В рамках ликбеза - о России накануне Февраля 1917 г.
Оригинал взят у august_1914 в В рамках ликбеза - о России накануне Февраля 1917 г.
Весьма удавшаяся автору статья с обилием лаконично, но достаточно подробно излагаемой фактологии. С риторикой Степанова можно поспорить; например, термин "царизм" мне и самому не нравится. Но не будем забывать, что это был 1991 год, наука находилась в смятении и поисках нового понятийного аппарата, отказавших от прежнего марксистко-ленинского.
Словом, рекомендую:
Первая мировая война, в силу особенности геостратегического положения России среди основных воевавших держав, нанесла наиболее ощутимый удар по ее военно-экономическому потенциалу, что и привело к гибели Российской империи.
К 1917 г. русская армия одна, если не считать нескольких румынских дивизий, на протяжении более 2,5 лет удерживала огромный по протяженности (около 2 тыс. километров) Восточный фронт от Балтики до Армянского нагорья, оттягивая свыше 40% совокупных вооруженных сил трех империй - Германской, Австро-Венгерской и Османской. В то же время на 400-километровом Западном фронте от Ла-Манша до Швейцарии против мощных армейских группировок Британской империи и Франции, подкрепленных войсками Бельгии и Португалии и русским экспедиционным корпусом, было сосредотоно около 65% действующих дивизий германской армии, составляющих всего лишь 45% от общих вооруженных сил стран Четвертного союза. Следует учесть и то немаловажное обстоятельство, что верховное германское командование, используя выгодное стратегическое положение своей страны в центре Европы и развитую коммуникационную систем, успешно применяло тактику поочередных, так называемых "маятниковых" ударов по армиям своих противников на Западе и Востоке.
По подсчетам А.И. Деникина и А.Л. Сидорова, военная нагрузка на русскую армию в момент нанесения очередного "маятникового" удара достигала 50 и более процентов суммарной военной мощи Центральных держав.
В итоге выходит, что военная нагрузка на Восточном фронте на 1 русскую дивизию в 2-3 раза превосходила аналогичные показатели для франко-британских соединений на Западном фронте.
42 месяца кровавой бойни наиболее наглядно сказались на потерях личного состава русской армии. К началу 1917 г. Вооруженные силы России потеряли свыше 1,6 млн. человек убитыми, умершими от ран и пропавшими без вести, 3,5 млн. пленными, 4,5 млн. ранеными. Общее число безвозвратных потерь в 1,5-2 раза превышало
[35]
аналогичные потери у союзников по Антанте на Западном фронте. Была "выбита" основная часть офицерского корпуса и унтер-офицерского состава кадровой армии и наиболее подготовленного резерва I-ой очереди, составлявшх по существу цвет русской армии и военную опору царского режима. Так, по подсчетам А.Г. Кавтарадзе и ряда других исследователей, из 85 тыс. кадровых офицеров в армии осталось только 15 тыс., главным образом в тыловых частях и службах. В среднем на батальон приходилось 1-2 кадровых строевых офицера, остальные были офицерами военного времени. Большие потери понесли гвардейские и казачьи части, наиболее преданные царизму. В среднем, в гвардейских частях сменилось по 10-12 штатных составов, на полк приходилось не более полуроты кадровых солдат.
Пополнение приходилось набирать из необученных, физически слабо подготовленных ратников 2-го и 3-го разрядов, лиц старших призывных возрастов и необстрелянной молодежи, которые на порядок уступали солдатам из обученного резерва и не шли ни в какое сравнение с солдатами кадровой армии. Запасные полки не успевали подготовить в установленные сроки пополнение из новобранцев. Их штаты были увеличены в 3-6 раз, а сроки обучения, по сравнению с мирным временем, сокращены, что крайне отрицательно сказывалось на качестве боевой подготовки нового пополнения. В 1915-1916 гг. эта наспех мобилизованная и наскоро обученная масса солдат, не горевшая особым желанием проливать свою кровь за веру, царя и отечество, пришла на смену солдатам кадровой армии и действующего резерва, призванных в 1914 г., наводнила многочисленные тыловые и запасные части и подразделения. Особенно много их скопилось в столичных гарнизонах Петрограда и Москвы. Но даже этих солдат не хватало. Ежемесячная потребность фронта в 300 тыс. солдат удовлетворялась на 70-80%. Мобилзационные резервы были на исходе. Не помогло и увеличение срока призыва до 43 лет, а призыв на тыловые работы мужского населения Средней Азии и Казахстана явился одной из важнейших причин для восстания 1916 г.
И по уровню военно-технического обеспечения и интендантского снабжения русская армия 1917 г. представляла слабую тень прежней, довоенной армии. Качество питания, обмундирования, снабжения боеприпасами и вооружением не шли ни в какое сравнение с положением в других армиях. Британские, французские и германские
[36]
солдаты на протяжении всей войны и понятия не имели о том, что такое "мясопустные дни", "патронный" или "снарядный" голод, не говоря уже о перебоях в снабжении продовольствием и интендантским имуществом. Под подсчетам А.А. Маниковского, число выстрелов на одного стрелка в русской армии было в 3-10 раз меньше, чем у французских и британских солдат.
Русский солдат своей кровью компенсировал военно-техническую отсталость российской промышленности, которая, несмотря на ее сверхмилитаризацию (до 80%) была не в состоянии обеспечить нужды действующей армии на необходимом уровне.
Все эти изменения, произошедшие в русской армии во время Первой мировой войны, превратили ее из верной опоры царского самодержавия в потенциального противника, что и проявилось в ходе Февральско-Мартовской революции.
Война нанесла огромный ущерб экономике России. В ходе отступления были потеряны западные губернии, где находилось около 20% экономического потенциала страны, а авторитет высшего военно-политического руководства России был окончательно подорван. Были прерваны связи с мировым рынком, в первую очередь - с Германией и Австро-Венгрией. Военная помощь союзников лишь на 40-45% компенсировала прежний, довоенный уровень экономических связей с Францией и Британской империей. Практически все средние и крупные предприятия были в той или иной степени участниками выполнения оборонных заказов. По количеству рабочих и общему объему военных заказов степень милитаризации промышленности России достигла небывалой величины - 80%, что в 2-3 раза было больше, чем у ее союзников и в 1,5 раза больше, чем у Германии, где впервые была проведена политика тотальной мобилизациии народного хозяйства.
Для форсирования выпуска военной продукции государство не жалело никаких средств. Степень использования финансового капитала - внутренний государственный военный долг достиг 90 и более процентов. Союзники, Франция и Британская империя, уже не могли, как в прошлом, оказывать массированную военно-экономическую помощь, ибо их ресурсы были близки к исчерпанию, а они сами стали активно брать займы у США. Налоги, из-за обнищания населения и нараставшей инфляции, не могли обеспечить даже мирные статьи расхода госбюджета. Основным источником покрытия военных расходов
[37]
стал печатный станок. Массовый выпуск бумажных денежных знаков (не обеспеченных соответствующей товарной массой, ибо основная часть промышленности рабооала не на потребительский рынок, а на производство средств уничтожения) привел к катастрофическому, в 4 и более раз, падению покупательной способности бумажного рубля, соответствующему росту цен и падению в 2 и более раз жизненного уровня населения. Это вызвало негативный сдвиг в массовом сознании в отношении к войне и царской власти среди основной части населения столиц, и царизм окончательно лишился массовой социальной опоры.
Сельское хозяйство, из-за мобилизации более 40% рабочих рук и тягловой силы в армию, нарушения товарооборота между городом и деревней, поскольку промышленность всецело была милитаризована, а импорт товаров упал до нуля, находилось в глубоком упадке и не могло снабдить даже столичные города и действующую армию продовольствием на достаточном уровне.
Но наибольшую степень свермилитаризация достигла на железной дороге - становом хребте транспортной инфраструктуры России, где свыше 90% перевозимых грузов составляли военные перевозки. Объем транспортных перевозок увеличился в 1,5-2 раза, превысив в 2-3 раза резервные мощности железных дорог. Массовые военные перевозки, их стихийность и неритмичность буквально дезорганизовали работу железных дорог, чья пропускная способность имела лишь 30%-ный запас. Сама география железных дорог, их неразвитость в меридиональном направлении, вдоль линии фронта, потеря 20% их потенциала на оккупированной территории вызывали дополнительные 2-3-кратные пустопорожние прогоны подвижного состава, что еще больше дезорганизовывало их работу. Сверхэксплуатация железных дорог в нарушение всех технических норм и правил привела к тому, что свыше 2/3 всего подвижного состава и 70% ж.д. колеи требовали среднего и капитального ремонта или полной замены. Железные дороги работали, образно говоря, в "прединфарктном" состоянии, достаточно было небольших посторонних помех, чтобы надолго вывести их из строя.
В наибольшей степени негативные влияние процессов сверхмилитаризации и истощения военно-экономического потенциала страны затронуло крупные столичные города - Петроград и Москву, существенно деформировав их социально-экономическую и военно-техническую структуры.
[38]
Накануне Февральско-Мартовской революциии в обеих столицах сложилась взрывоопасная ситуация. В Петрограде и его ближайших пригородах было сосредоточено свыше 0,5 млн. рабочих, работающих на оборону и 460 тыс. военнослужащих, главным образом солдат запасных полков и выздоравливающих, проходивших обучение и лечение для отправки на фронт. В Москве - соответственно 0,5 млн. рабочих и 150 тыс. солдат. Наиболее слабым звеном в военно-экономическом потенциале Российской империи оказался железнодорожных транспорт. Относительно легкие февральские метели, с последствиями которых ранее справлялись специальные поезда-снегоочистители, фактически парализовали работу Николаевской железной дороги, лишив обе столицы даже минимального уровня транспортного обслуживания. Это привело к срыву ранее регулярных поставок продовольствия для населения, топлива и сырья для промышленности. Предшествующий ноябрьско-январский период характеризовался постоянными "пробками" на транспорте, снабжавшем Петроград. Главным ликвидатором этих "пробок" являлся министр внутренних дел А.Д. Протопопов, который личным вмешательством еще больше усугублял транспортные проблемы. Отсутствие необходимого количества стратегических запасов, которые были уже частично израсходованы для поддержки нормального хода военной промышленности Петрограда в предыдущие месяцы, исключало возможность своевременного маневра для предотвращения социального взрыва. Это наглядно свидетельствовало о крайней степени истощения военно-экономического потенциала России, когда снабжение населения и военной промышленности столичных городов шло буквально с "колёс".
Дальнейшее известно. Стихийный, спонтанный взрыв социального недовольства в Петрограде объединил огромные очереди, состоявшие в основном из рабочих, низших служащих, солдаток и членов их семей, у хлебных магазинов с неработающим персоналом остановленных заводов и фабрик, слил их воедино в могучий поток с солдатской массой Петроградского гарнизона, был активно поддержан рабочими и солдатами в Москве, и буквально за считанные дни смел ненавистный царский режим, ввергнувший страну в авантюру первой мировой войны.
[Степанов А.И. Военно-экономический потенциал России накануне Февральско-Мартовской революции // 1917 год в исторических судьбах России. Научная конференция "Проблемы истории Февральской революции". Материалы первой сессии. Февраль 1992 года. М., 1992. С.35-39.]
См. комментарии к исходному посту (у август1914).
Весьма удавшаяся автору статья с обилием лаконично, но достаточно подробно излагаемой фактологии. С риторикой Степанова можно поспорить; например, термин "царизм" мне и самому не нравится. Но не будем забывать, что это был 1991 год, наука находилась в смятении и поисках нового понятийного аппарата, отказавших от прежнего марксистко-ленинского.
Словом, рекомендую:
Первая мировая война, в силу особенности геостратегического положения России среди основных воевавших держав, нанесла наиболее ощутимый удар по ее военно-экономическому потенциалу, что и привело к гибели Российской империи.
К 1917 г. русская армия одна, если не считать нескольких румынских дивизий, на протяжении более 2,5 лет удерживала огромный по протяженности (около 2 тыс. километров) Восточный фронт от Балтики до Армянского нагорья, оттягивая свыше 40% совокупных вооруженных сил трех империй - Германской, Австро-Венгерской и Османской. В то же время на 400-километровом Западном фронте от Ла-Манша до Швейцарии против мощных армейских группировок Британской империи и Франции, подкрепленных войсками Бельгии и Португалии и русским экспедиционным корпусом, было сосредотоно около 65% действующих дивизий германской армии, составляющих всего лишь 45% от общих вооруженных сил стран Четвертного союза. Следует учесть и то немаловажное обстоятельство, что верховное германское командование, используя выгодное стратегическое положение своей страны в центре Европы и развитую коммуникационную систем, успешно применяло тактику поочередных, так называемых "маятниковых" ударов по армиям своих противников на Западе и Востоке.
По подсчетам А.И. Деникина и А.Л. Сидорова, военная нагрузка на русскую армию в момент нанесения очередного "маятникового" удара достигала 50 и более процентов суммарной военной мощи Центральных держав.
В итоге выходит, что военная нагрузка на Восточном фронте на 1 русскую дивизию в 2-3 раза превосходила аналогичные показатели для франко-британских соединений на Западном фронте.
42 месяца кровавой бойни наиболее наглядно сказались на потерях личного состава русской армии. К началу 1917 г. Вооруженные силы России потеряли свыше 1,6 млн. человек убитыми, умершими от ран и пропавшими без вести, 3,5 млн. пленными, 4,5 млн. ранеными. Общее число безвозвратных потерь в 1,5-2 раза превышало
[35]
аналогичные потери у союзников по Антанте на Западном фронте. Была "выбита" основная часть офицерского корпуса и унтер-офицерского состава кадровой армии и наиболее подготовленного резерва I-ой очереди, составлявшх по существу цвет русской армии и военную опору царского режима. Так, по подсчетам А.Г. Кавтарадзе и ряда других исследователей, из 85 тыс. кадровых офицеров в армии осталось только 15 тыс., главным образом в тыловых частях и службах. В среднем на батальон приходилось 1-2 кадровых строевых офицера, остальные были офицерами военного времени. Большие потери понесли гвардейские и казачьи части, наиболее преданные царизму. В среднем, в гвардейских частях сменилось по 10-12 штатных составов, на полк приходилось не более полуроты кадровых солдат.
Пополнение приходилось набирать из необученных, физически слабо подготовленных ратников 2-го и 3-го разрядов, лиц старших призывных возрастов и необстрелянной молодежи, которые на порядок уступали солдатам из обученного резерва и не шли ни в какое сравнение с солдатами кадровой армии. Запасные полки не успевали подготовить в установленные сроки пополнение из новобранцев. Их штаты были увеличены в 3-6 раз, а сроки обучения, по сравнению с мирным временем, сокращены, что крайне отрицательно сказывалось на качестве боевой подготовки нового пополнения. В 1915-1916 гг. эта наспех мобилизованная и наскоро обученная масса солдат, не горевшая особым желанием проливать свою кровь за веру, царя и отечество, пришла на смену солдатам кадровой армии и действующего резерва, призванных в 1914 г., наводнила многочисленные тыловые и запасные части и подразделения. Особенно много их скопилось в столичных гарнизонах Петрограда и Москвы. Но даже этих солдат не хватало. Ежемесячная потребность фронта в 300 тыс. солдат удовлетворялась на 70-80%. Мобилзационные резервы были на исходе. Не помогло и увеличение срока призыва до 43 лет, а призыв на тыловые работы мужского населения Средней Азии и Казахстана явился одной из важнейших причин для восстания 1916 г.
И по уровню военно-технического обеспечения и интендантского снабжения русская армия 1917 г. представляла слабую тень прежней, довоенной армии. Качество питания, обмундирования, снабжения боеприпасами и вооружением не шли ни в какое сравнение с положением в других армиях. Британские, французские и германские
[36]
солдаты на протяжении всей войны и понятия не имели о том, что такое "мясопустные дни", "патронный" или "снарядный" голод, не говоря уже о перебоях в снабжении продовольствием и интендантским имуществом. Под подсчетам А.А. Маниковского, число выстрелов на одного стрелка в русской армии было в 3-10 раз меньше, чем у французских и британских солдат.
Русский солдат своей кровью компенсировал военно-техническую отсталость российской промышленности, которая, несмотря на ее сверхмилитаризацию (до 80%) была не в состоянии обеспечить нужды действующей армии на необходимом уровне.
Все эти изменения, произошедшие в русской армии во время Первой мировой войны, превратили ее из верной опоры царского самодержавия в потенциального противника, что и проявилось в ходе Февральско-Мартовской революции.
Война нанесла огромный ущерб экономике России. В ходе отступления были потеряны западные губернии, где находилось около 20% экономического потенциала страны, а авторитет высшего военно-политического руководства России был окончательно подорван. Были прерваны связи с мировым рынком, в первую очередь - с Германией и Австро-Венгрией. Военная помощь союзников лишь на 40-45% компенсировала прежний, довоенный уровень экономических связей с Францией и Британской империей. Практически все средние и крупные предприятия были в той или иной степени участниками выполнения оборонных заказов. По количеству рабочих и общему объему военных заказов степень милитаризации промышленности России достигла небывалой величины - 80%, что в 2-3 раза было больше, чем у ее союзников и в 1,5 раза больше, чем у Германии, где впервые была проведена политика тотальной мобилизациии народного хозяйства.
Для форсирования выпуска военной продукции государство не жалело никаких средств. Степень использования финансового капитала - внутренний государственный военный долг достиг 90 и более процентов. Союзники, Франция и Британская империя, уже не могли, как в прошлом, оказывать массированную военно-экономическую помощь, ибо их ресурсы были близки к исчерпанию, а они сами стали активно брать займы у США. Налоги, из-за обнищания населения и нараставшей инфляции, не могли обеспечить даже мирные статьи расхода госбюджета. Основным источником покрытия военных расходов
[37]
стал печатный станок. Массовый выпуск бумажных денежных знаков (не обеспеченных соответствующей товарной массой, ибо основная часть промышленности рабооала не на потребительский рынок, а на производство средств уничтожения) привел к катастрофическому, в 4 и более раз, падению покупательной способности бумажного рубля, соответствующему росту цен и падению в 2 и более раз жизненного уровня населения. Это вызвало негативный сдвиг в массовом сознании в отношении к войне и царской власти среди основной части населения столиц, и царизм окончательно лишился массовой социальной опоры.
Сельское хозяйство, из-за мобилизации более 40% рабочих рук и тягловой силы в армию, нарушения товарооборота между городом и деревней, поскольку промышленность всецело была милитаризована, а импорт товаров упал до нуля, находилось в глубоком упадке и не могло снабдить даже столичные города и действующую армию продовольствием на достаточном уровне.
Но наибольшую степень свермилитаризация достигла на железной дороге - становом хребте транспортной инфраструктуры России, где свыше 90% перевозимых грузов составляли военные перевозки. Объем транспортных перевозок увеличился в 1,5-2 раза, превысив в 2-3 раза резервные мощности железных дорог. Массовые военные перевозки, их стихийность и неритмичность буквально дезорганизовали работу железных дорог, чья пропускная способность имела лишь 30%-ный запас. Сама география железных дорог, их неразвитость в меридиональном направлении, вдоль линии фронта, потеря 20% их потенциала на оккупированной территории вызывали дополнительные 2-3-кратные пустопорожние прогоны подвижного состава, что еще больше дезорганизовывало их работу. Сверхэксплуатация железных дорог в нарушение всех технических норм и правил привела к тому, что свыше 2/3 всего подвижного состава и 70% ж.д. колеи требовали среднего и капитального ремонта или полной замены. Железные дороги работали, образно говоря, в "прединфарктном" состоянии, достаточно было небольших посторонних помех, чтобы надолго вывести их из строя.
В наибольшей степени негативные влияние процессов сверхмилитаризации и истощения военно-экономического потенциала страны затронуло крупные столичные города - Петроград и Москву, существенно деформировав их социально-экономическую и военно-техническую структуры.
[38]
Накануне Февральско-Мартовской революциии в обеих столицах сложилась взрывоопасная ситуация. В Петрограде и его ближайших пригородах было сосредоточено свыше 0,5 млн. рабочих, работающих на оборону и 460 тыс. военнослужащих, главным образом солдат запасных полков и выздоравливающих, проходивших обучение и лечение для отправки на фронт. В Москве - соответственно 0,5 млн. рабочих и 150 тыс. солдат. Наиболее слабым звеном в военно-экономическом потенциале Российской империи оказался железнодорожных транспорт. Относительно легкие февральские метели, с последствиями которых ранее справлялись специальные поезда-снегоочистители, фактически парализовали работу Николаевской железной дороги, лишив обе столицы даже минимального уровня транспортного обслуживания. Это привело к срыву ранее регулярных поставок продовольствия для населения, топлива и сырья для промышленности. Предшествующий ноябрьско-январский период характеризовался постоянными "пробками" на транспорте, снабжавшем Петроград. Главным ликвидатором этих "пробок" являлся министр внутренних дел А.Д. Протопопов, который личным вмешательством еще больше усугублял транспортные проблемы. Отсутствие необходимого количества стратегических запасов, которые были уже частично израсходованы для поддержки нормального хода военной промышленности Петрограда в предыдущие месяцы, исключало возможность своевременного маневра для предотвращения социального взрыва. Это наглядно свидетельствовало о крайней степени истощения военно-экономического потенциала России, когда снабжение населения и военной промышленности столичных городов шло буквально с "колёс".
Дальнейшее известно. Стихийный, спонтанный взрыв социального недовольства в Петрограде объединил огромные очереди, состоявшие в основном из рабочих, низших служащих, солдаток и членов их семей, у хлебных магазинов с неработающим персоналом остановленных заводов и фабрик, слил их воедино в могучий поток с солдатской массой Петроградского гарнизона, был активно поддержан рабочими и солдатами в Москве, и буквально за считанные дни смел ненавистный царский режим, ввергнувший страну в авантюру первой мировой войны.
[Степанов А.И. Военно-экономический потенциал России накануне Февральско-Мартовской революции // 1917 год в исторических судьбах России. Научная конференция "Проблемы истории Февральской революции". Материалы первой сессии. Февраль 1992 года. М., 1992. С.35-39.]
См. комментарии к исходному посту (у август1914).