Депутат Железняк, адольфин и другие способы борьбы с наркологией
Двенадцатого мая вице-спикер Госдумы и председатель Национального антинаркотического союза Сергей Железняк заявил, что при помощи заместительной терапии для наркозависимых «западные псевдоправозащитники, вместо того чтобы лечить людей, давать им второй шанс в жизни, убивают их синтетическим наркотиком, который был изобретен в гитлеровской Германии».
Железняк имел в виду метадон - синтетический аналог героина, который во многих странах применяется в заместительной терапии. Аргумент против метадона Железняк привел довольно своеобразный: мол, его изобрели в гитлеровской Германии, поэтому еще одно его название - адольфин.
На самом деле, конечно, никакой не адольфин, а долофин (Dolophine) - под таким названием метадон начал выпускаться в 1947 году не в Германии (где он действительно был изобретен), а уже в США, в качестве болеутоляющего. Еще одна популярная утка, касающаяся происхождения метадона, - якобы его приказал выпустить морфинист Герман Геринг, чтобы подстраховаться на случай нехватки морфия.
Метадон - это, грубо говоря, легальный героин. Заместительная, или поддерживающая, терапия - один из подходов к лечению наркозависимости, популярный во многих странах, в том числе в республиках бывшего СССР, за исключением России. Суть ЗТ в том, что больному (с тем, что наркомания - это болезнь, не станет спорить даже самый консервативный российский депутат) под присмотром врача и строго дозированно выдают аналог того вещества, которое иначе ему пришлось бы добывать на черном рынке.
Преимущества ЗТ многочисленны: наркозависимому человеку не нужно связываться с криминалом и ежедневно рисковать жизнью, употребляя смесь неизвестных веществ неизвестной концентрации. ЗТ снижает как личный вред от употребления наркотиков, так и общественный: наркорынок лишается прибыли, прекращается распространение ВИЧ, гепатита и других болезней, связанных с внутривенным употреблением. Пациенты заместительной терапии могут работать, заводить семьи и вообще жить полноценной жизнью, в которой о наркозависимости напоминает лишь таблетка или колпачок зеленого сиропа, который нужно выпивать каждое утро. Эффективность заместительной терапии подтверждена многочисленными исследованиями. И хотя ЗТ не лечит саму болезнь, Всемирная организация здравоохранения признает ее самым действенным методом снижения числа наркозависимых людей в обществе.
Самый популярный аргумент против государственной программы ЗТ: «почему налогоплательщики должны оплачивать кайф наркоману». Но это лукавство: те же налогоплательщики оплачивают лечение диабетику вне зависимости от количества съеденных им булок. Лечение не может быть наградой за умеренный образ жизни.
Разумеется, у метадона, бупренорфина и других препаратов ЗТ есть свои минусы и побочные эффекты. Это наркотики, которые, как и героин, вызывают тяжелую зависимость. Пациент ЗТ фактически привязан к своей клинике и лишен возможности поехать не только в другую страну, но даже в другой город: про запас метадон не выдают. Резкое прерывание ЗТ по тем или иным причинам чревато острым синдромом отмены, то есть ломкой, которая может закончиться смертью. Пациенты, лишенные доступа к ЗТ, с высокой степенью вероятности возвращаются к употреблению героина и других опиатов.
Это и происходит сегодня в Крыму. С 2004 года до мая 2014-го там действовала украинская программа заместительной терапии. С тех пор как Крым стал Россией, где любое применение метадона в медицинских целях запрещено, более восьмисот пациентов ЗТ оказались перед выбором: самостоятельно бороться с зависимостью в условиях отсутствующей альтернативной программы реабилитации или обратно переходить на нелегальные наркотики, героин и его аналоги.
Последствия закрытия крымской программы ЗТ проявились сразу: в январе 2015 года спецпосланник ООН по вопросам ВИЧ/СПИД в Восточной Европе и Центральной Азии заявил, что после отмены заместительной терапии в Крыму погибли уже более 80 пациентов. Кому-то удалось переехать на Украину, где программа ЗТ продолжает действовать, но такой вариант доступен далеко не всем. А тем, кто возвращается с материка обратно в Крым, отказывают в реабилитации без российских документов. В Международном альянсе по ВИЧ/СПИД на Украине, некоммерческой организации, которая занимается проблемой бывших пациентов ЗТ в Крыму, говорят, что свежих данных о положении крымских наркозависимых нет: сотрудникам реабилитационных центров под угрозой увольнения и даже уголовного преследования по статье «Шпионаж» запрещают их разглашать.
Метадон в России не просто запрещен. Главный нарколог Евгений Брюн, Федеральная служба по контролю за наркотиками (ФСКН), Минздрав, Госдума - все участвуют в активной кампании по продвижению какого-то особенного передового российского опыта по борьбе с наркозависимостью, который категорически отрицает любой, даже самый ограниченный вариант заместительной терапии.
В апреле Европейский суд по правам человека начал рассматривать жалобу трех россиян, требовавших отмены запрета на ЗТ, и давление на ее сторонников в России резко усилилось. Одного из подателей жалобы в ЕСПЧ, жителя Казани Алексея Курманаевского, работавшего в реабилитационном центре «Вершина Казань», руководство под угрозой увольнения вынуждало публично отказаться от жалобы и признаться в ошибочности своей позиции по метадону. Курманаевский отказался подчиниться и был немедленно уволен.
А через неделю после новости о жалобе трех россиян в ЕСПЧ наркологи по всей России начали получать бумагу за подписью Брюна: «в связи с непрекращающимся давлением на Россию со стороны организаций, продвигающих программы заместительной терапии», он требовал в кратчайший срок собрать подписи от специалистов, больных, в том числе участников программ «Анонимные наркоманы», и их родственников против использования наркотических средств в программах лечения наркологических больных. Реабилитационные центры в России, как и суды, формально независимы, но на деле, конечно, инструментов давления на них со стороны Минздрава, ФСКН и прочих структур масса: уволить, лишить помещения, засудить с заранее известным исходом. Можно не сомневаться, что подписи Брюн соберет.
Кстати, метадон, которым в остальном мире пользуются именно для того, чтобы снизить риски от общения наркозависимых с криминальным миром, в России вполне доступен, но только на черном рынке. Один грамм метадона в порошке стоит в Москве около 5 тысяч рублей, и многие наркопотребители предпочитают его героину за более выгодное соотношение цена-качество: героин втрое дешевле, но грамма героина потребителю со стажем не хватит и на день, а метадон, хоть он и не вызывает ярко выраженного опьянения, можно растянуть на несколько дней.
Непонятно, чего именно пытаются добиться российские власти всех видов, участвуя в такой масштабной кампании против метадоновой терапии - пусть и не идеальной, но, по объективным научным данным и многолетнему опыту других стран, самой эффективной из доступных. Борьба с метадоном напоминает российскую борьбу с курением, когда многие госструктуры под давлением табачного лобби сопротивляются эффективным мерам борьбы и продавливают декоративные.
Аргумент об «агрессивном навязывании западных стандартов» сложно воспринимать всерьез: несмотря на свою эффективность, метадоновая программа даже в развитых странах доступна ограниченно, во всем мире пациентов ЗТ не больше миллиона. Однако вместо того, чтобы критиковать метадоновую терапию по сути - хотя есть за что, и критикуют ее даже там, где применяют, - тот же Железняк приводит не просто неточные данные, а городские легенды.
Россия тем временем продолжает лидировать в списках по количеству больных наркоманией и ВИЧ/СПИД, а любая попытка осмысленной дискуссии вязнет в невежественном алармизме, адольфине и «спайсе с метадоновым радикалом, который может использоваться в цветных революциях».