Российское общество друзей "Юманите"
Из всех моих встреч во Франции одна из самых интересных - долгий разговор в редакции журнала Анналы. Нас было очень мало, а времени сколько угодно. Говорили в основном о французском марксизме и обо все через его взгляд.
Начали со средневековой арианской традиции в католицизме и позднее - в восточной Европе. Оказалось один из собеседников по базовому образованию и научной специализации - специалист как раз по сакральным текстам раннего западно-европейского средневековья. А я одно время изучал примерно это же по 16-17-му векам уже в восточной Европе.
Марксизм с такими корнями, согласитесь, очень любопытен.
Мне очень понравилась его мысль о природе французского марксизма и феномене Сорбонны. Или это была моя мысль?
Не имеет значения чья, но она состояла в следующем:
Во Франции (и некоторых других развитых западноевропейских культурах) изначально есть тот феномен, которого не было у славян - институциированное сообщество свободных интеллектуалов. Во Франции они чаще всего группировались вокруг университета Сорбонны.
Свободный университет давал защиту для исследований вещества, человека,общества. Давал средства для того. И свободный университет создавал материальный базис для востребованности этого сообщества властью, реальной политикой. Университет расплачивался за свободу технологиями.
Власти всегда нужны технологии. как минимум для войны.
Не всегда и для политического влияния срабатывает альтернативная университету церковь. Часто власти удобнее решить политический вопрос через нецерковные каналы. особенно вне страны.
В этом смысле Университет создает технологии изменения вещества и социальные теории.
А Церковь - дает массовую иерархически организованную религию как институт, основанный на вере. не совсем на знании.
В разных политических ситуациях для государства эффективно то или иное.
Задача власти, то есть Двора постоянно находить баланс между Церковью и Университетом.
Помню, я рассеялся и сказал: сейчас ничего не изменилось: Церковь - это правые, геополитика, Ле Пен, Университет - это левые, социальная теория, научно-технологический прогресс и отчасти корпорации.
На что был ответ: Университету сейчас сложнее относительно Двора, чем было например в 11 веке!
Потом говорили о китайском марксизме. Мне показали целый толстенный том Анналов, посвященный этому.
Потом перешли к марксизму русскому.
Это,безусловно, другой марксизм, чем во Франции. Это коллеги очень хорошо осознавали. Настолько хорошо, что не были готовы к выпуску даже особого тома журнала по русскому марксизму.
Их отталкивала и настораживала военно-бюрократическая составляющая в марксизме России. Она естественна для исторического пути России. Они это понимали. Но они-то как раз выросли из культурного марксизма. Они-то как раз противостоят сильному государству как той воле, которая подавляет свободу человека мыслить и изменять мир.
У меня была возможность в разговоре убедиться, что они действительно убежденные люди.
Мне объяснили логику политического присутствия марксизма в современном политикуме Франции. Видимо, это относится и Италии и некоторым другим развитым европейским странам. Я впечатлился.
Расстались мы на мысли, что даже простое общение французского, шире еврокоммунизма, евромарксизма с русским марксизмом - очень сложно. Если вообще возможно.
К этому надо идти, но не спешить.
В этом смысле Российское Общество друзей "Юманите" не может быть не интересным. Тем более, когда речь идет о таком серьезном интеллектуальном русском сообществе, как то, что сложилось вокруг фонда "Историческая память".
Начали со средневековой арианской традиции в католицизме и позднее - в восточной Европе. Оказалось один из собеседников по базовому образованию и научной специализации - специалист как раз по сакральным текстам раннего западно-европейского средневековья. А я одно время изучал примерно это же по 16-17-му векам уже в восточной Европе.
Марксизм с такими корнями, согласитесь, очень любопытен.
Мне очень понравилась его мысль о природе французского марксизма и феномене Сорбонны. Или это была моя мысль?
Не имеет значения чья, но она состояла в следующем:
Во Франции (и некоторых других развитых западноевропейских культурах) изначально есть тот феномен, которого не было у славян - институциированное сообщество свободных интеллектуалов. Во Франции они чаще всего группировались вокруг университета Сорбонны.
Свободный университет давал защиту для исследований вещества, человека,общества. Давал средства для того. И свободный университет создавал материальный базис для востребованности этого сообщества властью, реальной политикой. Университет расплачивался за свободу технологиями.
Власти всегда нужны технологии. как минимум для войны.
Не всегда и для политического влияния срабатывает альтернативная университету церковь. Часто власти удобнее решить политический вопрос через нецерковные каналы. особенно вне страны.
В этом смысле Университет создает технологии изменения вещества и социальные теории.
А Церковь - дает массовую иерархически организованную религию как институт, основанный на вере. не совсем на знании.
В разных политических ситуациях для государства эффективно то или иное.
Задача власти, то есть Двора постоянно находить баланс между Церковью и Университетом.
Помню, я рассеялся и сказал: сейчас ничего не изменилось: Церковь - это правые, геополитика, Ле Пен, Университет - это левые, социальная теория, научно-технологический прогресс и отчасти корпорации.
На что был ответ: Университету сейчас сложнее относительно Двора, чем было например в 11 веке!
Потом говорили о китайском марксизме. Мне показали целый толстенный том Анналов, посвященный этому.
Потом перешли к марксизму русскому.
Это,безусловно, другой марксизм, чем во Франции. Это коллеги очень хорошо осознавали. Настолько хорошо, что не были готовы к выпуску даже особого тома журнала по русскому марксизму.
Их отталкивала и настораживала военно-бюрократическая составляющая в марксизме России. Она естественна для исторического пути России. Они это понимали. Но они-то как раз выросли из культурного марксизма. Они-то как раз противостоят сильному государству как той воле, которая подавляет свободу человека мыслить и изменять мир.
У меня была возможность в разговоре убедиться, что они действительно убежденные люди.
Мне объяснили логику политического присутствия марксизма в современном политикуме Франции. Видимо, это относится и Италии и некоторым другим развитым европейским странам. Я впечатлился.
Расстались мы на мысли, что даже простое общение французского, шире еврокоммунизма, евромарксизма с русским марксизмом - очень сложно. Если вообще возможно.
К этому надо идти, но не спешить.
В этом смысле Российское Общество друзей "Юманите" не может быть не интересным. Тем более, когда речь идет о таком серьезном интеллектуальном русском сообществе, как то, что сложилось вокруг фонда "Историческая память".