Четыре руки
Рассекретили по всем статьям. Засветился физиономией в Colta. И заодно - отрывок из моей уже книги про описываемые события.
- Здравствуйте, здравствуйте, - Фотограф щелкнул кнопкой "Хассельбланда" и пожал курёхинскую руку.
У Сергея на этот раз их было четыре - он выступал, как многорукий индуистский бог, в костюме Ихтиандра и синем кожаном пиджаке. За кулисами ДК Ленсовета активно говорили о том, что "Поп-механику" сегодня запретят. Курёхин устраивал этот концерт в рамках предвыборной кампании экстремистского философа Александра Дугина, в шоу должен был участвовать и еще один радикал - писатель Лимонов. Либералы были явно напуганы этим странным альянсом и грубо давили на директора ДК по телефону.
Сделав десяток снимков, Фотограф с Ларисой ушли в бар дожидаться начала концерта. Девушка с любопытством разглядывала музыкантов известных питерских групп, поминутно спрашивая Олега: "Слушай, а это такой-то?.. а это тот-то?.." Фотограф знал некоторых из них, но его радикальные политические убеждения ни для кого в этой среде не были секретом, поэтому ограниченные рок-клубовские софти делали вид, что не узнают его. Впрочем, Олега эти персонажи уже давно не интересовали, и он с большей радостью обменялся рукопожатием с Лимоновым:
- Что, Эдуард Вениаминович, частушки матерные петь будете?
- Ну да, споем... Вы бы, Олег, прислали какие-нибудь фотографии для "Лимонки".
- Обязательно...
"Это Лимонов?" - спросила Лариса, глядя вслед удаляющемуся писателю. Фотограф кивнул. Писатель в этот вечер был мрачным, уставшим и бродил по ленсоветовскому закулисью с пластиковым стаканом алкоголя. В национал-большевистской тусовке ходили слухи, что буквально на днях Лимонов тяжело и жестоко расстался со своей женой. Здесь же ошивался губастый питерский кинокритик, ее бывший любовник.
- Пойдем в зал, - предложил Фотограф, дождавшись, когда Лариса допьет джин-тоник.
Концерт уже начался, Курёхин пел песню "Любимый город может спать спокойно". Олег посадил чёрную девушку в первый ряд, а сам забрался на сцену к группе увешанных фотоаппаратурой нервных мужиков. Отщелкав несколько кадров, он спустился к Ларисе. Фотограф был на репетиции шоу и поэтому примерно представлял, когда стоит залезть на сцену в следующий раз.
- Как тебе? - шепнул он Ларисе.
- Класс! - она прижалась к нему.
Апогеем шоу стало пение дуэта Курёхин-Лимонов: "Сомненья прочь, уходит в ночь последний десятый наш десантный батальон..." Перед песней Лимонов прочитал текст об ангелах, прозрачно намекнув, что национал-большевики принадлежат к одному из двух ангелических семейств. Зал выл и стонал от восторга. Фотограф, как змея, вился вокруг этого дуэта, а затем, окликнув уходящего за кулисы Лимонова, нажал на затвор последний раз. Кадр получился удачный - писатель, поправляющий очки на фоне средневекового шлема с рогами.
- Здравствуйте, здравствуйте, - Фотограф щелкнул кнопкой "Хассельбланда" и пожал курёхинскую руку.
У Сергея на этот раз их было четыре - он выступал, как многорукий индуистский бог, в костюме Ихтиандра и синем кожаном пиджаке. За кулисами ДК Ленсовета активно говорили о том, что "Поп-механику" сегодня запретят. Курёхин устраивал этот концерт в рамках предвыборной кампании экстремистского философа Александра Дугина, в шоу должен был участвовать и еще один радикал - писатель Лимонов. Либералы были явно напуганы этим странным альянсом и грубо давили на директора ДК по телефону.
Сделав десяток снимков, Фотограф с Ларисой ушли в бар дожидаться начала концерта. Девушка с любопытством разглядывала музыкантов известных питерских групп, поминутно спрашивая Олега: "Слушай, а это такой-то?.. а это тот-то?.." Фотограф знал некоторых из них, но его радикальные политические убеждения ни для кого в этой среде не были секретом, поэтому ограниченные рок-клубовские софти делали вид, что не узнают его. Впрочем, Олега эти персонажи уже давно не интересовали, и он с большей радостью обменялся рукопожатием с Лимоновым:
- Что, Эдуард Вениаминович, частушки матерные петь будете?
- Ну да, споем... Вы бы, Олег, прислали какие-нибудь фотографии для "Лимонки".
- Обязательно...
"Это Лимонов?" - спросила Лариса, глядя вслед удаляющемуся писателю. Фотограф кивнул. Писатель в этот вечер был мрачным, уставшим и бродил по ленсоветовскому закулисью с пластиковым стаканом алкоголя. В национал-большевистской тусовке ходили слухи, что буквально на днях Лимонов тяжело и жестоко расстался со своей женой. Здесь же ошивался губастый питерский кинокритик, ее бывший любовник.
- Пойдем в зал, - предложил Фотограф, дождавшись, когда Лариса допьет джин-тоник.
Концерт уже начался, Курёхин пел песню "Любимый город может спать спокойно". Олег посадил чёрную девушку в первый ряд, а сам забрался на сцену к группе увешанных фотоаппаратурой нервных мужиков. Отщелкав несколько кадров, он спустился к Ларисе. Фотограф был на репетиции шоу и поэтому примерно представлял, когда стоит залезть на сцену в следующий раз.
- Как тебе? - шепнул он Ларисе.
- Класс! - она прижалась к нему.
Апогеем шоу стало пение дуэта Курёхин-Лимонов: "Сомненья прочь, уходит в ночь последний десятый наш десантный батальон..." Перед песней Лимонов прочитал текст об ангелах, прозрачно намекнув, что национал-большевики принадлежат к одному из двух ангелических семейств. Зал выл и стонал от восторга. Фотограф, как змея, вился вокруг этого дуэта, а затем, окликнув уходящего за кулисы Лимонова, нажал на затвор последний раз. Кадр получился удачный - писатель, поправляющий очки на фоне средневекового шлема с рогами.