Если подобные мне остановятся, гражданская война будет точно.
- Газета "Ведомости" написала, что вас могут лишить депутатского мандата к осени. Вы верите в такое развитие событий?
Я не просто верю, я знаю, что это является планом, потому что они не накопали ничего, о чем мечтали. У них ничего не получилось. Поэтому они решили просто втупую проголосовать за лишение меня мандата. То есть они решили внесудебным путем установить мою вину голосованием, при котором понятно, что большинство - у "Единой России". Это их план. Но мне об этом плане стало известно заранее. Поэтому я подтверждаю, что таким образом они рассчитывают расправиться со мной как со своим политическим оппонентом. Чтобы другим неповадно было. Я думаю, что я сейчас, к сожалению (или к счастью), начинаю очень походить на Ходорковского, которого в назидание всем остальным пытаются наказать как можно жестче и сильнее. Сделать такую публичную порку. Я неожиданно превращаюсь в некую сакральную жертву.
- Вы уже продумали свои действия, что вы предпримете?
Никаких действий предпринять невозможно. Как вы можете предпринять какие-то действия, когда против вас действуют по беспределу, вне рамок права? Вы обратите внимание - всё то, что сейчас со мной делают, является грубейшим нарушением российского закона, начиная с уничтожения бизнеса, обвинения в каких-то вздорных делах - даже какого-то сумасшедшего священника нашли, которого я в жизни ни разу не видел! (Настоятель церкви Святого Николая Чудотворца во французском городе Сен-Луи, протоиерей Владимир обвинил депутата в участии в гонениях на церковь в 1980-е годы - прим.ред.) То есть они не знают, что делать со мной, и поэтому придумывают одно за другим. А так как не нашли ничего серьезного - я даже, как коммунист Бессонов, рядом не стоял с потасовкой, - то они решили просто проголосовать за лишение меня мандата. В августе они готовили якобы общественное мнение, какой Гудков мерзавец и негодяй, а теперь они считают, что общественное мнение достаточно подготовлено, чтобы этого мерзавца и негодяя лишить доступа к Государственной думе. Так у нас работает власть в стране: ни стыда, ни совести, ни чести, ни доблести.
- Почему такое давление оказывается только на вас, а не, например, Илью Пономарева? Он тоже активно участвовал в протестных событиях последних месяцев.
Я для них более опасен. Если бы они просто мочили... А также они включают продажные, подконтрольные СМИ. И сочетание таких репрессивных и медийных действий свидетельствует о том, что они считают меня одной из самых опасных фигур. Для них, видимо. Потому что они воруют, а я это разоблачаю. Правда, не только я один, но тем не менее. На ком-то отыграться надо.
- Почему вы опасны?
Во-первых, меня поддерживают многие силовики, ветеранские организации. Не всегда явно, но они точно поддержат. Я, понятное дело, владею методами противодействия всем этим "оперативным службам" так называемым, которые вместо того, чтобы Родину защищать, сегодня защищают своего хозяина.
- А вы уже использовали эти методы противодействия?
Пока еще нет, но, видимо, придется.
- Если вы останетесь без депутатского мандата, чем займетесь тогда?
Политической деятельностью.
- Но без депутатского мандата это будет в разы сложнее и рискованнее.
Зато не будет каких-то других ограничений. Есть плюсы, есть минусы. Кстати говоря, я все делаю в рамках российского закона и Конституции. Если бы я действовал по-другому, давно бы уже арестовали.
- Как вы думаете, поступят ли еще какие-то заявления против вас в правоохранительные органы?
Я в этом убежден. Я твердо верю, что они на этом не остановятся. Может быть, какая-то прямая провокация, или, например, найдется какая-то женщина, которую я три раза насиловал в особо извращенной форме, и она будет бегать и бить себя в свою пышную грудь кулаками и утверждать, что это истина в последней инстанции. Сегодня государственная машина из правоохранительной превратилась в репрессивную. Основная задача, которую сегодня современные российские правоохранители выполняют, - это борьба с оппозицией. Это у них задача номер раз, два и три. А потом уже - все остальное, по остаточному принципу. У всей этой государственной машины сегодня нет времени на борьбу с преступностью и для созидательных моментов. Поэтому я думаю, что они обязательно что-нибудь придумают. Но если они придумали этого идиота - якобы священника, почему бы не придумать изнасилованную женщину, которая родила от меня четверых детей?
Больше всего я боюсь не за себя, а за старшего сына (Дмитрий Гудков, депутат фракции "Справедливая Россия" - прим.ред.), которого вообще невозможно ни на чем взять - он бизнесом не занимался, занимался политикой с 19-ти лет. Я боюсь, что они против сына могут устроить прямую провокацию, причем самого разнузданного пошиба. Как показывает практика, наша власть напрочь лишена таких понятий, как нравственность, мораль, офицерская честь.
- Как развивается следствие по заявлению болгарина Ивайло Зартова, который обвинил вас в отмывании денег, и по делу о незаконной предпринимательской деятельности?
А кто знает? Следственный комитет общается со мной через СМИ. Выходит Маркин (официальный представитель СК Владимир Маркин - прим.ред.), что-то заявляет. За все это время Следственный комитет не сделал ни одной попытки встретиться со мной, пригласить меня, задать какие-то вопросы, попросить какие-то документы, справки, уточнения. Несмотря на то, что я сказал: "Пожалуйста, я готов помочь установить истину, если они хотят". А им этого не надо. У них другая задача. Вот сейчас все слышали, что в Думу пришли какие-то материалы на Гудкова. Так мне эти документы не дали до сих пор, хотя я неоднократно обращался с просьбой мне их предоставить. Я не знаю, что там написано, я вообще ничего не знаю. Это у нас такая мода пошла: когда меня обсуждали на комиссии по этике, мне не предоставили никаких материалов, и, более того, меня пытались не пустить, когда я пришел.
Вот такая у нас сегодня страна - которая готова к внесудебным расправам, что, собственно говоря, и попробуют в сентябре сделать со мной. Кто-то установил какую-то вину, кто-то набрал какие-то документы, кто-то включил машину для голосования. Всё. И никаких судов, никаких адвокатов, никаких экспертиз и никаких свидетелей. Маски скинуты до предела. Все это уже НКВД, а Бастрыкин, похоже, претендует на роль то ли Вышинского, то ли Лаврентия Павловича Берии. Я не знаю, какая ему больше подходит, пусть сам определится.
- Вы не пробовали обратиться в прокуратуру?
Я был лично на приеме у прокурора Москвы Сергея Кудинеева. Говорю: "Сергей Васильевич, органы МВД, когда пришли проверять "Оскордъ", изымать оружие, - они были обязаны уведомить прокуратуру о том, что начинают внеплановую проверку, но не сделали этого. Можно мне справку о том, что внеплановая проверка идет с нарушениями?". Он мне говорит, что подготовят, дадут ответ. Я говорю: "Сергей Васильевич, а не окажется ли чудесным образом, что уведомление о проверке было?". И мне прокурор говорит замечательную фразу: "Мы с вами оба знаем, что этого не было". Я не могу не верить прокурору Москвы, это человек, который должен быть образцом порядочности и законности. Я даже смутился, мне стало неудобно. Но ни через неделю, ни через месяц справки не было. А через полтора месяца я получаю ответ, в котором нет ни слова про содержание моего запроса. Изложен набор каких-то фраз, каких-то выписок из законов. Я понял, что в прокуратуру бессмысленно обращаться. Она окончательно становится подразделением исполнительной власти.
- До декабря ваша семья вела бизнес, а вы были депутатом. Потом были площади, протесты. Вам тогда не приходила мысль, что из-за вашей оппозиционной деятельности могут начаться проблемы с бизнесом?
Ну как же, приходила, приходила.
- И что происходит сейчас с вашим охранным бизнесом?
Он передается менеджерам, мы сейчас оформляем это. Для того, чтобы сохранить те немногие оставшиеся места, которые еще есть. У нас МВД уничтожило предприятие в Санкт-Петербурге, одномоментно оставив без работы порядка 250 человек. Предприятие в Санкт-Петербурге - одно из лучших. Директор входил во все координационные советы ГУВД города, имеет кучу благодарственных писем, наград и так далее. Но ему сказали: "Всё, извини, у тебя Гудков занимается политикой, мы тебя прихлопнем". И прихлопнули. Поэтому я то, что немногое осталось, просто отдаю менеджеру, они попытаются сохранить часть рабочих мест. Люди получали заработную плату, приходили на работу, а потом в один день лишились. Сволочи в погонах. По-другому я не могу сказать. Вот были оборотни в погонах, а это - сволочи в погонах, которые думают, что выполняют задачи для государства. А они просто воют с собственными коллегами, потому что в прошлом большая часть сотрудников охранных предприятий - это ветераны силовых структур.
- Может быть, стоило сбавить обороты - ради этих людей, ради сохранения бизнеса?
Вы знаете, ну хорошо, если я и другие, подобные мне, остановятся, революция и гражданская война в стране будут совершенно точно. Если сейчас их как-то, наверное, еще можно предотвратить - я говорю "наверное", потому что месяц назад я еще не сомневался, что это можно предотвратить, - то, если ничего не делать, они случатся точно. И тогда я все равно потеряю бизнес. А не дай бог - кто-нибудь из членов моей семьи потеряет жизнь и здоровье. Поэтому я борюсь за то, чтобы этого не произошло со всеми нами.
Давайте вспомним нашу историю. До сталинских репрессий, до войны были прекрасные семьи, были замечательные ученые, врачи, учителя, художники, поэты. Кому это помогло, что они добросовестно делали свое дело, что они умеренно отнеслись к нарастанию диктатуры, кому помогло то, что они не вмешивались в охоту на ведьм в виде "врагов народа"? Это никому не помогло. Сначала сталинские репрессии - 20 миллионов в лагеря отправили, почти 2 миллиона расстреляли, а потом еще угробили кучу народа на войне. Я уже не говорю про голодоморы и так далее... Россия потеряла за XX век по меньшей мере 50-60 миллионов своих граждан. Вы вдумайтесь в эти цифры. Это население крупной европейской страны. А ведь были люди, которые занимались умеренными делами, которые учили, лечили, создавали, творили. Это никому не помогло.
- А что поможет?
Знаете, в 1987 году мне был 31 год. Я тогда был молодым майором. Тогда я приехал в ЦК КПСС, попросил о встрече с руководящими сотрудниками. Я приехал и говорю: "Ребят, если мы сейчас не поменяем внутреннюю политику, страна развалится. Мы потеряем Советский Союз, мы потреяем строй, мы все потеряем. Нужны немедленные меры, направленные на реформу партии и страны". И меня тогда похлопали по плечу: "Как тебя зовут?" - "Геннадий" - "Где ты там?" - "В такой-то парторганизации" - "Молодец. Молодец, что приехал. Такие нам нужны - неравнодушные, смелые, честные. Но ты знаешь, езжай спокойно, у нас огромный политический опыт, мы все знаем, мы все контролируем, мы сумеем предотвратить". И я уехал в сомнениях. Старшие товарищи мне объяснили, что они могут спасти Советский Союз. Тогда я ничего сделать не мог, хотя понимал, что страна валится.
Сейчас я - политик, политик в стране заметный. И мой долг - предотвратить то, что может произойти с Россией. А с ней могут произойти вещи еще более страшные и ужасные, чем произошли с Советским Союзом. Это не только развал. Это масштабная гражданская война. Имею ли я право вот на этих весах сравнивать ту катастрофу, к которой мы можем прийти, и свои личные потери? Я думаю, что не имею права. По крайней мере - перед судом истории я буду честен, по крайней мере - с собой, со своей совестью. И самое главное, что, несмотря на эмоции и испытания, моя семья меня поддерживает. Они знают, для чего я это делаю, почему, и они совершенно не сомневаются в моей искренности.
Текст: Анастасия Петрова
"Public Post"