стишoк
Ноги дрожали и мелко рубили тишь,
Ноги дрожали, асфальт продолжал идти.
И жестокие руки дорог
Пальцы сцепили в замок,
Обнажая и суть и всю треножность пути.
Стоит апрель.
Стоит апрель и смотрит.
Стоит апрель и смотрит-смотрит-смотрит.
И ты стоишь и смотришь-смотришь-смотришь.
И смотришь-смотришь-смотришь-смотришь-смотришь.
Стоишь и что-то начинаешь понимать.
И птицы падают, и снег жужжит под ухом.
жужжит-жужжит-жужжит-жужжит и, боже...
ты узнаешь соломенные крыши
уютных хат
и бесприютную разруху
бегущих быстро частых-частых-частых.
отчаявшихся выдохов-смешков.
И птички падают с последним щебетаньем
на тонких клювиках: "Скорей же пошути!
Скажи нам что-нибудь хорошее, ты знаешь,
ведь ты читал про грёзы и тоску..."
И ты им говоришь:
"Я ничего
вам не имею в этот час сказать,
ведь я придурок-идиот-дебил-уёбок.
Вот так, короче,
сдохните, бедняги. "
И птички ударяются о землю,
и брызжут перьями и громкими словами:
"Ты идиот, ты должен был спасти нас,
теперь мы станем злыми духами и будем,
страдать под снегом этой солнечной зимы".
И ты перебираешь трупы птичек,
они холодные, но кажутся живыми.
А духи их вселяются в тебя,
они находят самый хрусткий угол,
и умирают там по сотне в час,
по километру тёплой мглы апреля
за два дыхания.