Авен занятно рассказывает о Березовском
Стремление к практически недостижимым целям и было главной отличительной чертой Березовского, влекло к нему и за ним. Причем, чем менее достижимой казалась цель, тем с большим рвением он к ней стремился. Новые препятствия не заставляли его опускать руки, а провоцировали дополнительный драйв. Для Бориса не существовало слова “нет”. Авен приводит примеры поступков Березовского.
Цель - Нобелевская премия
До появления в СССР возможности зарабатывать Березовский занимался наукой. Самой высокой целью в науке является Нобелевская премия. Премию Ленинского комсомола он уже получил в 1978 году, получение Государственной и Ленинской ему не виделось достойным серьезного внимания. А вот Нобелевская… С написанным на листочке планом ее получения он однажды пришел ко мне домой. Как известно, Нобелевскую не дают математикам, а именно как бы математиком Борис и был. Поэтому он должен был найти ту науку, где математика, которой занималась его лаборатория, была бы эффективно применена. И выбирал он между биологией и экономикой. По поводу экономики он и пришел ко мне. При этом с моей помощью (я, конечно, не был его единственным собеседником) он хотел найти конкретную область, на которой стоит сосредоточиться. Сам план получения Нобелевской, включающий организацию цитирования его работ, пока несуществующих, обработку членов Нобелевского комитета, саму процедуру выдвижения и т. п., был им уже написан.
Как Березовский устроил Авена на работу в Австрии
В 1988 году я должен был уехать в Австрию заниматься наукой в Международном институте прикладного системного анализа. У Академии наук СССР было в том институте одно место экономиста, но кого брать, решали не в Москве, а в Вене, и не наши, а тамошние ученые, - я неожиданно не получил разрешения на выезд, так называемое “решение” ЦК КПСС. Причины не назывались, но было и так понятно: во-первых, я не был членом партии, и, во-вторых, этнически - по маме - не вполне соответствовал идеалу советского ученого.
Ввиду отказа на мое место оформили другого молодого ученого, тоже подписавшего контракт с институтом. Но пока он проходил процедуры согласования и получал свое “решение”, Советский Союз слабел и слабел, правила смягчались, и с помощью друзей через год я тоже выбил разрешение на выезд. Возникла коллизия: два человека с контрактами на одно рабочее место. Окончательное решение должен был принять куратор экономических исследований института со стороны советской Академии наук. Когда я начинал оформляться, им был мой учитель покойный академик Станислав Сергеевич Шаталин. Но за год ситуация поменялась, и куратором стал молодой профессор Алексей Юрьевич Шевяков, сегодня, увы, тоже покойный.Мой конкурент, подписавший контракт, был его сотрудником. Поэтому было ясно, что мои шансы уехать близились к нулю.
Я сидел дома и грустил, когда ко мне зашел Березовский. “Всё решим”, - сказал он немедленно. “Как фамилия этого профессора? Шевяков? Познакомлюсь и всё решу. В конце концов, он такой же, как я, молодой доктор - договоримся. Дай две недели”. Конечно же, я не поверил.
Через пару недель ко мне вновь заявился Борис. “Я на днях познакомился с Шевяковым. Сразу ничего не сказал, но теперь давай вдвоем съездим к нему на работу и всё решим”. Я ответил, что это абсолютно невозможно. Длительная командировка - слишком большой приз. Вот так, сходу, поменять одного (своего!) кандидата на другого, которого он в глаза не видел - так не бывает.
Но мы поехали. Стоял жаркий июль 1988 года. Борис усадил меня на лавку напротив входа в здание, а сам зашел внутрь. Мне наказал не двигаться. Минут через 20 Березовский и Шевяков вышли вдвоем. Остановились, оживленно беседуя, причем больше говорил, конечно, Борис. Потом он повернулся ко мне и попросил подойти. Я подошел. “Вот, - сказал Березовский, - это Петр. Все ясно?” Шевяков внимательно посмотрел на меня. “Всё. Договорились. Пока”. Мы попрощались. “Едешь в Австрию”, - сообщил мне Борис. И оказался прав.
Потом я долго пытал их обоих: “Что сказал Березовский?” Шевяков сознался спустя несколько лет: “Очень просто. Во-первых, я слышал, что Борис - деловой человек и ему можно доверять. Во-вторых, он задал очень правильные вопросы: “Зачем тебе нужен в Австрии именно свой человек? Ты чего от него ждешь?” Борис сам и ответил: “Тебе нужны совместные с ним статьи на Западе. Приглашение на конференции. Связи. Ну и “бытовка” - джинсы детям, подарки жене. Посмотри на Петра - он все это сделает лучше, чем твой, как там его… Я гарантирую”. И Шевяков поверил.
Цель - власть в России
Его последняя и главная цель была очевидна: управление страной Россией. Борис объяснял мне смысл слияния ЮКОСа и “Сибнефти”, которое они с Ходорковским затеяли году в 1998-м.
“Америкой, - объяснял мне Березовский, - на самом деле управляют семь или восемь семей, мы точно не знаем сколько. В основном, конечно, еврейских. Они собираются, я думаю, где-то раз в год и решают основные вопросы - кандидатура президента, ставки ФРС, вторжение в какой-нибудь Ирак. На самом деле решают именно они, а демократия - это разводка для лохов”. Потом он рассказал, что Америка большая и там всего хватает на семь или восемь семей, а Россия - маленькая и небогатая, поэтому они с Мишей решили рулить вдвоем (Ходорковского он, конечно, видел младшим партнером). Для этого и создается “ЮКОС-Сибнефть” - потенциально самая крупная компания России.
Я от обалдения задал идиотский вопрос: “А как же мы?” - “А вам - что останется”, - ответил Борис.
Книга П. Авена «Время Березовского»