Ю.Шевцов: Евразийская интеграция в контексте перехода ЕС к «Европе двух скоростей»
Евразийская интеграция в контексте перехода ЕС к «Европе двух скоростей»
Журнал МИД РФ "Международная жизнь". Февраль, 2018
Юрий Шевцов, директор Центра европейской интеграции (Белоруссия): Переход к «Европе двух скоростей» обусловлен множеством внутрирегиональных причин, среди которых необходимость усилить охрану границ Евросоюза на фоне происходящего в исламском мире. Остановить переход европейской интеграции к новой модели фактически невозможно. Будь то линия Юнкера на усиление значения брюссельского центра евробюрократии или же прямая грубая установка Франции и Германии на переход к «Европе двух скоростей», но в любом случае этот процесс происходит, он системный. Разумеется, он очень сильно отражается на Восточной Европе, потому что именно она становится основной жертвой перехода к новой интеграционной модели.
На какие моменты хотелось бы обратить внимание в Восточной Европе. Первый момент: конец 2017 года совпадает с окончанием седьмой, текущей финансовой европейской перспективы. И сегодня в Европейском союзе обостряется борьба за формирование новой финансовой перспективы, то есть за конкретные суммы и объемы тех средств, которые будут перераспределяться от богатых стран ЕС к бедным. Чем бы она ни закончилась, мы можем говорить о том, что они получат меньше, а для восточноевропейских государств - это крупные вливания. Около 20% их бюджетов так или иначе формируются за счет дотаций из Брюсселя.
С другой стороны, мы можем говорить о том, что в Европейском союзе, Восточной Европе существуют разные модели, новые модели, каким образом отстаивать свои интересы перед Брюсселем и богатыми странами ЕС. Есть модель польская, когда Польша идет на прямую конфронтацию с Германией, Брюсселем, Францией. Есть модели венгерские или какие-то еще. Но в любом случае в Восточной Европе обостряется сегодня проблема поиска своей более сильной политической позиции относительно Брюсселя. И это обострение демонизирует Восточную Европу. Кроме того, мы должны исходить из того, что в Европе будет сокращаться не только прямое дотирование восточноевропейских государств из бюджета Европейского союза, но обязательно будет сокращаться и косвенное дотирование. Это хорошо видно по брекзиту, по поведению Великобритании, которая стремится ограничить приток на свою территорию трудовых мигрантов из Восточной Европы. Такие же тенденции намечаются и в Германии, и в большинстве стран Старой Европы.
Для Восточной Европы переход к «Европе двух скоростей» означает появление абсолютно новой реальности. В чем она заключается? Этот регион вступает в полосу острой внутренней политической нестабильности. Сокращение дотаций от богатых стран Европейского союза ставит, к примеру, страны Прибалтики на грань острого, затяжного внутреннего политического кризиса. Чем-то компенсировать потерю этих дотаций из Евросоюза они фактически не могут. С другой стороны, в 2020-х годах вся Европа, и прежде всего Восточная Европа, вступает в так называемую демографическую яму. И на протяжении десяти лет мы будем видеть очень быстро теряющую население часть Европы. Примерные цифры существуют. Есть доклад Евростата 2015 года, где это все показано во всем своем драматизме. Нам надо это помнить и исходить из того, что таким образом две негативные тенденции на ближайшие10-15 лет совмещаются в одном регионе. Это сокращение дотаций из Брюсселя и демографическая яма.
Для разных стран Восточной Европы данная проблема будет выражаться в разной форме, но коснется всех. Некоторые из моментов можно указать. Первый: Польша в течение ближайших 10-15 лет в силу демографической ямы и существующих миграционных тенденций должна потерять от 5 до 8 млн. человек. Недостаток населения Польша предполагает возместить трудовой миграцией, в основном из Украины. Это значит, что если сегодня в Польше население составляет 38 млн. человек, то и через 10-15 лет они захотят сохранить эту цифру. Однако это уже будет не моноэтническая Польша, а абсолютно новое для современной Восточной Европы явление, когда Польша теряет моноэтнический характер, и мы опять увидим ту Польшу, какой она была все свое историческое время существования до 1945 года. Тогда внутренние противоречия между польской культурой, не умеющей выстраивать отношения с меньшинствами, будут обязательно становиться некой перманентной частью внутриполитического фона.
Представьте, если в Польше станут жить 5-8 млн. украинцев, сколько это будет от числа рабочей силы. Ведь они же там в основном трудовые взрослые мигранты. Значит, мы должны исходить из того, что Польша будет терять свою внутреннюю политическую устойчивость и будет сталкиваться со все большим напором внутренних проблем. Альтернатива у Польши - это принять миграцию из исламского мира, как от нее требует Брюссель. Но они, скорее всего, от этого отобьются. А вот с украинцами сложности у них будут.
Другая проблема, касающаяся миграции, - это Украина. Украина сегодня вступила на очень хорошо знакомый Восточной Европе путь, когда деиндустриализация и разворот на Европейский союз влекут за собою потерю населения. Остановить эту тенденцию невозможно. Поэтому можно только считать, сколько же потеряет Украина населения в ближайшее время. Я бы отталкивался здесь от тех квот на прием украинских трудовых мигрантов, которые уже озвучены в странах Европейского союза. Польша где-то от 5 до 8 млн. человек, Чехия - около миллиона, еще несколько миллионов разойдутся по другим странам. Если у Украины столько населения для исхода есть, если смотреть по аналогии с Болгарией, Румынией, Молдавией, Литвой, Латвией, где те же процессы начались раньше, они смело теряют от трети до половины населения.
Для Украины это означает, что при населении в 42 млн. человек, по их данным, в течение ближайших 10-15 лет они потеряют 15 миллионов. Это как бы обычная восточноевропейская тенденция. Глядя на такие ужасные цифры, хочу сказать, что Украина уже потеряла около 10 миллионов по отношению к 1989 году. То есть для них это не прецедент. Потеря такой огромной массы трудоспособного населения - на фоне всех их других проблем - будет обязательно создавать постоянный конфликтный фон украинской внутренней и внешней политики. Те же тенденции касаются Литвы и Латвии.
Таким образом, получается, что переход к «Европе двух скоростей» означает для Восточной Европы долгий, очень глубокий внутренний системный период нестабильности. На этом фоне евразийская интеграция выглядит очень привлекательно. В чем ее привлекательность? В основном, конечно, она привлекательна для Белоруссии. Белоруссия демонстрирует другую модель развития, чем все остальные восточноевропейские страны, и в данном случае это себя очень хорошо оправдывает. Каким образом? Беларусь вбивается клином между Прибалтикой и Украиной и не позволяет местным националистам создать критическую массу для формирования геополитического объединения на месте бывшей Речи Посполитой. На Украине это называется «межморье». В Польше практикуют другие названия. В Прибалтике - еще какие-то термины. Суть - в формировании на базе деградирующего нестабильного региона мощного антироссийского геополитического пространства, которое будет стараться получить внешние дотации от США или других каких-то сильных центров, торгуя единственным, что там остается, это возможностью создания постоянной напряженности с Россией. Фактически речь идет о перспективе формирования воюющей полосы между двумя «морями».
Беларусь - как клин - этому мешает, что является белорусским геополитическим преимуществом, которое уже сегодня белорусское руководство пытается конвертировать в экономический рост. В чем заключаются основные моменты этого потенциального экономического роста. Первое, Беларусь превратилась в единственный надежный сухопутный мост между Европейским союзом и Россией. Там есть множество проектов по развитию транспортных коммуникаций между Европейским союзом и Россией. Сюда же наложился быстрый, многократный рост транзита между ЕС и Китаем, который также идет через Беларусь. Наиболее мощная из таких инициатив - это формирующаяся концепция создания высокоскоростной железной дороги из Евросоюза в Китай через Белоруссию и Россию. Кроме нее, есть другие проекты, их много.
После начала украинского кризиса в Белоруссии очень быстро стала строиться атомная электростанция. Она имеет значение не только для экономики страны. Там есть такая заложенная технологическая хитрость. На этой площадке, где строится АЭС, возможна установка не двух энергоблоков, которые сооружаются сегодня, а четырех или даже шести, и очень быстро. Об этом говорил тогдашний глава «Росатома» С.В.Кириенко. Он готов сделать это очень быстро, если Беларусь сумеет обеспечить доступ этой энергии на рынок Европейского союза. Рынок Европейского союза - это для Белоруссии прежде всего Польша. Если Беларусь, пользуясь своим нынешним статусом стабилизатора ситуации в Восточной Европе, сможет добиться доступа к рынку энергии Европейского союза, прежде всего Польши, то это будет означать, что, в частности, в Польше не будет никакой собственной ядерной программы. Они сами хотят строить шесть реакторов, но стоит получить более дешевую и быструю энергию из Белоруссии, строительство не состоится. Таким образом, атомная электростанция выступает важнейшим региональным фактором, который позволяет надеяться, что у Белоруссии после 2020 года появится уже в какой-то мере геополитическая функция в Восточной Европе. Это будет означать заявку на региональное лидерство.
В Белоруссии быстро развернули строительство Китайско-белорусского индустриального парка. Это, по замыслу, нечто наподобие города, по сути второго Минска. Около 100 кв. км отведено под этот индустриальный объект. Если он будет построен, то в регионе появляется то, чего нет в той же Польше, - это комплекс очень крупных индустриальных предприятий.
Подводя итог, хочу сказать, что в Восточной Европе сегодня смыкаются две тенденции. Переход Европейского союза к «Европе двух скоростей» закрепляет деградацию восточноевропейских стран, и данная нисходящая линия надолго. С другой стороны, то, что Беларусь сохраняет союз с Россией в этой ситуации, приводит к тому, что в Беларусь перекачиваются многие геополитические возможности, которые раньше были у Польши или каких-то других стран. И благодаря интеграции с Россией, благодаря Евразийскому союзу в этом деградирующем регионе появилась точка роста, которая через несколько лет может провозгласить переход от нынешней доктрины донора европейской безопасности к доктрине регионального лидерства, опирающегося на Россию.
Журнал МИД РФ "Международная жизнь". Февраль, 2018
Юрий Шевцов, директор Центра европейской интеграции (Белоруссия): Переход к «Европе двух скоростей» обусловлен множеством внутрирегиональных причин, среди которых необходимость усилить охрану границ Евросоюза на фоне происходящего в исламском мире. Остановить переход европейской интеграции к новой модели фактически невозможно. Будь то линия Юнкера на усиление значения брюссельского центра евробюрократии или же прямая грубая установка Франции и Германии на переход к «Европе двух скоростей», но в любом случае этот процесс происходит, он системный. Разумеется, он очень сильно отражается на Восточной Европе, потому что именно она становится основной жертвой перехода к новой интеграционной модели.
На какие моменты хотелось бы обратить внимание в Восточной Европе. Первый момент: конец 2017 года совпадает с окончанием седьмой, текущей финансовой европейской перспективы. И сегодня в Европейском союзе обостряется борьба за формирование новой финансовой перспективы, то есть за конкретные суммы и объемы тех средств, которые будут перераспределяться от богатых стран ЕС к бедным. Чем бы она ни закончилась, мы можем говорить о том, что они получат меньше, а для восточноевропейских государств - это крупные вливания. Около 20% их бюджетов так или иначе формируются за счет дотаций из Брюсселя.
С другой стороны, мы можем говорить о том, что в Европейском союзе, Восточной Европе существуют разные модели, новые модели, каким образом отстаивать свои интересы перед Брюсселем и богатыми странами ЕС. Есть модель польская, когда Польша идет на прямую конфронтацию с Германией, Брюсселем, Францией. Есть модели венгерские или какие-то еще. Но в любом случае в Восточной Европе обостряется сегодня проблема поиска своей более сильной политической позиции относительно Брюсселя. И это обострение демонизирует Восточную Европу. Кроме того, мы должны исходить из того, что в Европе будет сокращаться не только прямое дотирование восточноевропейских государств из бюджета Европейского союза, но обязательно будет сокращаться и косвенное дотирование. Это хорошо видно по брекзиту, по поведению Великобритании, которая стремится ограничить приток на свою территорию трудовых мигрантов из Восточной Европы. Такие же тенденции намечаются и в Германии, и в большинстве стран Старой Европы.
Для Восточной Европы переход к «Европе двух скоростей» означает появление абсолютно новой реальности. В чем она заключается? Этот регион вступает в полосу острой внутренней политической нестабильности. Сокращение дотаций от богатых стран Европейского союза ставит, к примеру, страны Прибалтики на грань острого, затяжного внутреннего политического кризиса. Чем-то компенсировать потерю этих дотаций из Евросоюза они фактически не могут. С другой стороны, в 2020-х годах вся Европа, и прежде всего Восточная Европа, вступает в так называемую демографическую яму. И на протяжении десяти лет мы будем видеть очень быстро теряющую население часть Европы. Примерные цифры существуют. Есть доклад Евростата 2015 года, где это все показано во всем своем драматизме. Нам надо это помнить и исходить из того, что таким образом две негативные тенденции на ближайшие10-15 лет совмещаются в одном регионе. Это сокращение дотаций из Брюсселя и демографическая яма.
Для разных стран Восточной Европы данная проблема будет выражаться в разной форме, но коснется всех. Некоторые из моментов можно указать. Первый: Польша в течение ближайших 10-15 лет в силу демографической ямы и существующих миграционных тенденций должна потерять от 5 до 8 млн. человек. Недостаток населения Польша предполагает возместить трудовой миграцией, в основном из Украины. Это значит, что если сегодня в Польше население составляет 38 млн. человек, то и через 10-15 лет они захотят сохранить эту цифру. Однако это уже будет не моноэтническая Польша, а абсолютно новое для современной Восточной Европы явление, когда Польша теряет моноэтнический характер, и мы опять увидим ту Польшу, какой она была все свое историческое время существования до 1945 года. Тогда внутренние противоречия между польской культурой, не умеющей выстраивать отношения с меньшинствами, будут обязательно становиться некой перманентной частью внутриполитического фона.
Представьте, если в Польше станут жить 5-8 млн. украинцев, сколько это будет от числа рабочей силы. Ведь они же там в основном трудовые взрослые мигранты. Значит, мы должны исходить из того, что Польша будет терять свою внутреннюю политическую устойчивость и будет сталкиваться со все большим напором внутренних проблем. Альтернатива у Польши - это принять миграцию из исламского мира, как от нее требует Брюссель. Но они, скорее всего, от этого отобьются. А вот с украинцами сложности у них будут.
Другая проблема, касающаяся миграции, - это Украина. Украина сегодня вступила на очень хорошо знакомый Восточной Европе путь, когда деиндустриализация и разворот на Европейский союз влекут за собою потерю населения. Остановить эту тенденцию невозможно. Поэтому можно только считать, сколько же потеряет Украина населения в ближайшее время. Я бы отталкивался здесь от тех квот на прием украинских трудовых мигрантов, которые уже озвучены в странах Европейского союза. Польша где-то от 5 до 8 млн. человек, Чехия - около миллиона, еще несколько миллионов разойдутся по другим странам. Если у Украины столько населения для исхода есть, если смотреть по аналогии с Болгарией, Румынией, Молдавией, Литвой, Латвией, где те же процессы начались раньше, они смело теряют от трети до половины населения.
Для Украины это означает, что при населении в 42 млн. человек, по их данным, в течение ближайших 10-15 лет они потеряют 15 миллионов. Это как бы обычная восточноевропейская тенденция. Глядя на такие ужасные цифры, хочу сказать, что Украина уже потеряла около 10 миллионов по отношению к 1989 году. То есть для них это не прецедент. Потеря такой огромной массы трудоспособного населения - на фоне всех их других проблем - будет обязательно создавать постоянный конфликтный фон украинской внутренней и внешней политики. Те же тенденции касаются Литвы и Латвии.
Таким образом, получается, что переход к «Европе двух скоростей» означает для Восточной Европы долгий, очень глубокий внутренний системный период нестабильности. На этом фоне евразийская интеграция выглядит очень привлекательно. В чем ее привлекательность? В основном, конечно, она привлекательна для Белоруссии. Белоруссия демонстрирует другую модель развития, чем все остальные восточноевропейские страны, и в данном случае это себя очень хорошо оправдывает. Каким образом? Беларусь вбивается клином между Прибалтикой и Украиной и не позволяет местным националистам создать критическую массу для формирования геополитического объединения на месте бывшей Речи Посполитой. На Украине это называется «межморье». В Польше практикуют другие названия. В Прибалтике - еще какие-то термины. Суть - в формировании на базе деградирующего нестабильного региона мощного антироссийского геополитического пространства, которое будет стараться получить внешние дотации от США или других каких-то сильных центров, торгуя единственным, что там остается, это возможностью создания постоянной напряженности с Россией. Фактически речь идет о перспективе формирования воюющей полосы между двумя «морями».
Беларусь - как клин - этому мешает, что является белорусским геополитическим преимуществом, которое уже сегодня белорусское руководство пытается конвертировать в экономический рост. В чем заключаются основные моменты этого потенциального экономического роста. Первое, Беларусь превратилась в единственный надежный сухопутный мост между Европейским союзом и Россией. Там есть множество проектов по развитию транспортных коммуникаций между Европейским союзом и Россией. Сюда же наложился быстрый, многократный рост транзита между ЕС и Китаем, который также идет через Беларусь. Наиболее мощная из таких инициатив - это формирующаяся концепция создания высокоскоростной железной дороги из Евросоюза в Китай через Белоруссию и Россию. Кроме нее, есть другие проекты, их много.
После начала украинского кризиса в Белоруссии очень быстро стала строиться атомная электростанция. Она имеет значение не только для экономики страны. Там есть такая заложенная технологическая хитрость. На этой площадке, где строится АЭС, возможна установка не двух энергоблоков, которые сооружаются сегодня, а четырех или даже шести, и очень быстро. Об этом говорил тогдашний глава «Росатома» С.В.Кириенко. Он готов сделать это очень быстро, если Беларусь сумеет обеспечить доступ этой энергии на рынок Европейского союза. Рынок Европейского союза - это для Белоруссии прежде всего Польша. Если Беларусь, пользуясь своим нынешним статусом стабилизатора ситуации в Восточной Европе, сможет добиться доступа к рынку энергии Европейского союза, прежде всего Польши, то это будет означать, что, в частности, в Польше не будет никакой собственной ядерной программы. Они сами хотят строить шесть реакторов, но стоит получить более дешевую и быструю энергию из Белоруссии, строительство не состоится. Таким образом, атомная электростанция выступает важнейшим региональным фактором, который позволяет надеяться, что у Белоруссии после 2020 года появится уже в какой-то мере геополитическая функция в Восточной Европе. Это будет означать заявку на региональное лидерство.
В Белоруссии быстро развернули строительство Китайско-белорусского индустриального парка. Это, по замыслу, нечто наподобие города, по сути второго Минска. Около 100 кв. км отведено под этот индустриальный объект. Если он будет построен, то в регионе появляется то, чего нет в той же Польше, - это комплекс очень крупных индустриальных предприятий.
Подводя итог, хочу сказать, что в Восточной Европе сегодня смыкаются две тенденции. Переход Европейского союза к «Европе двух скоростей» закрепляет деградацию восточноевропейских стран, и данная нисходящая линия надолго. С другой стороны, то, что Беларусь сохраняет союз с Россией в этой ситуации, приводит к тому, что в Беларусь перекачиваются многие геополитические возможности, которые раньше были у Польши или каких-то других стран. И благодаря интеграции с Россией, благодаря Евразийскому союзу в этом деградирующем регионе появилась точка роста, которая через несколько лет может провозгласить переход от нынешней доктрины донора европейской безопасности к доктрине регионального лидерства, опирающегося на Россию.