Если случится оказия...
Трудно найти предлог, мелочь, звук, что бы меня «цепляло».
Я плохая наседка, долой лицемерный стыд!
Где-то на заднем дворе пасутся мои цыплята.
И сами знают, что клюнуть, а что отпустить…
В этой погрешности мир графомански раскрашен и выжжен,
Судорожно перекошен, себе и другим не мил.
Если случится оказия снова родиться и выжить,
Я собираюсь действовать: рискнуть разукрасить мир …
Облака - в ромашку, реки - в ромбики, небо в горошек,
Где птицы пери забавы ради в Воронеж летят.
Когда усердствуешь, надо о чем-нибудь думать хорошем,
Тогда и объявится благостный результат.
Тогда, пожалуй, умаслят, утащат, уговорят остаться
Подзадержаться в идиллии еще для пары зеркал…
В виде любой из описанных в книге учета субстанций,
Лишь бы в небе не таял горошек и ромбик из речки сверкал.
Но снова с исходной точки: соску сосать, горлопанить,
Отращивать перья и клювы на славу фамильным гербам.
Нам при рожденьи Г-сподь целиком отшибает память,
С размаху пребольно шлепая по губам.
Я плохая наседка, долой лицемерный стыд!
Где-то на заднем дворе пасутся мои цыплята.
И сами знают, что клюнуть, а что отпустить…
В этой погрешности мир графомански раскрашен и выжжен,
Судорожно перекошен, себе и другим не мил.
Если случится оказия снова родиться и выжить,
Я собираюсь действовать: рискнуть разукрасить мир …
Облака - в ромашку, реки - в ромбики, небо в горошек,
Где птицы пери забавы ради в Воронеж летят.
Когда усердствуешь, надо о чем-нибудь думать хорошем,
Тогда и объявится благостный результат.
Тогда, пожалуй, умаслят, утащат, уговорят остаться
Подзадержаться в идиллии еще для пары зеркал…
В виде любой из описанных в книге учета субстанций,
Лишь бы в небе не таял горошек и ромбик из речки сверкал.
Но снова с исходной точки: соску сосать, горлопанить,
Отращивать перья и клювы на славу фамильным гербам.
Нам при рожденьи Г-сподь целиком отшибает память,
С размаху пребольно шлепая по губам.