На preemniki.ru о трансформации власти в России и интеллектуалах
Передача власти и интеллектуалы
25.12.2007
Демократия новой волны. Российский политический строй, если воспринимать его действительно как демократию, прокладывает путь к подобным же политическим системам и в других странах.
Та система передача власти, которая установилась в России после "перестройки", имеет значение не только для самой России. Это важно и для остального мира, прежде всего для Европы. В России не удалось выстроить классическую многопартийную систему, но страна эволюционировала к передаче власти от президента к президенту мирным путем, без переворотов и формального отказа от демократических "ценностей". И "демократический мир" признал такой политический строй настолько приемлемым, что Россия вошла в "восьмерку", а Путин остается весьма авторитетным и принимаемым лидером во всех "старых демократиях".
Почему это возможно? Почему глава Китая, например, не входит в восьмерку и не признается в общем главой демократической станы, а глава России входит? Это девальвация демократических ценностей в "старых демократиях" или страх перед "нефтегазовой" мощью "энергетической империи"? Скорее всего, это - не страх. Регион Персидского залива для Запада означает не меньше, чем российский Север. Но никто и вообразить себе не может признания государств Залива "демократиями". Это и не девальвация демократических "ценностей" в старом и новом Свете. Разрушения этих ценностей незаметно. Наоборот успех основанной на них европейской интеграции - очевиден. Скорее всего, перед нами абсолютно новое явление: российский политический строй при всей критике его за авторитарные тенденции воспринимается на Западе как форма демократии. Само понятие демократии, очевидно, расширилось так широко, что российский политический строй теперь относится к демократическому. Демократия стала многообразнее или иначе: Запад стал терпимее к большему разнообразию демократических форм, чем это было раньше.
А, значит, российский политический строй, если воспринимать его действительно как демократию, прокладывает путь к подобным же политическим системам и в других странах, особенно в странах старых демократий. Общественное мнение и политические классы этих стран как бы подготавливаются к авторитарным тенденциям, или к повышению контроля за гражданами со стороны государства.
Нечто подобное уже было во время Второй мировой войны. Тогда "демократический мир" вполне терпимо отнесся и к четырем срокам президентства Рузвельта, и к концлагерям по этническому принципу для граждан своих стран (немцев и японцев), и к "кейнсианству", и к политическим убийствам и самым разнообразным иным проявлениям ограничения прав и свобод граждан. Еще более подобной была ситуация с демократией в 19-м ст. США были демократической страной даже когда сохраняли рабство и работорговлю. Великобритания считалась демократической - когда право голоса имело менее 20% населения, а в Ирландии, в части метрополии, происходил грандиозный по своим масштабам голод, вызванный существующей системой социальных отношений.
Известно, что даже Германию Гитлера считали демократией года до 1938-го, если не 1939-го. А уж в 1933 Германия однозначно считалась демократией. И именно демократическим путем к власти в ней пришел Гитлер и нацисты.
Расширение понятия демократии ныне - это глобальное отступление "демократического мира" от очень больших достижений. В этом понимании есть плюсы: Россия - не Германия 34-го года и в общем хорошо, что установившийся во многом авторитарный строй не вызывает конфликта с западным миром. Глубоких причин для конфликта действительно нет. Конфликт интересов по ценам на углеводороды - это не глубокая идеологическая вражда подобная вражде по отношению к нацизму или советскому коммунизму. В этом смысле терпимость "старых демократий" как бы похвальна.
Но все-таки теперь возникла очень острая доктринерского типа необходимость в определении понятия демократии на ее нынешнем уровне вновь. Собственно, что устанавливает на планете "восьмерка"? Что является критерием демократии сейчас? От этого определения зависит понимание природы отношений между Россией и остальными членами восьмерки. Или иначе: Россией и "Западом". Если Россия - демократия и это действительно признается странами ЕС и США, тогда можно прогнозировать глубокое взаимодействие между Россией и ЕС и США и ожидать спокойного преодоления ныне существующих напряженностей в отношениях с ними. Если Россия - демократия, тогда можно рассчитывать на плодотворную дискуссию между Россией и Западом по основным мировоззренческим и политическим вопросам. И на выработку в рамках такой дискуссии универсальных формул, обеспечивающих глубокое сближение РФ с ЕС, например. Более того, тогда вопросы определения понятия демократии в ходе широкой дискуссии становятся основной формой разрешения существующих противоречий между РФ и ЕС и США надолго. А вопросы геополитического, военно-стратегического противостояния уходят на столь же долгое время на задний план.
Предполагаю, что именно стремление сохранить понимание России как демократии в глазах ЕС и США является основной причиной соблюдения "коллективным Путиным" демократических форм нынешней политической трансформации в России. Уходя с должности президента, Путин сохраняет возможность дискуссии с ЕС и США как основной формы решения внешнеполитических проблем России. Это дешевле новой гонки вооружений. Но это требует абсолютно нового явления: с российской стороны в дискуссии теперь должны принять участие на равных с профессурой Кембриджа, Сорбонны, или Гарварда не те подражатели западным либералам, которые господствовали в России в 90-х годах. Время российских либералов, восходящих к диссидентам, то есть время как бы безответственных по отношению к своей стране людей говорящих понятные Западу, но непонятные на деле России слова, ушло в прошлое. Поражение на парламентских выборах либеральных партий РФ - это не внутриполитический российский процесс. В России либералы в целом убраны в сторону уже давно. Тотальное поражение либеральных партий на прошедших выборах - это путь к превращению в субъекта диалога с Западом по вопросу о демократии тех, кто ставит выживание России на первое место по сравнению с абстрактными либеральными ценностями.
Это очень важный для всего мира момент: сегодня носителями демократических ценностей в России хотят они того или нет, стали консерваторы, "охранители", государственники, даже умеренные националисты. Но не либералы. Именно государственники всех типов, при всей их сложной системе взаимных отношений, сейчас имеют возможность вступить в диалог с западными обществами по всему спектру их проблем. Ибо все они - в ходе нынешней политической трансформации в России оказались внутри демократического мира и его интеллектуальных и духовных дискуссий в качестве своих, родственных по ценностям интеллектуалов.
Мог быть и иной вариант: западный мир мог бы и еще может понять Россию как однозначно инокультурную общность, как страну третьего мира безо всяких сомнений. Тогда диалог также мог бы быть, но российское понимание глубинных вопросов западной демократии и западных обществ не воспринималось бы морально оправданным и компетентным. Дискутировали бы о глобальной экологии, голоде, Киотском протоколе и т.д. Российский интеллектуализм не имел бы возможности влиять на западное общественное мнение всерьез. Это еще, кстати, совсем не исключено на будущее.
Но, мне кажется, очень важно, независимо от отношения к Путину и российской власти, понять ценность создавшейся ситуации: российские интеллектуалы-государственники сейчас обладают колоссальным политическим потенциалом, они могут стать ядром новой идеологической системы России, через которое РФ сможет обеспечить свои интересы в Европе и США ничуть не менее эффективно, нежели при опоре на собственное ядерное оружие.
Думаю, это - основное достижение всей политической системы РФ на сегодняшний момент и всей эры российского "чекизма". Надо просто не опасаться обсуждать вслух и обсуждать всерьез проблемы, волнующие весь мир, особенно мир ЕС и США. Запад обязан принять российскую интеллектуальную мысль в качестве равноправного партнера. И пока Россия понимается ими демократией, никуда западные коллеги не денутся - они тоже в "системе", признают, вынуждены будут признать. Со всеми вытекающими из этого последствиями для России. В частности, европейский мир должен, обязан принять российские вопросы о причинах неонацистского ренессанса в восточной Европе и об ответственности западного мира и его интеллектуалов за катастрофу как бы демократических российских реформ 90-х, из которых России пришлось выкарабкиваться с большим трудом почти самостоятельно.
Кстати, если российский интеллектуальный класс сможет выдержать такую высочайшую планку возможностей, он станет внутри России не менее важным политическим сегментом, чем силовики или «нефтяники». Кто может решать дела, тот в зависимости от масштаба «дел» и сила. Общенациональный уровень решаемых проблем - общенациональное внутриполитическое значение. А момент - удобный.
Юрий Шевцов
http://preemniki.ru/publications/142