Триер, спойлеры на танцующую в темноте и догвилль
Я говорила Рине *хз, читает она или нет* что когда смотришь фильмы Триера, возникает охренительное чувство того, что тебя морально убивают. Стыд, ужас, жалость, печаль, тоска, сострадание, абсолютное согласие и и абсолютное несогласие с происходящим на экране и тем, что ты предполагаешь в голове у героев, а Триер каким-то невероятным способом умудряется визуализировать кротовую нору в сердце почки и печень настоящего, прошлого и будущего половины своих героев, что не каждому писателю удается так мастерски. Я бы могла сравнить его, наверное, с Достоевским, но с моей точки зрения, *пусть меня зарежут* Достоевский ему в подмётки не годится, ибо... Ну, в общем, в Достоеском я, в основном, ценю за самокопание, из самокопаний его я больше всего ценю чернушные самокопания с выходом к каким-то христианским постулатам и поиску истины, И хочется сказать, что Достоевский никогда не честен до конца. Триер же честен до смерти, и каждый кадр убивает в нём кусок себя, быть может что-то, что в себе любишь и одновременно ненавидишь. Например, какую-нибудь христианскую доброту, источая которую главный герой ловит себе на шею прекрасные образчики хороших людей, которые от такой доброты, сами не понимая как, хищнеют. И в общем-то, когда герой потом достаёт автомат и всех отстреливаешь, понимает, что главная сука теперь он, и что нехуй было выебываться со своей добротой... Я не знаю, каким образом проговаривание проблемы помогает в её решении, может, психика как-то там сама пускает древесные слёзы и лечит раны в своих невыясняемых глубинах, хрен его знает. Может, цель искусства - пускать слёзы и лечить душу, и это автор может делать только пытаясь вылечить себя.
Короче, когда я посмотрел Догвилль, моё желание быть добрым няшным, быть выше какой-то херни и не замечать её, а также снобское хитрожопое "мне вас жаль" из интернет холиваров было распяты на крестах, и слава богу...
А когда читаешь идиота, то происходит "Танцующая в темноте", но там героиня наивна, она не пытается нести истину, свет и самокопать, посему всё опять же реалистично, прекрасно и так убийственно честно. Особенно, когда она убивает того козла, это прямо белиссимо...
Моральная поганость Достоевского высветилась ещё в Преступлении и Наказании, у Триера бы ни один герой не убил старушку заради проверки себя на тварность.
Короче, это ещё один восхваляющий Триера пост, полный любви. Описать моё чувство благодарности к этому режиссёру, наверное, невозможно. Когда я смотрю его фильмы, что-то жестокое и злое начинает биться в судорогах, это жестокое и злое часто находится очень близко к светлому и доброму, и каждый раз, смотря какое-либо его кино, этот восхитительный автор заставляет меня смотреть на этот кусок зла, и я как Гарри Поттер на вокзале Кингс Кросс в последней сцене Поттера, смотрю на исковерканный крестраж, агонизирующий, ужесточающийся и совсем не хирургически срезаемый Триером с кусков добра в моей душе. Иногда их тоже задевают, и они несколько трансформируются. Но я чувствую, что так и должно быть, и что всё это правильно.
Короче, когда я посмотрел Догвилль, моё желание быть добрым няшным, быть выше какой-то херни и не замечать её, а также снобское хитрожопое "мне вас жаль" из интернет холиваров было распяты на крестах, и слава богу...
А когда читаешь идиота, то происходит "Танцующая в темноте", но там героиня наивна, она не пытается нести истину, свет и самокопать, посему всё опять же реалистично, прекрасно и так убийственно честно. Особенно, когда она убивает того козла, это прямо белиссимо...
Моральная поганость Достоевского высветилась ещё в Преступлении и Наказании, у Триера бы ни один герой не убил старушку заради проверки себя на тварность.
Короче, это ещё один восхваляющий Триера пост, полный любви. Описать моё чувство благодарности к этому режиссёру, наверное, невозможно. Когда я смотрю его фильмы, что-то жестокое и злое начинает биться в судорогах, это жестокое и злое часто находится очень близко к светлому и доброму, и каждый раз, смотря какое-либо его кино, этот восхитительный автор заставляет меня смотреть на этот кусок зла, и я как Гарри Поттер на вокзале Кингс Кросс в последней сцене Поттера, смотрю на исковерканный крестраж, агонизирующий, ужесточающийся и совсем не хирургически срезаемый Триером с кусков добра в моей душе. Иногда их тоже задевают, и они несколько трансформируются. Но я чувствую, что так и должно быть, и что всё это правильно.