Киев-2
Ночь в гостинице запомнилась холодиной. Несколько раз за ночь я вставал, напяливая на себя что-то и ещё что-то, в конце концов оказавшись в постели почти в уличном облачении. Утром мы долго перестукивались друг дружке в двери, убеждаясь, что все проснулись, после чего отправились в столовую, где я впервые в жизни воочию познакомился с понятием "шведский стол". Почему-то при виде буйного "шведского стола" захотелось взять с него как можно меньше. Я похрупал каким-то салатиком, попил чаю, и ушёл дооблачаться для выхода во внешний мир.
Наша гостиница расположена прямо у аэропорта. Направо- большой, новый, живой терминал, налево- старый и мёртвый. Внутри мёртвого терминала- ряды пустых сидений, выцветающая реклама и билетные киоски вымерших авиакомпаний, вроде "Аэросвита". Там же прячется и служебный пропускной пункт. Там всё опять началось как вчера- длинная очередь, ожидание бумаг, ожидание, когда поставит подпись Галина Ивановна, а она уехала, а когда будет- не знаем, и вообще, у нас скоро обед... Хорошо ещё, что в нашей компании оказался Дима- специальный человек, занимавшийся исключительно бумажными вопросами и звонками. Переговоры с охраной, таможней, пограничниками, всем этим сложным многоэтажным украинским и белорусским начальством- всё это было на нём. Я бы никогда не смог работать на такой работе, а он- ничего, улыбался и шутил. Вообще, кажется, что только благодаря ему наша работа хоть какими-то рывками двигалась с места. Если бы не он, то мы бы до сих пор стояли под чьим-нибудь кабинетом в ожидании очередной подписи.
Ожидания у пропускного окошка заполнялись разговорами, темы для которых, как всегда, парадоксальным образом сочетают ограниченность и неисчерпаемость. Сколько стоит бензин, например. И вообще что сколько стоит. Конечно, каждая украинская цена сопровождалась пересчётом на наши деньги. Если выходило, что в Минске что-то дешевле, то результат пересчёта объявлялся неправильным, и пересчёт начинался снова, с коррекциями и коэффициентами, пока не будет доказано, что в Минске всё самое дорогое.
Наконец, мы снова на перроне. Снова под крылом покалеченного самолёта. Ожидаемый нами грузовик с нашим инструментом и запчастями всё ещё пробивается через таможню, поэтому основную работу начать мы не можем. Пока у нас есть только тот инструмент, который мы вчера привезли в багажнике "Эмбраера", и мы решаем сделать хоть что-то, что можно сделать с этим инструментом. Например, снять все лопатки вентилятора. Мы живо выстраиваемся в цепочку- один лезет к вентилятору и занимается выдёргиванием лопаток, следом- я, принимающий одну за одной лопатки. Протираю их "корневые" части спиртом, чтобы под слоем специальной смазки был виден серийный номер, и передаю дальше. Кто-то забрасывает лопатки в задний багажник, а внутри багажника кто-то тщательно переписывает в таблицу номера снятых лопаток. Те, кто не поместился в эту цепочку- набрасываются на повреждённый двигатель сбоку, готовя к снятию проломанную створку капота и воздухозаборник. Снимать всё это пока нет смысла, но можно максимально подготовить к снятию, чтобы всё болталось на паре болтиков, и тогда можно будет быстро всё скинуть, когда всё-таки приедут запчасти на замену. Выкрутить датчики температуры и давления, встроенные в воздухозаборник, выкрутить трубу подачи горячего воздуха к потивообледенительной системе. Чёрт, как мне всё это нравится. Людьми никто не командует, но они сами набрасываются на работу, как будто работа- это какой-то вкусный пирог, у которого может не хватить места всем, и мы толкаемся у двигателя, как щенки у миски с едой. Каждый, кто видит место, куда можно влезть и что-то открутить- он тут же влезает и откручивает, вежливо оттесняемый соседом, который тоже откручивает что-то рядом. Мне вспоминается знаменитый фрагмент из "Моих университетов", с описанием работы грузчиков, спасающих баржу, севшую на мель. Меня когда-то так поразил этот небольшой кусок текста, что я даже распечатал его на отдельный лист, и зачитал вслух на одном из первых свиданий с девушкой, которая теперь моя жена. Так что это действительно мощный фрагмент литературы, зачитывайте. Спустя примерно 130 лет после спасения баржи мы спасаем самолёт.
Когда все 38 лопаток вентилятора вынуты, переписаны и уложены в багажнике самолёта, я ещё раз заныриваю в воздухозаборник, чтобы начать снимать шумопоглощающие панели на внутренней стороне воздухозаборника. Все восемь панелей тоже надо будет заменить, их сильно посекло ошмётками фонаря, проглоченного двигателем. Я успеваю открутить штуки три- и вот уже пора сворачиваться, один из самых коротких дней года подходит к концу, а фонариков у нас нет, мощные стационарные фонари едут и никак не доедут с нашим грузовиком. Мы раскладываем инструмент по ящикам, упаковываем выкрученные винты по подписанным пакетикам, всё забрасываем в багажники самолёта. Зачехляем полуразобранный двигатель. Закрываем все двери и снова покидаем наш васильковый Боинг с надеждой, что завтра-то уж поработаем.
На выход с перрона- тоже очередь и ожидание, хвала богам, поменьше, чем на вход. Придя в гостиницу, я уложился на кровать, читать купленную вчера в киевском книжном магазине "Защиту Лужина". Ходить никуда не хотелось.
===
Третий день начался как и второй. Холодина в комнате, спуск к шведскому завтраку. Тут наш Дима, уже успевший с утра раскалить два своих телефона, сообщает нам, что идти к самолёту надо будет часам к двум, не раньше. К этому времени обещают всё-таки впустить наш многострадальный грузовик на территорию аэропорта.
Я удаляюсь обратно в номер, читать "Защиту Лужина". Лениво перещёлкивать каналы большого телевизора. Пить чай с печеньками. Снова валяться и читать. Наконец, вроде пора собираться в короткий поход к мертвому терминалу. Очередь в пропускном пункте мы уже учимся использовать рационально- например, пройти сто метров к киоску с шаурмой, навернуть сытного насыщенного жирного жара, запить горячим чаем. Так гораздо приятней ожидать, пока Галина Ивановна поставит подпись.
На перроне мы вызываем микроавтобус, и едем мимо василькового Боинга, вдоль длинных рядов стоянок- к ангару. Вроде бы наше оборудование должны подвезти прямо к ангару, тут мы его выгрузим, а завтра- нам обещают дать на один день ангар, и вот тогда-то!
...Для входа в ангар нужен ещё один пропуск, отдельный. Ещё часик мы прохаживаемся вокруг да около, смеясь и рассказывая истории, в которых люди попадают в ещё более абсурдную жопу, чем эта абсурдная жопа. Наконец, совершив ещё несколько звонков, наш Дима договаривается до разрешения войти в ангар. Нам можно постоять в квадратике между входом и турникетами пропускного пункта!
Ангар у украинцев большой, светлый, тёплый. Пол с подогревом. Кран-балки под потолком. И обстановка полной тишины и спокойствия. Каких-то два человека прохаживаются между тремя 737-800, и нигде не видно кипящей работы.
Через какое-то время, после очередных звонков и договоров Димы, нас таки пускают в ангар, прицепив на одежду пластиковые карточки с надписью VISITOR.
-Машину пустили на территорию, она заехала на склад- информирует нас Дима- но чтобы доставить груз от склада к ангару, нужно ещё одно разрешение, а его нет!
Ну что ж. Мы рассаживаемся кто куда и ждём. Рядом с нами на одной из украинских "восьмисоток" неспешно меняют ВСУ, каждые пять минут куда-то уходя и приходя. Так проходит часа три.
-Машина будет завтра- извещают нас наконец.
Мы сдаём ангарные пропуска специальному дедуле при выходе из ангара, выходим в морозную снежную тьму и вызываем машину домой. Наше путешествие грозит затянуться.
Наша гостиница расположена прямо у аэропорта. Направо- большой, новый, живой терминал, налево- старый и мёртвый. Внутри мёртвого терминала- ряды пустых сидений, выцветающая реклама и билетные киоски вымерших авиакомпаний, вроде "Аэросвита". Там же прячется и служебный пропускной пункт. Там всё опять началось как вчера- длинная очередь, ожидание бумаг, ожидание, когда поставит подпись Галина Ивановна, а она уехала, а когда будет- не знаем, и вообще, у нас скоро обед... Хорошо ещё, что в нашей компании оказался Дима- специальный человек, занимавшийся исключительно бумажными вопросами и звонками. Переговоры с охраной, таможней, пограничниками, всем этим сложным многоэтажным украинским и белорусским начальством- всё это было на нём. Я бы никогда не смог работать на такой работе, а он- ничего, улыбался и шутил. Вообще, кажется, что только благодаря ему наша работа хоть какими-то рывками двигалась с места. Если бы не он, то мы бы до сих пор стояли под чьим-нибудь кабинетом в ожидании очередной подписи.
Ожидания у пропускного окошка заполнялись разговорами, темы для которых, как всегда, парадоксальным образом сочетают ограниченность и неисчерпаемость. Сколько стоит бензин, например. И вообще что сколько стоит. Конечно, каждая украинская цена сопровождалась пересчётом на наши деньги. Если выходило, что в Минске что-то дешевле, то результат пересчёта объявлялся неправильным, и пересчёт начинался снова, с коррекциями и коэффициентами, пока не будет доказано, что в Минске всё самое дорогое.
Наконец, мы снова на перроне. Снова под крылом покалеченного самолёта. Ожидаемый нами грузовик с нашим инструментом и запчастями всё ещё пробивается через таможню, поэтому основную работу начать мы не можем. Пока у нас есть только тот инструмент, который мы вчера привезли в багажнике "Эмбраера", и мы решаем сделать хоть что-то, что можно сделать с этим инструментом. Например, снять все лопатки вентилятора. Мы живо выстраиваемся в цепочку- один лезет к вентилятору и занимается выдёргиванием лопаток, следом- я, принимающий одну за одной лопатки. Протираю их "корневые" части спиртом, чтобы под слоем специальной смазки был виден серийный номер, и передаю дальше. Кто-то забрасывает лопатки в задний багажник, а внутри багажника кто-то тщательно переписывает в таблицу номера снятых лопаток. Те, кто не поместился в эту цепочку- набрасываются на повреждённый двигатель сбоку, готовя к снятию проломанную створку капота и воздухозаборник. Снимать всё это пока нет смысла, но можно максимально подготовить к снятию, чтобы всё болталось на паре болтиков, и тогда можно будет быстро всё скинуть, когда всё-таки приедут запчасти на замену. Выкрутить датчики температуры и давления, встроенные в воздухозаборник, выкрутить трубу подачи горячего воздуха к потивообледенительной системе. Чёрт, как мне всё это нравится. Людьми никто не командует, но они сами набрасываются на работу, как будто работа- это какой-то вкусный пирог, у которого может не хватить места всем, и мы толкаемся у двигателя, как щенки у миски с едой. Каждый, кто видит место, куда можно влезть и что-то открутить- он тут же влезает и откручивает, вежливо оттесняемый соседом, который тоже откручивает что-то рядом. Мне вспоминается знаменитый фрагмент из "Моих университетов", с описанием работы грузчиков, спасающих баржу, севшую на мель. Меня когда-то так поразил этот небольшой кусок текста, что я даже распечатал его на отдельный лист, и зачитал вслух на одном из первых свиданий с девушкой, которая теперь моя жена. Так что это действительно мощный фрагмент литературы, зачитывайте. Спустя примерно 130 лет после спасения баржи мы спасаем самолёт.
Когда все 38 лопаток вентилятора вынуты, переписаны и уложены в багажнике самолёта, я ещё раз заныриваю в воздухозаборник, чтобы начать снимать шумопоглощающие панели на внутренней стороне воздухозаборника. Все восемь панелей тоже надо будет заменить, их сильно посекло ошмётками фонаря, проглоченного двигателем. Я успеваю открутить штуки три- и вот уже пора сворачиваться, один из самых коротких дней года подходит к концу, а фонариков у нас нет, мощные стационарные фонари едут и никак не доедут с нашим грузовиком. Мы раскладываем инструмент по ящикам, упаковываем выкрученные винты по подписанным пакетикам, всё забрасываем в багажники самолёта. Зачехляем полуразобранный двигатель. Закрываем все двери и снова покидаем наш васильковый Боинг с надеждой, что завтра-то уж поработаем.
На выход с перрона- тоже очередь и ожидание, хвала богам, поменьше, чем на вход. Придя в гостиницу, я уложился на кровать, читать купленную вчера в киевском книжном магазине "Защиту Лужина". Ходить никуда не хотелось.
===
Третий день начался как и второй. Холодина в комнате, спуск к шведскому завтраку. Тут наш Дима, уже успевший с утра раскалить два своих телефона, сообщает нам, что идти к самолёту надо будет часам к двум, не раньше. К этому времени обещают всё-таки впустить наш многострадальный грузовик на территорию аэропорта.
Я удаляюсь обратно в номер, читать "Защиту Лужина". Лениво перещёлкивать каналы большого телевизора. Пить чай с печеньками. Снова валяться и читать. Наконец, вроде пора собираться в короткий поход к мертвому терминалу. Очередь в пропускном пункте мы уже учимся использовать рационально- например, пройти сто метров к киоску с шаурмой, навернуть сытного насыщенного жирного жара, запить горячим чаем. Так гораздо приятней ожидать, пока Галина Ивановна поставит подпись.
На перроне мы вызываем микроавтобус, и едем мимо василькового Боинга, вдоль длинных рядов стоянок- к ангару. Вроде бы наше оборудование должны подвезти прямо к ангару, тут мы его выгрузим, а завтра- нам обещают дать на один день ангар, и вот тогда-то!
...Для входа в ангар нужен ещё один пропуск, отдельный. Ещё часик мы прохаживаемся вокруг да около, смеясь и рассказывая истории, в которых люди попадают в ещё более абсурдную жопу, чем эта абсурдная жопа. Наконец, совершив ещё несколько звонков, наш Дима договаривается до разрешения войти в ангар. Нам можно постоять в квадратике между входом и турникетами пропускного пункта!
Ангар у украинцев большой, светлый, тёплый. Пол с подогревом. Кран-балки под потолком. И обстановка полной тишины и спокойствия. Каких-то два человека прохаживаются между тремя 737-800, и нигде не видно кипящей работы.
Через какое-то время, после очередных звонков и договоров Димы, нас таки пускают в ангар, прицепив на одежду пластиковые карточки с надписью VISITOR.
-Машину пустили на территорию, она заехала на склад- информирует нас Дима- но чтобы доставить груз от склада к ангару, нужно ещё одно разрешение, а его нет!
Ну что ж. Мы рассаживаемся кто куда и ждём. Рядом с нами на одной из украинских "восьмисоток" неспешно меняют ВСУ, каждые пять минут куда-то уходя и приходя. Так проходит часа три.
-Машина будет завтра- извещают нас наконец.
Мы сдаём ангарные пропуска специальному дедуле при выходе из ангара, выходим в морозную снежную тьму и вызываем машину домой. Наше путешествие грозит затянуться.