Запрещенный репортаж с конкурса «Снежный пёс-2017»
Концы идут победным строем. У них начала всех начал! Максимус в гости ждет героя, что конкурс организовал. Гремят салюты, стяги реют, и стар, и млад призерам рад, и только ежик в портупее взирает хмуро на парад. "Отправил в бан и веселится, заставь молиться дурака: а мог бы с конком исхитриться ко дню, ну, скажем, рыбака! Кругом бардак, резервы тают, запасы выгребли до дна, в стране бумаги не хватает, а графоманов - дохрена!" И, проводив суровым взглядом последний уходящий строй, он пузырек с троллиным ядом сжимает твердою рукой.
А Жан Рене, тот, как обычно, совсем не чувствует беды: идет по улицам столичным и дарит женщинам цветы. Пускай все смотрят: лесбиянин, рубаха-парень, без затей. Хоть текст - баян прям на баяне! Зато как делает детей! Иль разведет еще дебаты, что, мол, вся истина в попсе, вокруг, мол, не аристократы и что порнушку любят все.
Поэт политики не знает и не читает скучных книг, но пятой точкой понимает причины множества интриг: гигантской жабою задавлен, кошачий коллектив страдал, что Кристобаль везде прославлен, а их в лицо никто не знал. К тому же, в прессе иностранной недавно тема поднялась, что Кристо мог бы очень славно наладить с Тинто Брассом связь. С его громадною харизмой, что не вмещается в экран, недалеко до катаклизмов - вам скажет цельный Ереван. Вдобавок очень он несдержан, демократичен до соплей, и от него колючий грешник недавно отхватил люлей. Куда его девать такого, в победных лаврах дурака? Нехай идет на штурм вершины, пусть только силой языка.
А Кристобаль - ну как иначе? - совсем не чувствует беды. Он едет к Максику на дачу, чтоб побазарить за труды, но почему-то забывает концы, начала, зимних псов, поскольку разом выпивает бутылок семь «Есентуков». Вода с названием нерусским для организма чистый вред, да натощак, да без закуски, но выхода иного нет. Короче, пузырю к шестому Максимус точно узнает, что Тинто Кристо в гей-порнушку давно соавтором зовет. Поскольку сам товарищ дохтур при этом был кристально трезв, он тут же мысленно поставил на Жан Рене громадный крест.
Беда, когда она настала, всегда приходит не одна: на Полках жалоба на Кристо была Админу подана. В постели, мол, не спит ночами, пиджак любимый заблевал, а на расспросы отвечает, что конкурс организовал! Домой придет - в помаде ворот, вчера явился без кальсон... Ох, чует сердце, рядом ворог, турецкий, видимо, шпион! Как не придешь - сплошные бабы, порнуха в текстах - просто жуть! Нельзя ль липатовскою жабой в семью охальника вернуть?
Максимус вовсе не напрасно жевал казенные харчи: упреки подсчитал бесстрастно и к эпикризу приобщил. В сомненьи пожевал губами, подумал, подсчитал опять и от себя в конце добавил: «А если нет, то расстрелять!»
У нас секретов не бывает - один сболтнул, другой сказал... Смотреть, как Кристо опускают, пришел кошачий весь кагал. Огромный список прегрешений, где панибратство и вещизм, и бытовое разложенье, и сексуальный терроризм, и полномочий превышенье (недавно ежик пострадал!), полдня в ю-тюбе с выраженьем сам Славик Слесарев читал. Сидел в молчании угрюмом народ, не поднимая глаз, один лишь вновь прибывший Котикъ сиял как новый керогаз.
А впрочем, дрыхнувшему Змею до фонаря прав иль не прав - в углу под фикусом, балдея, до марта прикорнул Удав.
Удав, как каждому известно, творил немало черных дел. На махинациях бесчестных он не одну котяру съел: всех обстебал давно на Полках, скандалов сотни распалил, аж Достоевского с Олдями насильно в джир соединил. Иной растяпа рот разинет - а змей коварный тут как тут: то стих критический подкинет (и Тау с Джинн там все найдут), то эротически пошутит, и дай, поди, ответ ему, то темку новую замутит, что хоть беги на Колыму... Со змеем бой всегда печален, с ним ухо всяк держи востро - Удав ведь просто гениален по части причинить добро.
На фикусе сидела Галка - Ворона с сыром. Как назло - сыр выпал... Стихла перепалка...
И тут Удава понесло :
«Мол, тоже дело наваяли - ночами он не спит с женой! Авторитетно заявляю, что спит! Но просто не с одной! Ну, зарывается, буянит, бывает, троллей местных бьет - зато купается в Севане и песни под дудук поет! Он пишет тексты дни и ночи, клепает книжки на дому, а что поклонницу не хочет, так ты видал ее саму?!»
По скайпу выкрикнули: «Верно! Посмотришь - пробирает дрожь! Пойдешь в гей-клуб с такою стервой, и не захочешь, а пойдешь!»
Максимус все ж не подал виду и долго Гуасу хвалил, но в сердце лютую обиду на отщепенца затаил. К планшету подошел вразвалку, свое решенье зачитал и сходу Змею на рыбалку путевку в санаторий дал. Удава в темном коридоре скрутили сорок три врача: «Не хочешь, падла, в санаторий?! Тогда лежал бы и молчал!»
Тут очередь дошла до Жана, и Макс Рене заметил так: «Вах, не в обиду, мы ж дружбаны, но ты, случайно, не дурак? Твои писания воспеты и Ереваном и Москвой, твоих соавторш - счета нету! А этот Тинто кто такой? Что в лондонах, что в вашингтонах всечеловеки гнут свое: им пидор с задницей ядреной милей, чем девка без нее. На козни прессы буржуазной даст наше радио ответ, а ты займись лучше Татьяной, такой вот мой тебе совет...»
С утра у Жан Рене в кармане плацкарт-билет до Кобеляк, повестка в трибунал в Гааге за невступление в гей-брак, во рту как котики нассали, в башке тревожно бьет набат, а виноват...
конечно автор, он повсеместно виноват.