Слеза ребёнка
Вводная часть:
Почти каждый день я думаю о смерти как таковой. Утилитарно. Я сейчас говорю не о филосовских размышлениях о смерти, а об осознании того, что смерть может случится со мной в любой момент. Для наглядности несколько примеров: когда я перехожу дорогу, то понимаю, что риск умереть или получить травмы прямо сейчас возрастает и во многом зависит от моих действий; когда сажусь в маршрутку, то осознаю, что риск умереть опять же чуть выше, чем я бы шёл пешком, но сейчас моя жизнь зависит от водителя, поэтому я и не парюсь.
Это всё происходит как фоновая деятельность мозга и не вызывает никаких эмоций. Эти мысли никак не отравляют мне жизнь, я просто стараюсь минимизировать риски там где это возможно и уменьшить ущерб, который нанесёт моя смерть, моей семье: жена имеет доступ к моей карточке и т.п. Опять же, поймите правильно, я нисколько не параноик, не боюсь летать и езжу на велосипеде по проезжей части (естественно, в шлеме и с документом для опознания).
Так же я каждый день осознаю, что смерть может случиться с моими близкими: супруга, мать, брат - все они смертны. И осознание этого факта тоже не омрачает мою жизнь, просто где-то глубоко в сознании я к этому готов.
Главное к чему я вёл:
Но всё иначе в мыслях о ребёнке. Когда прикидываю вероятность смерти или тяжёлой травмы ребёнка, я физически страдаю вплоть до перехватывания дыхания и ощущения сдавленности в грудной клетке. Я не просто так написал "ребёнка", а не "сына", потому что сейчас у меня слёзы наворачиваются при мысли о страданиях любых маленьких детей. Мой сын обласкан и окружён вниманием не очень умелых, но любящих родителей, и вполне вероятно, что прямо сейчас неизвестному мне ребёнку взрывом снаряда разрывает плоть, ребёнку очень больно, он плачет, зовёт маму и умирает, чёрт возьми, умирает, понимаете?! Да, прямо сейчас меня душат слёзы.
Я счастлив видеть как мой сын, которому год и пять месяцев, играет со мной в прятки, когда он заразительно смеётся, когда крепко-крепко обнимает меня. При этом время от времени, я ощущаю то, что где-то в подвалах разрушенных городов годовалые дети так же льнут к родителям, так же смеются, когда им фыркают в животики, но только страха и боли в их жизни значительно больше. Я осознаю, что война может настигнуть и моего маленького сына (вероятность мала, но есть) и от этого становится жутко. Мы живём в мире благополучия, который может быть разрушен политиками и их стадами. Я не против, чтобы добровольцы из России, Германии, Чечни и Грузии убивали друг-друга, но не хочу, чтобы они это делали там, где живут люди, и я страдаю от того, что они это делают там, где живут маленькие совершенно беззащитные дети.
Много получилось политики в рассказе про детей, но уж как есть. Вообще, взялся я за эту писанину, чтобы описать то, как поменялось моё восприятие детей после появления собственного ребёнка. Вот смотрите, я всю сознательную жизнь знал, что мой брат в возрасте примерно 1 - 2 лет опрокинул на себя кипяток и основательно обварился, восприятие этой истории изменилось только после того как я послушал плач собственного ребёнка страдающего от колик, от боли удара личиком об стену (бегал по кровати, запнулся, а я чуть-чуть не успел поймать его), от обиды когда он просится на ручки, а папа спешит на работу и не берёт. После всего этого я внезапно вспомнил эту историю с братом и представил её в красках, мне стало холодно от ужаса сопереживания маленькому беззащитному карапузу.
Вот такие дела, ребята. Совершенно не боялся смерти раньше, сейчас - боюсь, вот только не своей, а ребёнка. (эх, опять глаза на мокром месте). Кстати, сама по себе смерть не так страшна, а вот страдания ребёнка от нестерпимой боли ужасают.
Давно не писал, но тут прорвало - ребёнок проснулся в 2 ночи и очень горько плакал, м.б. приснилось что-то. И вот я два часа вымучивал текст, но вряд ли смог донести именно то что хотел.
Всем мира.
Почти каждый день я думаю о смерти как таковой. Утилитарно. Я сейчас говорю не о филосовских размышлениях о смерти, а об осознании того, что смерть может случится со мной в любой момент. Для наглядности несколько примеров: когда я перехожу дорогу, то понимаю, что риск умереть или получить травмы прямо сейчас возрастает и во многом зависит от моих действий; когда сажусь в маршрутку, то осознаю, что риск умереть опять же чуть выше, чем я бы шёл пешком, но сейчас моя жизнь зависит от водителя, поэтому я и не парюсь.
Это всё происходит как фоновая деятельность мозга и не вызывает никаких эмоций. Эти мысли никак не отравляют мне жизнь, я просто стараюсь минимизировать риски там где это возможно и уменьшить ущерб, который нанесёт моя смерть, моей семье: жена имеет доступ к моей карточке и т.п. Опять же, поймите правильно, я нисколько не параноик, не боюсь летать и езжу на велосипеде по проезжей части (естественно, в шлеме и с документом для опознания).
Так же я каждый день осознаю, что смерть может случиться с моими близкими: супруга, мать, брат - все они смертны. И осознание этого факта тоже не омрачает мою жизнь, просто где-то глубоко в сознании я к этому готов.
Главное к чему я вёл:
Но всё иначе в мыслях о ребёнке. Когда прикидываю вероятность смерти или тяжёлой травмы ребёнка, я физически страдаю вплоть до перехватывания дыхания и ощущения сдавленности в грудной клетке. Я не просто так написал "ребёнка", а не "сына", потому что сейчас у меня слёзы наворачиваются при мысли о страданиях любых маленьких детей. Мой сын обласкан и окружён вниманием не очень умелых, но любящих родителей, и вполне вероятно, что прямо сейчас неизвестному мне ребёнку взрывом снаряда разрывает плоть, ребёнку очень больно, он плачет, зовёт маму и умирает, чёрт возьми, умирает, понимаете?! Да, прямо сейчас меня душат слёзы.
Я счастлив видеть как мой сын, которому год и пять месяцев, играет со мной в прятки, когда он заразительно смеётся, когда крепко-крепко обнимает меня. При этом время от времени, я ощущаю то, что где-то в подвалах разрушенных городов годовалые дети так же льнут к родителям, так же смеются, когда им фыркают в животики, но только страха и боли в их жизни значительно больше. Я осознаю, что война может настигнуть и моего маленького сына (вероятность мала, но есть) и от этого становится жутко. Мы живём в мире благополучия, который может быть разрушен политиками и их стадами. Я не против, чтобы добровольцы из России, Германии, Чечни и Грузии убивали друг-друга, но не хочу, чтобы они это делали там, где живут люди, и я страдаю от того, что они это делают там, где живут маленькие совершенно беззащитные дети.
Много получилось политики в рассказе про детей, но уж как есть. Вообще, взялся я за эту писанину, чтобы описать то, как поменялось моё восприятие детей после появления собственного ребёнка. Вот смотрите, я всю сознательную жизнь знал, что мой брат в возрасте примерно 1 - 2 лет опрокинул на себя кипяток и основательно обварился, восприятие этой истории изменилось только после того как я послушал плач собственного ребёнка страдающего от колик, от боли удара личиком об стену (бегал по кровати, запнулся, а я чуть-чуть не успел поймать его), от обиды когда он просится на ручки, а папа спешит на работу и не берёт. После всего этого я внезапно вспомнил эту историю с братом и представил её в красках, мне стало холодно от ужаса сопереживания маленькому беззащитному карапузу.
Вот такие дела, ребята. Совершенно не боялся смерти раньше, сейчас - боюсь, вот только не своей, а ребёнка. (эх, опять глаза на мокром месте). Кстати, сама по себе смерть не так страшна, а вот страдания ребёнка от нестерпимой боли ужасают.
Давно не писал, но тут прорвало - ребёнок проснулся в 2 ночи и очень горько плакал, м.б. приснилось что-то. И вот я два часа вымучивал текст, но вряд ли смог донести именно то что хотел.
Всем мира.