С дрожью в теле и голосе
Кармен тоща - глаза Сивиллы
Загар цыганский окаймил;
Ее коса - черней могилы,
Ей кожу - сатана дубил.
"Она страшнее василиска!" -
Лепечет глупое бабье,
Однако сам архиепископ
Поклоны бьет у ног ее.
Поймает на бегу любого
Волос закрученный аркан,
Что, расплетясь в тени алькова,
Плащом окутывает стан.
На бледности ее янтарной, -
Как жгучий перец, как рубец, -
Победоносный и коварный
Рот - цвета сгубленных сердец.
Померься с бесом черномазым,
Красавица, - кто победит?
Чуть повела горящим глазом,
Взалкал и тот, что страстью сыт!
Ведь в горечи ее сокрыта
Крупинка соли тех морей,
Из коих вышла Афродита
В жестокой наготе своей...
Последнюю строчку этого стихотворения Теофиля Готье, французского поэта 19-го века, я произносила с какой-то, я бы даже сказала, торжествующе-победной ноткой в голосе. Вне зависимости от того, читаю я вслух себе или же...
давно это было
Загар цыганский окаймил;
Ее коса - черней могилы,
Ей кожу - сатана дубил.
"Она страшнее василиска!" -
Лепечет глупое бабье,
Однако сам архиепископ
Поклоны бьет у ног ее.
Поймает на бегу любого
Волос закрученный аркан,
Что, расплетясь в тени алькова,
Плащом окутывает стан.
На бледности ее янтарной, -
Как жгучий перец, как рубец, -
Победоносный и коварный
Рот - цвета сгубленных сердец.
Померься с бесом черномазым,
Красавица, - кто победит?
Чуть повела горящим глазом,
Взалкал и тот, что страстью сыт!
Ведь в горечи ее сокрыта
Крупинка соли тех морей,
Из коих вышла Афродита
В жестокой наготе своей...
Последнюю строчку этого стихотворения Теофиля Готье, французского поэта 19-го века, я произносила с какой-то, я бы даже сказала, торжествующе-победной ноткой в голосе. Вне зависимости от того, читаю я вслух себе или же...
давно это было
