасного.
- У меня его нет, - горестно подытожил уйбуй. Небольшой мозг Красных Шапок, функционирующий исключительно благодаря виски, не мог вместить в себя столь сложных вещей.
- Вырасти его в себе, - предложил Муба. - А Захар поможет. Захар, ты поможешь?
Епископ молча стукнул своей рюмкой в стакан хвана, залпом выпил водку и уставился на притихшего уйбуя.
- Это кто?
Красная Шапка внезапно подумал, что пьяный вампир не самая лучшая компания для совместной попойки, и пискнул:
- Копыто.
- Чье? - осведомился Треми.
Дикарь ошеломленно заморгал: ответить на этот вопрос ему не помогло даже выпитое виски.
- Это наш друг, - сообщил окончательно размякший Птиций. - Или кого-то из нас.
Уйбуй, никогда в жизни не сидевший за одним столом со столь известными в Тайном Городе персонами, вдруг с ужасом понял, что его могут выгнать. И эта страшная мысль придала ему сил:
- Я люблю стихи! - отчаянно сообщил он.
- Это хокку, - поправила его Инга.
- И их я тоже люблю.
- Под горячее, - вставил брат Ляпсус.
- Можно и с соусом, - добавил Артем. Наемник и эрлиец чокнулись и дружно выпили.
- За что? - поинтересовался хирург, цепляя на вилку маринованный грибочек.
- Инга победила в «Ста километрах Мурция», - припомнил Артем. - Мы празднуем.
- Круто.
- Он хочет быть культурным, - сообщил Муба, поглаживая Копыто по красной бандане.
- Тогда… пусть слушает, - милостиво разрешил Захар.
- Только прочитай, пожалуйста, чего-нибудь более понятное, - жалостливо попросил уйбуй. - Про войну, например.
- Ты солдат? - удивился Треми.
- Я воин.
- Неужели у тебя нет стихов о войне? - Инга посмотрела на масана.
- Для вас, моя кр-рас… авица, у меня есть о чем угодно. - Захар перевел дух. - Посвящение.
Клинок, стремительно сверкнувший,
Для глаз твоих услада, а в душе
Пусть храбрость пышной сакурой цветет.
- Выпендривается, кровосос, - хмуро процедил Гореслав. - Телку клеит рыжую.
- Вряд ли, - не согласился Велемир. - Это Инга, подруга того чела, что с Птицием пьет, Артема. Захар ее клеить не станет.
- Ему-то какое дело, чья она подруга? - Гореслав сплюнул.
- Рассказывай дальше, - приказным тоном потребовал третий сидящий за столом люд Крутополк, ротмистр дружины Измайловского домена. Крутополк уезжал из Тайного Города и, вернувшись, узнал очень неприятные новости.
Гореслав угрюмо глотнул пива и, вновь покосившись на Треми, продолжил начатый некоторое время назад рассказ:
- Рукомир тогда как с цепи сорвался. Мы его пытались остановить, но… Ты же знаешь Рукомира.
- Знал, - холодно поправил его Крутополк.
- Да, - помедлив, согласился рассказчик. - Знал… все мы его знали. В общем, Рукомир взбесился.
- А что, Лада на самом деле переспала с Захаром? - спросил Крутополк.
- Свечку никто не держал, - вставил Велемир. - Но после той вечеринки она уехала с кровососом и явилась домой только под утро.
- Шлюха, - у ротмистра заиграли желваки. - Что было потом?
- Рукомир послал вызов на дуэль. - Гореслав с сомнением посмотрел на Велемира, словно раздумывая, говорить об этом или нет. - Захар не хотел драться.
- Да что ты? - удивился Крутополк.
- Серьезно, - подтвердил Велемир. - Я присутствовал при разговоре. Епископ предложил свои извинения, а Рукомир… послал его. Очень грубо. Тогда Захар принял вызов и…
Велемир сбился.
- Треми высушил Рукомира? - с нажимом спросил Крутополк.
Велемир отвел глаза:
- Ты же знаешь, что Кодекс предусматривает…
- Треми высушил Рукомира?
- Да, - хмуро ответил Гореслав. - Сразу же после того, как его убил.
- А вы стояли и смотрели?
- Это была честная дуэль, и масан имел полное право на кровь Рукомира.
В мутно-зеленых глазах Крутополка вспыхнула жгучая ненависть. Он тяжело посмотрел на Захара, помолчал и медленно, словно ему свело скулы, произнес:
- Надо кончать кровососа.
- Одни не справимся, - тихо произнес Велемир. - Епископа нам не одолеть.
- Я тут двух фей видел, - добавил Гореслав. - Попросим помочь?
Его сомнения были ясны: люды не являлись магами, а потому, даже несмотря на силу и боевую выучку, затевать драку с масаном было для них форменным самоубийством. Епископ Треми без труда уложил бы и их троих, и еще пару десятков в придачу.
В честном бою.
- Феи не пойдут, - качнул головой Крутополк. - Захар действовал в рамках Кодекса, зачем девчонкам неприятности? Нет, други-дружинники, эту проблему могут решить только те, кто Рукомира любил. Кому он как брат был. - Ротмистр снова выдержал паузу. - Мне Рукомир как брат был. А вам?
Гореслав вздохнул:
- Я с тобой, Крутополк.
* * *
- Хорошая вещь хокку, - вздохнул Птиций, наливая себе коньяк. - Рифмы нет, придумывай себе стихи на все случаи жизни.
- Так р-рас… суждают лавочники, - прореагировал на замечание конца Треми.
- Я не лавочник, - буркнул Птиций, - я управляющий.
- Чем? - потребовал объяснений любознательный масан.
Сложность вопроса поставила к0нца в тупик. Пару секунд он таращился на епископа, а затем неуверенно помахал в воздухе рукой:
- Не чем, а где. Я… ик… здесь управляю.
- Мной упр-равл… ять не нужно, - возмутился Захар. - я сам спр-рав… люсь.
- Я не тобой, а… - Конец начал беспокойно озираться по сторонам. - А…
- Что а? Где?
- «Ящеррицей» я управляю… в смысле, руковожу… - управляющий прочитал название собственного клуба на юбочке ближайшей официантки.
- А в словах Птиция что-то есть, - задумчиво протянул брат Ляпсус. - Захар, у тебя есть стихи о женской красоте?
- Навалом! - подтвердил масан. - Люблю.
- Тогда почему ты читаешь Инге всякую чушь о морях и сакуре?
- А мне нравится! - запротестовала девушка.
- И мне! - добавил Копыто. - Мне про сакуру понравилось.
- Про воина.
- О воине там ничего не было! Там было про сакуру! - Уйбуй почесал под банданой. - Кстати, а что это такое?
- Нужно прочитать Инге нежный стих, а потом выпить на брудершафт и поцеловаться, - расписал алгоритм Птиций.
- Ну, это ты перегнул, - недовольно буркнул Артем.
- Если стих будет хороший, то ревновать не стоит, - рассудительно вставил Муба.
Треми посмотрел на Ингу с возможной для его состояния ласковостью, пару секунд молча шевелил губами, а затем нахмурился и покачал головой:
- Не получается.
- Допился, - понимающе хмыкнул Копыто.
- Забыл все? - участливо спросил Птиций. - Бывает.
- Я не забыл, - отрезал Захар. - Я помню.
- Тогда читай.
- Но те стихи посвящены др-руг… им женщинам, - объяснил вампир. - Я не могу читать их Инге. Это непр-рав… ильно.
- Как благородно, - мечтательно улыбнулась девушка.
- Придумай новые! - потребовал Муба.
- Я не могу соср-ред… оточиться.
- А разве красота не пробуждает вдохновение? - изумился брат Ляпсус.
- Кр-рас… ота? Безусловно…
- Вот-вот, - добавил Птиций. - Красота! Ха! Бывают знаете ли, женщины, как соевая колбаса; упаковка одно загляденье, а жрать даже собаки отказываются!
- Кр-рас… ота, - протянул не услышавший Птиция масан. - Кр-рас… ота - это сила… но мне нужно еще… Я… Знаешь, когда я смотр-р… ю на нашу пр-релестн… ую Ингу, мне приходит в голову «Вспышка стр-р… асти».
- Кто бы сомневался, - хохотнул эрлиец.
- Кр-р… етин. Не вспышка стр-р… асти, а «Вспышка страсти», кар-рт… ина Алира. Великая вещь. Она одна может послужить тем недостающим звеном, котор-р… ое, вкупе с кр-рас… отой нашей леди, смогло бы вызвать вдохновение. - Захар сел. - Но ее здесь нет.
- Кого? - не понял Артем.
- «Вспышки страсти»? - Копыто решил похвастаться образованностью. - Она, кажется, в Тридяковской галерее висит?
- В Третьяковской, - машинально поправила его Инга.
- Делов-то, - рассмеялся Муба. - Слышь, мелкий, сгоняй в музей и притащи сюда картинку. Не видишь, поэт мучается?
- А чего я-то? - забоялся уйбуй. - Пока я буду кататься, вы совсем упьетесь и по домам отправитесь. А потом скажете, что Красные Шапки ограбили галерею.
- А вы ее огр-р… абили? - Пока Захар опрокидывал очередную рюмку, он несколько потерял нить беседы.
- Быстро выпитая рюмка не считается налитой, - пробубнил брат Ляпсус, вновь наливая епископу. Масан не возражал. - Поехали все туда, - предложил Артем.
- Куда?
- Картинки смотреть.
- А это мысль! - захлопала в ладоши Инга. - Темка, ты молодец!
- «Вспышка стр-р… асти» и вы, моя кр-р… асавица, - Треми причмокнул губами. - Увер-р… ен, меня посетит вдохновение.
- На большее можешь и не рассчитывать, - предупредил наемник.
- Мне еще никогда не посвящали стихи. - Девушка нетерпеливо вскочила со стула. - Едем!
- Птиций, сколько с нас? - поинтересовался Артем.
- Рассчитаемся, когда вернемся, - махнул рукой управляющий. - Я хочу посмотреть, как сходит благодать на масанов.
- Не благодать, а вдохновение.
- Неважно.
- Захар, мы едем! - Муба решительно поднялся.
- По рюмашке на дорожку, - проворчал Треми, наливая водку в бокал из-под сока.
* * *
- Проклятье! - прорычал Гореслав. - Они уезжают вместе.
- Займемся кровососом в другой раз, - предложил Велемир. - Наспех такие дела не делаются.
- Не говори ерунды, - буркнул Крутополк. - Было бы гораздо хуже, если бы Захар завалился спать в кабинете Птиция. А так у нас есть шанс, - Он жестом подозвал к себе официанта: - Счет!
- Мало ли что может случиться в дороге, - ухмыльнулся Гореслав. - Они потом и не вспомнят, где кровососа оставили.
- Точно, - согласился Крутополк.
Осторожный Велемир тяжело вздохнул.
* * *
- Все, что ли? - Артем, едва не вывалившийся из машины, обвел нетвердым взглядом компаньонов. - Никого не забыли?
- Никого! - радостно взвизгнул Копыто, которому Муба позволил сесть за руль своего «Мустанга».
На заднем сиденье артемовского джипа всхрапнул Захар.
- Босс, вас сопровождать? - осведомился у Птиция один из телохранителей.
- Мы ненадолго. - Управляющий попытался изобразить кивок головой, но не преуспел в этом.
Телохранитель заботливо вернул голову начальства на подобающее место, вздохнул и отошел к стоящему у дверей «Ящеррицы» напарнику.
- Может, все-таки поедем следом? Мало ли что?
- Босс обойдется и без нас, - буркнул тот, разглядывая спутников Птиция. - Скорее об охране должны позаботиться те, кого они встретят.
Третьяковская галерея.
Москва, Большой Толмачевский переулок, 3 августа, пятница, 00:51
По обывательским меркам в Третьяковской галерее собралась очень странная компания.
Нет, не так.
По обывательским меркам в Третьяковской галерее собралась ОЧЕНЬ странная компания.
Мало кто из нормальных людей, исправно платящих налоги и знакомых с криминалом только по телесериалам, может представить себе, что лидеры практически всех крупнейших уголовных группировок могут собраться вот так запросто. Не для раздела сфер влияния, не для выяснения отношений, не для того, чтобы стрелять или взрывать, а просто так, попыхивая сигарами, дружелюбно улыбаясь и даже подшучивая друг над другом. Что ни говори, а все-таки настоящее искусство облагораживает, заставляя даже отпетых уголовников соблюдать приличия, принятые у нормальных людей.
А собравшиеся очень хотели походить на нормальных. Поэтому зал Третьяковки не оскорбляли малиновые, с восхитительными золотыми пуговицами пиджаки, характерные для начала девяностых годов, спортивные штаны и золотые цепи от шеи до ширинки. Собравшиеся были одеты в достойные костюмы, причем некоторые даже воспользовались галстуками, ухоженная растительность на черепах ничем не напоминала пресловутые «ежики», а нашейные украшения уступили место элегантным золотым часам и разумных размеров перстням. Попахивало хорошим табаком и дорогим парфюмом. Блатная феня практически исключалась, нецензурные выражения тем более.
Они очень хотели походить на нормальных.
А еще они знали толк в искусстве.
- Шагал, - хмыкнул один, разглядывая выставленную картину. - До сих пор в моде.
- Любишь ты всякую муть, Автандил, - вздохнул второй ценитель. - Нет ничего лучше русских классиков. Только они могут передать…
- Шагал ценится дороже, - усмехнулся первый.
- Спекулянт, - небрежно бросил еще один бандит, важно попыхивая толстой сигарой. - Тебе лишь бы прибыль, Автандил, лишь бы прибыль. О душе бы подумал.
- Ну не понимаю я ваших русских классиков, - рассмеялся первый. - Ну, деревья, ну, грачи, чего на это пялиться?
- Красота, Автандил, вечная красота.
- Она у тебя на стенке висит, а в окно смотришь - то же самое. И в чем смысл?
- В вечности. За окном можно и баньку пристроить, а картину не перепишешь.
- Вах! Какой знаток!
- Господа, господа, - маленький мужчина с унылым носом нервно потер потные ладошки, - пора начинать, господа. Прошу рассаживаться.
Бандиты послушно разместились в креслах, расставленных в небольшом зале Третьяковки, и восемь пар глаз нетерпеливо уставились на маленького. Тот подошел к первому из пяти треножников, расставленных вдоль стены, и сдернул с него покрывало:
- Наш первый лот, господа. Поленов…