В поисках политического театра: разбитые сердца для расширения мировосприятия богемы
Мода на все политическое добралась до театральной жизни, стоило только зарекнуться, что пора начать демобилизовываться из гражданской активности в театральные критики. Слово «политическое» или только корень «полит» в афише гарантируют московской постановке вал благодарной и интересной публики. Пусть Кремль в упор не видит сто тысячное сообщество белоленточных, для театра - это перспективная аудитория, во всех смыслах.
Спектакль «Дом, где разбиваются сердца», представленный на новой сцене театра «Мастерская Петра Фоменко» 8 апреля, - это история из другой театральной жизни, (долгая, кстати, история - спектаклю 7 лет) - хотя даже здесь среди зрителей в антракте были замечены 2 белые ленточки, а происходящее на сцене, вполне, про новое поколение креативных граждан. Тем более, что автор пьесы Бернард Шоу определил ее жанровое своеобразие как «фантазии в русском стиле на английские темы».
Это полифоничная картина богемного мира, сконцентрированного по театральным законам в пределах одного дома, засыпанного винными пробками. Его обитатели - невероятные люди, которые ни слова не говоря и не размышляя о политике, живя в бурные годы первой мировой буквально на линии фронта, не скрываются от жизни в своем мирке, а наслаждаются всей полнотой происходящего. Сводки с фронтов звучат по радио, которое по одному, молча, но с любопытством слушают герои в полумраке в начале и конце каждого действия. Финал-кульминация объясняет героев и оправдывает от всех обвинений в праздности и бессмысленности их существования. Во время бомбардировки Гесиона Хэшебай в исполнении Наталии Курдюбовой восхищается звуками падающих и разрывающихся снарядов: «Это же Бетховен!», а все обитатели дома, хоть и с одобрением обсуждают тактику своих соседей, спрятавшихся по подвалам, сами предпочитают встречаться с опасностью лицом к лицу, оставаясь в центре событий. Дом сильно поврежден, но его восстановят. Трусливым соседям значительно менее повезло. А спрятавшихся в песчаной яме успешного жулика-буржуа и назадачливого вора разрывает прямым попаданием бомбы.
Всему этому прорвавшемуся социальному предшествовали почти два действия по-чеховски неторопливой и чудаковатой жизни обитателей дома-корабля капитана Шотовера. Этот театр нередко упрекают в бесконечном флирте, выдаваемом на любом материале, что ничуть не повредило в данном случае. Диалоги автора пьесы о социальном, о справедливости и об опасности нерешительной жизни были сокращены режиссером Евгением Каменьковичем в пользу неоднозначных размышлений о власти и мотивах мужчин и женщин и ради перелистывания отношений между героями. Но почему бы не напомнить публике Наполеоновское: «Женщины - занятие для бездельников», хотя в то же время «женщина - отрада воина»?!
Прокаченные современные зрители и критики смогут привнести и почерпнуть новое социальное даже в таких невероятно сложных условиях. Ощущение кризиса и недееспособности богемы - это вечная тема от заката Европы, переживаемого Бернардом Шоу, до сегодняшней безнадежной предсказуемости результатов выборов. Авторы пьесы и спектакля гораздо мудрее тех, кто ждет либеральной деловитости от деятелей культуры или речей-прокламаций и революционной боеготовности от каждого интеллигента. Иногда, возможно, нет смысла забивать весь эфир богемы политической повесткой, достаточно просто показать ей, что можно ее не бояться и принимать политическое как часть жизненного разнообразия, как делают это герои спектакля. А социальное не обязательно должно реализовываться на трибунах и баррикадах. Поддержание жизни таких странных и не зацикленных лишь на своих хозяевах домов - это лучший из возможных вкладов в развитие общества и гарантия нескучной жизни.
Вопреки названию пьесы ничьи сердца толком не были разбиты, в конце концов, мы имеем дело совсем не с драмой. Название пьесы - отчасти результат попытки обитателей дома сформулировать свою сложную идентичность. Дом открыт и притягивает все новых интересных людей. Их сердца - не только для яркой личной жизни; на них держится сообщество обитателей дома, соединенных влюбленностями; в их сердцах есть место всему миру. У капитана есть где-то за морями черная жена. Одеваться герои-британцы предпочитают со сложно-восточным колоритом (прекрасная работа художника по костюмам Светланы Алининой). С помощью своих чар хозяйки дома исправляют социальные ориентиры нового поколения. Юную Мисс Элли Дэн, расстроенную было неудачной влюбленностью в мужа Гесионы - мегаусатого героя Ильи Любимова - они удержали от расчетливого решения о браке с «наполеоном промышленности» Боссом Менгеном (Максимом Литовченко). В результате девица стала белой женой "восьмидесяти с лишним летнего" философствующего капитана и его новой дочерью одновременно. В одноклеточном сердце столько всего не поместится. И, пожалуй, ради такого результата стоит колоть сердца, открывая их миру.
Публика проводила актеров легко, - без неуместных аплодисментов стоя, выкриков «бис» и лобзаний с актрисками, - может быть, даже с облегчением. Но эта жизненная легкость, вероятно, и есть то ощущение, которое стоило унести со спектакля в свою жизнь, где личное всегда будет соседствовать с социальным, даже если никогда не пересечется.