(no subject)
Все что случается, полагают верующие люди, случается к добру. Как сказал Эльдар Александрович, и за плохую погоду тоже надо благодарить. Должно только повезти увидеть хорошее в том, что на первый взгляд кажется ужасным. Один раз по меньшей мере мне в этом повезло. Я недавно писал о том, как очутился три года назад на Гавайях один с двумя детишками и про то, какой у нас был поход на каяке к памятнику капитану Куку. Это была незабываемая неделя, пролетела она быстро и незаметно. Кроме Кука и перевернутой лодки она вместила день в парке вулканов, где возникает ощущение присутствия при сотворении мира, причем в разных его днях попеременно, и поездку через шесть климатических зон в тропический лес с диковинными цветами и громадными водопадами среди буйства зелени, и поход на прогулочном катамаране к коралловым рифам, - уже без необходимости грести и управлять самим, для этого имелась сноровистая, веселая и услужливая команда,- и экскурсию на фабрику-плантацию знаменитого и дорогущего Kona Coffee (интересно как это по-русски, Конский кофе? Погуглил, оказывается, просто Кофе Кона), и спокойные пляжные часы, когда детишки с восторгом разглядывали тропических рыбок прямо с берега и осваивали катание на волнах верхом на досках для серфинга, а доски - верхом на них.
Чтобы придать путешествию логическое завершение мы решили в предпоследний день совершить "кругосветку", - проехать вокруг всего острова, останавливаясь по дороге в интересных местах, и завершить путешествие после захода солнца на вулкане, когда хорошо видно подземное инфернальное сияние.
Первой остановкой был красивейший пляж, укрытый от волн черными скалами, с гигантскими черепахами и прозрачным лазурным мелководьем. Пляжем этим владел какой-то крутой курорт, но на Гавайях есть замечательный закон, - вся береговая линия принадлежит народу. Любая вилла и эксклюзивная гостиница обязаны предоставить желающим доступ ко всем пляжам, даже если эти желающие не могут зайти на основную территорию и им надо переть в обход главного входа. Что мы и сделали. Через пару часов дети наглазелись на черепах и наплескались в воде, пора было их кормить и продолжать путь вокруг острова. А на обед в машине была припасена с утра курица, запеченная по собственному рецепту и замотанная во множество слоев, и прочие вкусности. Я уже собирался командным голосом поднять детей, начавших строить песчаный замок, и погнать их к машине обедать, но чего-то жалко мне их стало гонять по жаре, думаю, куда лучше будет, если я быстренько сбегаю за едой, подгоню машину поближе, мы перекусим прямо здесь на пляже среди красот и двинемся дальше. А надо сказать, всю неделю я с детей не спускал глаз и не выпускал их из виду ни на минуту. Но тут решил сделать исключение. Как это говорил Воланд, где взять столько тряпок, чтобы заткнуть все щели, через которые сочится милосердие?! Взял с детей слово, что они будут минут десять тихо ждать меня на берегу и строить замок, а сам помчался за едой. По дороге решил срезать угол и перемахнул через стену, которой курорт оградил свои владения. Здесь надо рассказать одну особенность Гавайского строительства подобных каменных заборов. Как выяснилось вскорости опытным путем, их не цементируют, а просто складывают из осколков лавы. Лава этого рода называется на языке аборигенов выразительным словом "А-а". Ее куски напоминают спекшуюся железную руду с острыми ржавыми краями, они прекрасно сцепляются друг с другом своими зазубринами безо всякого цемента и образуют стену. Вот только, если вскочить на такую стену, она в момент под тобой рассыпается, и ты вместе с лавиной камней летишь на землю с полутораметровой высоты с воплем "А-а" в чем есть, - в плавках, резиновых тапочках и с фотоаппаратом, которым только что запечатлевал детей на пляже, алые паруса и черные скалы, как оказалось, в последний раз...
Боюсь, правда, первые произнесенные мною слова были не "а-а", а совсем иные, более емко характеризующие собственные ощущения. Кое-как поднялся и обнаружил, что ноги здорово изрезаны во многих местах чертовыми камнями, острыми, как пыточные орудия. Да еще непонятная боль в правой лодыжке. Вывих что ли или ушиб? Еще несколько коротких выражений помогли охарактеризовать ситуацию, - свалился я с неправильной стороны стены, а машина-то вон там, прямо за стеной, в двух десятках метров! Попытался еще раз вскарабкаться на стену, но очень быстро понял, что с ногой мы в этом вопросе не договоримся. И что делать? Кругом ни души, телефон в машине, на ногу наступить разок можно, но трудно. И мысль о детях,- они ждут меня через десять минут, которые уже прошли. И что они станут теперь делать, полезут в воду? Пойдут меня искать, и если да, то куда? Эти мысли подбавили адреналину, адреналин подбавил решительности, и я зашагал. Ну, не зашагал, а заковылял и запрыгал. Еще хорошо, что я не знал о том, что ногу я сломал, иначе мог бы решить, что не дойду. До первой встречи с людьми идти было долго, но на всякую беду нужно немного везения, - я углядел с пустынной дорожки работяг-строителей в глубине какого-то сада на пригорке, покричал им; один из них подбежал, расспросил, поохал, довез меня до машины в объезд гадской стены и посоветовал ехать прямо через главный вход поближе к тому пляжу, где остались дети. У глажного входа везение взяло тайм-аут, охранник был непреклонен и на предьявляемые в качестве пропуска на территорию окровавленные ноги и жалостные рассказы про брошенных детей отвечал индифферентным "не положено". По идее надо было требовать начальства и прорываться, но я торопился, в голове мутилось и соображалось плохо. Пришлось ехать парковаться подальше и брести лишние несколько сот метров. Вобщем, через полтора часа и полкилометра пешком я-таки добрался до пляжа. А детишки, как зайчики, ждали папу на месте, не ушли на поиски в неизвестном направлении, не уплыли в океан, не уехали с чужим дядей. Встреча была очень трогательной, мы с новой силой поняли, что совсем неплохо друг к другу относимся. Администрацию гостиницы вид скачущего к детям покалеченного чудака, очевидно, впечатлил, вот где они, только, черти, раньше были, пока я до детей добирался. Прямо на пляж вызвали сотрудника с аптечкой на электромобильчике. Им оказался мой старый знакомый охранник. Пробормотав что-то извиняющееся, мол, "служба такая, я человек маленький, - прикажут, отправлю прыгать по жаре вокруг острова на сломанной ноге; прикажут, на руках носить буду", - он сделал первичную обработку ран под взглядами притихших детей и отвез нас до машины, посоветовав немедленно ехать в больницу. Когда ехали на электромобильчике до машины, детишки спросили, "и ты все это прошел пешком?". Как мне показалось, в вопросе прозвучали новые нотки уважения. По дороге в больницу педали управления занимали меня куда больше живописной береговой линии. Я с удивлением обратил внимание, сколько раз за короткую поездку мы, оказывается, переносим ногу с газа на тормоз и обратно и с какой же легкостью мы обычно это делаем, не планируя подобные операции задолго до перекрестков. В больнице меня как следует зашили, обрадовали фактом перелома, наложили лангет и выдали костыли. Жить стало веселее. Пока я лежал на столе, изголодавшиеся дети тут же рядом с урчанием уминали злополучную курицу, пришедшуюся очень кстати. Я с гордостью еврейской мамы отметил про себя, что, несмотря на поздний час, она все еще не остыла. А на детишек я потом несколько дней не мог нарадоваться. Обычно попросишь чего-то сделать или принести и слышишь вариации из репертуара, знакомого любому родителю, - "сейчас, потом, через пять минут, а почему я, а не он(не она)", а тут, - порхали вокруг и забегали все дороги, по крайней мере, честно пытались. Помогали идти, помогали нести, помогали собирать вещи, и вообще стали теплее, нежнее и ответственнее. Да только ради еще раз подтвердившейся силы взаимопритяжения, ради открывшихся незнакомых раньше черт и в себе и в детях стоило все это испытать, особенно так легко отделавшись. Все в этой жизни случается к лучшему, надо только иметь удачу это видеть.
Чтобы придать путешествию логическое завершение мы решили в предпоследний день совершить "кругосветку", - проехать вокруг всего острова, останавливаясь по дороге в интересных местах, и завершить путешествие после захода солнца на вулкане, когда хорошо видно подземное инфернальное сияние.
Первой остановкой был красивейший пляж, укрытый от волн черными скалами, с гигантскими черепахами и прозрачным лазурным мелководьем. Пляжем этим владел какой-то крутой курорт, но на Гавайях есть замечательный закон, - вся береговая линия принадлежит народу. Любая вилла и эксклюзивная гостиница обязаны предоставить желающим доступ ко всем пляжам, даже если эти желающие не могут зайти на основную территорию и им надо переть в обход главного входа. Что мы и сделали. Через пару часов дети наглазелись на черепах и наплескались в воде, пора было их кормить и продолжать путь вокруг острова. А на обед в машине была припасена с утра курица, запеченная по собственному рецепту и замотанная во множество слоев, и прочие вкусности. Я уже собирался командным голосом поднять детей, начавших строить песчаный замок, и погнать их к машине обедать, но чего-то жалко мне их стало гонять по жаре, думаю, куда лучше будет, если я быстренько сбегаю за едой, подгоню машину поближе, мы перекусим прямо здесь на пляже среди красот и двинемся дальше. А надо сказать, всю неделю я с детей не спускал глаз и не выпускал их из виду ни на минуту. Но тут решил сделать исключение. Как это говорил Воланд, где взять столько тряпок, чтобы заткнуть все щели, через которые сочится милосердие?! Взял с детей слово, что они будут минут десять тихо ждать меня на берегу и строить замок, а сам помчался за едой. По дороге решил срезать угол и перемахнул через стену, которой курорт оградил свои владения. Здесь надо рассказать одну особенность Гавайского строительства подобных каменных заборов. Как выяснилось вскорости опытным путем, их не цементируют, а просто складывают из осколков лавы. Лава этого рода называется на языке аборигенов выразительным словом "А-а". Ее куски напоминают спекшуюся железную руду с острыми ржавыми краями, они прекрасно сцепляются друг с другом своими зазубринами безо всякого цемента и образуют стену. Вот только, если вскочить на такую стену, она в момент под тобой рассыпается, и ты вместе с лавиной камней летишь на землю с полутораметровой высоты с воплем "А-а" в чем есть, - в плавках, резиновых тапочках и с фотоаппаратом, которым только что запечатлевал детей на пляже, алые паруса и черные скалы, как оказалось, в последний раз...
Боюсь, правда, первые произнесенные мною слова были не "а-а", а совсем иные, более емко характеризующие собственные ощущения. Кое-как поднялся и обнаружил, что ноги здорово изрезаны во многих местах чертовыми камнями, острыми, как пыточные орудия. Да еще непонятная боль в правой лодыжке. Вывих что ли или ушиб? Еще несколько коротких выражений помогли охарактеризовать ситуацию, - свалился я с неправильной стороны стены, а машина-то вон там, прямо за стеной, в двух десятках метров! Попытался еще раз вскарабкаться на стену, но очень быстро понял, что с ногой мы в этом вопросе не договоримся. И что делать? Кругом ни души, телефон в машине, на ногу наступить разок можно, но трудно. И мысль о детях,- они ждут меня через десять минут, которые уже прошли. И что они станут теперь делать, полезут в воду? Пойдут меня искать, и если да, то куда? Эти мысли подбавили адреналину, адреналин подбавил решительности, и я зашагал. Ну, не зашагал, а заковылял и запрыгал. Еще хорошо, что я не знал о том, что ногу я сломал, иначе мог бы решить, что не дойду. До первой встречи с людьми идти было долго, но на всякую беду нужно немного везения, - я углядел с пустынной дорожки работяг-строителей в глубине какого-то сада на пригорке, покричал им; один из них подбежал, расспросил, поохал, довез меня до машины в объезд гадской стены и посоветовал ехать прямо через главный вход поближе к тому пляжу, где остались дети. У глажного входа везение взяло тайм-аут, охранник был непреклонен и на предьявляемые в качестве пропуска на территорию окровавленные ноги и жалостные рассказы про брошенных детей отвечал индифферентным "не положено". По идее надо было требовать начальства и прорываться, но я торопился, в голове мутилось и соображалось плохо. Пришлось ехать парковаться подальше и брести лишние несколько сот метров. Вобщем, через полтора часа и полкилометра пешком я-таки добрался до пляжа. А детишки, как зайчики, ждали папу на месте, не ушли на поиски в неизвестном направлении, не уплыли в океан, не уехали с чужим дядей. Встреча была очень трогательной, мы с новой силой поняли, что совсем неплохо друг к другу относимся. Администрацию гостиницы вид скачущего к детям покалеченного чудака, очевидно, впечатлил, вот где они, только, черти, раньше были, пока я до детей добирался. Прямо на пляж вызвали сотрудника с аптечкой на электромобильчике. Им оказался мой старый знакомый охранник. Пробормотав что-то извиняющееся, мол, "служба такая, я человек маленький, - прикажут, отправлю прыгать по жаре вокруг острова на сломанной ноге; прикажут, на руках носить буду", - он сделал первичную обработку ран под взглядами притихших детей и отвез нас до машины, посоветовав немедленно ехать в больницу. Когда ехали на электромобильчике до машины, детишки спросили, "и ты все это прошел пешком?". Как мне показалось, в вопросе прозвучали новые нотки уважения. По дороге в больницу педали управления занимали меня куда больше живописной береговой линии. Я с удивлением обратил внимание, сколько раз за короткую поездку мы, оказывается, переносим ногу с газа на тормоз и обратно и с какой же легкостью мы обычно это делаем, не планируя подобные операции задолго до перекрестков. В больнице меня как следует зашили, обрадовали фактом перелома, наложили лангет и выдали костыли. Жить стало веселее. Пока я лежал на столе, изголодавшиеся дети тут же рядом с урчанием уминали злополучную курицу, пришедшуюся очень кстати. Я с гордостью еврейской мамы отметил про себя, что, несмотря на поздний час, она все еще не остыла. А на детишек я потом несколько дней не мог нарадоваться. Обычно попросишь чего-то сделать или принести и слышишь вариации из репертуара, знакомого любому родителю, - "сейчас, потом, через пять минут, а почему я, а не он(не она)", а тут, - порхали вокруг и забегали все дороги, по крайней мере, честно пытались. Помогали идти, помогали нести, помогали собирать вещи, и вообще стали теплее, нежнее и ответственнее. Да только ради еще раз подтвердившейся силы взаимопритяжения, ради открывшихся незнакомых раньше черт и в себе и в детях стоило все это испытать, особенно так легко отделавшись. Все в этой жизни случается к лучшему, надо только иметь удачу это видеть.