Придуманная игра оказалась занятной. Когда мы напишем весь алфавит, я обязательно выложу. Пока буду вести учет буквам, чтобы не сбиться. ( Read more... )
Диван Все мое детство в комнате стоял один и тот же зеленый диван, он уже тогда раскладывался фигово, его постоянно заедало, он был жесткий, и я не любила на нем сидеть. Ночью на нем спала бабушка, мы спали голова к голове, моя кровать стояла перпендикулярно этому дивану. Он скрипел страшно, я под этот скрип засыпала плохо. Потом он уехал на дачу, простоял там еще лет пятнадцать, прошлым летом его разобрали, и из его спинки мы с мамой соорудили спинку к кровати. Я его обила синим материалом, получилось хорошо. Он внутри был совершенно целый, поролон и ткани, конечно, истлели, но деревянная станина прекрасная, целая и чистая. Думаю, еще Ленкины дети эту спинку застанут.
День рождения Это был такой семейный праздник, я даже не помню, как его отмечали - все было довольно заурядно. Кроме одного раза, в третьем классе, когда мы неожиданно пригласили весь класс, и почти все пришли. Набились 10-летние дети в нашу малогабаритную "двушечку", толпа, был визг и писк, это я очень хорошо помню. Мы орали, веселились, стреляли из светового пистолета, мама нам устроила всякие конкурсы типа "откуси яблоко на нитке". Но еще я очень хорошо помню горькое послевкусие этого праздника. Я в классе была никакая. Со мной никто особо не дружил, и почему-то мне казалось, что после этого дня рождения ко мне потянутся. Не потянулись.
Пение Пою, сколько себя помню. Бывало, едем на дачу в машине, в тарахтелке-"запорожце", папа за рулем, мы с мамой на заднем сиденье - и поем. На два голоса, в унисон, по-всякому. Особенно любили "Пойдем, Дуня", мы ее пели по ролям, как положено, и я, наверное, по-настоящему счастлива бывала в эти моменты. И, конечно, в 6 лет здравствуй, музыкалка. Я там ничто не любила так, как хоровое пение. И, хотя у меня налицо был чистый альтовый голос и хороший слух (эх, и куда все девалось), в солисты меня никогда не ставили. А очень хотелось.
Пластырь Пластырь - это разбитые коленки дна даче. Казаки-разбойники, велосипед, охота за бабочками, прыжки по деревьям вся в ссадинах ходила, вся. И бежала к маме зализывать. У мамы зеленка стояла наготове всегда, вот прямо на виду, потому что знали - Ирка в любой момент может прибежать с раздраенной коленкой или локтем. Там же и пластыри лежали. Это сейчас какие угодно, а тогда они были белые тканевые с зеленым, и никаких других я не знала. Помню свой восторг при знакомстве с телесным пластырем. Узкий, на синтетической основе, с непонятной белесой подушечкой, и не верилось, что она с антисептиком - не зеленая марля, значит, и не лечит. Заклеивала им палец и буквально любовалась, что издалека незаметно. А эти новые телесные отваливались через полчаса, не держались ни фига. То ли дело белые - липли намертво, отлипали с мясом. Когда надо было снять этот белый, да еще и намоченный несколько раз, пластырь, мама говорила: "Зажмурься!" - и когда я зажмуривалась, довольно быстро отдирала. Почему-то она считала, что резко - не так больно.
Все мое детство в комнате стоял один и тот же зеленый диван, он уже тогда раскладывался фигово, его постоянно заедало, он был жесткий, и я не любила на нем сидеть. Ночью на нем спала бабушка, мы спали голова к голове, моя кровать стояла перпендикулярно этому дивану. Он скрипел страшно, я под этот скрип засыпала плохо.
Потом он уехал на дачу, простоял там еще лет пятнадцать, прошлым летом его разобрали, и из его спинки мы с мамой соорудили спинку к кровати. Я его обила синим материалом, получилось хорошо. Он внутри был совершенно целый, поролон и ткани, конечно, истлели, но деревянная станина прекрасная, целая и чистая. Думаю, еще Ленкины дети эту спинку застанут.
День рождения
Это был такой семейный праздник, я даже не помню, как его отмечали - все было довольно заурядно. Кроме одного раза, в третьем классе, когда мы неожиданно пригласили весь класс, и почти все пришли. Набились 10-летние дети в нашу малогабаритную "двушечку", толпа, был визг и писк, это я очень хорошо помню. Мы орали, веселились, стреляли из светового пистолета, мама нам устроила всякие конкурсы типа "откуси яблоко на нитке".
Но еще я очень хорошо помню горькое послевкусие этого праздника. Я в классе была никакая. Со мной никто особо не дружил, и почему-то мне казалось, что после этого дня рождения ко мне потянутся. Не потянулись.
Пение
Пою, сколько себя помню. Бывало, едем на дачу в машине, в тарахтелке-"запорожце", папа за рулем, мы с мамой на заднем сиденье - и поем. На два голоса, в унисон, по-всякому. Особенно любили "Пойдем, Дуня", мы ее пели по ролям, как положено, и я, наверное, по-настоящему счастлива бывала в эти моменты.
И, конечно, в 6 лет здравствуй, музыкалка. Я там ничто не любила так, как хоровое пение. И, хотя у меня налицо был чистый альтовый голос и хороший слух (эх, и куда все девалось), в солисты меня никогда не ставили. А очень хотелось.
Пластырь
Пластырь - это разбитые коленки дна даче. Казаки-разбойники, велосипед, охота за бабочками, прыжки по деревьям вся в ссадинах ходила, вся. И бежала к маме зализывать. У мамы зеленка стояла наготове всегда, вот прямо на виду, потому что знали - Ирка в любой момент может прибежать с раздраенной коленкой или локтем. Там же и пластыри лежали. Это сейчас какие угодно, а тогда они были белые тканевые с зеленым, и никаких других я не знала.
Помню свой восторг при знакомстве с телесным пластырем. Узкий, на синтетической основе, с непонятной белесой подушечкой, и не верилось, что она с антисептиком - не зеленая марля, значит, и не лечит. Заклеивала им палец и буквально любовалась, что издалека незаметно. А эти новые телесные отваливались через полчаса, не держались ни фига. То ли дело белые - липли намертво, отлипали с мясом. Когда надо было снять этот белый, да еще и намоченный несколько раз, пластырь, мама говорила: "Зажмурься!" - и когда я зажмуривалась, довольно быстро отдирала. Почему-то она считала, что резко - не так больно.
Reply
Leave a comment