Занимательное быковедение у Горыныча.
В.Л.Топоров
1901-2011: ПЕСНЯ О ДИМЕ БЫКОВЕ
Над седьмою частью суши между прозой и стихами мягко стелет Дима Быков,
бегемотице подобный пополам с гиппопотамом.
То стихом сшибая бабки, то пускаясь в прозу премий, он кричит - и суша слышит
радость в жадном крике Димы.
В этом крике - жажда славы! Крепость мозга, тяжесть зада, безнаказанность бахвала
слышит суша в этом крике.
Виршеплеты одурели: стонут, мечутся по кругу, в фестивалях, в гей-парадах
прячут ужас свой пред Димой.
И прозаики пропали: им, прилежным, недоступно бла-бла-бла по книге в сутки,
их компьютер зависает.
Глупый Пушкин робко прячет тело тощее в Пушдоме… Только вещий Дима Быков шьет, и жнет, и дует в дудку
над седой от скуки сушей!
Всё мрачней и гаже проза наших «новых реалистов», всё бессмысленнее вирши
актуальных стихотворцев.
Чуден Чуров. В пене пива стонут толпы, с Путей споря. Вот охватывает митинг
толпы толп объятьем крепким и бросает их с размаху в дикой злобе на законы,
разбивая в кровь и сопли их двусмысленные своды.
Дима Быков жутким рыком, бегемотице подобный пополам с гиппопотамом, крик толпы перекрывает.
Вот он носится, наш Додик, - жадный жирный Додик смуты, - и смеется , и рыдает…
Он от ужаса смеется, он от радости рыдает!
В силе власти - чуткий Додик - он давно усталость слышит, он уверен, что не смоют в унитаз его - не смоют!
Проза плачет… Вирши воют…
Медным тазом накрывает грезы толп над частью суши. Точно Тина Канделаки, свинкою больна словесность,
- подцепила где-то в Ницце… Где Пелевин? Где Емелин?
- Дима Быков рубит бабки!
Этот жирный Буревестник под дождем снует меж капель и толпу, смеша, дурачит:
это наш Димон-ударник!
- Ледоруб, но с дыроколом!
(публикуется с дозволения автора)
1901-2011: ПЕСНЯ О ДИМЕ БЫКОВЕ
Над седьмою частью суши между прозой и стихами мягко стелет Дима Быков,
бегемотице подобный пополам с гиппопотамом.
То стихом сшибая бабки, то пускаясь в прозу премий, он кричит - и суша слышит
радость в жадном крике Димы.
В этом крике - жажда славы! Крепость мозга, тяжесть зада, безнаказанность бахвала
слышит суша в этом крике.
Виршеплеты одурели: стонут, мечутся по кругу, в фестивалях, в гей-парадах
прячут ужас свой пред Димой.
И прозаики пропали: им, прилежным, недоступно бла-бла-бла по книге в сутки,
их компьютер зависает.
Глупый Пушкин робко прячет тело тощее в Пушдоме… Только вещий Дима Быков шьет, и жнет, и дует в дудку
над седой от скуки сушей!
Всё мрачней и гаже проза наших «новых реалистов», всё бессмысленнее вирши
актуальных стихотворцев.
Чуден Чуров. В пене пива стонут толпы, с Путей споря. Вот охватывает митинг
толпы толп объятьем крепким и бросает их с размаху в дикой злобе на законы,
разбивая в кровь и сопли их двусмысленные своды.
Дима Быков жутким рыком, бегемотице подобный пополам с гиппопотамом, крик толпы перекрывает.
Вот он носится, наш Додик, - жадный жирный Додик смуты, - и смеется , и рыдает…
Он от ужаса смеется, он от радости рыдает!
В силе власти - чуткий Додик - он давно усталость слышит, он уверен, что не смоют в унитаз его - не смоют!
Проза плачет… Вирши воют…
Медным тазом накрывает грезы толп над частью суши. Точно Тина Канделаки, свинкою больна словесность,
- подцепила где-то в Ницце… Где Пелевин? Где Емелин?
- Дима Быков рубит бабки!
Этот жирный Буревестник под дождем снует меж капель и толпу, смеша, дурачит:
это наш Димон-ударник!
- Ледоруб, но с дыроколом!
(публикуется с дозволения автора)