О любви к ближнему своему...
Оригинал взят у aikistyle в О любви к ближнему своему...
Любовь к ближнему своему требует высочайшего уровня силы. Теперь я знаю это точно.
Одно за другим в моей жизни произошло три страшных события. В течение 10 месяцев я потерял самых близких мне людей - дочку, отца, маму.
12 декабря 2006 года погибла Даша. Ей было 8 лет.
18 июля 2007 года за два месяца до своего 67-летия умер папа.
3 ноября 2007 года умерла мама. В январе 2008-го ей исполнилось бы 59 лет.
После гибели Даши мне казалось, что ничто в этом мире уже не сломит меня - мне больше нечего терять, мне больше нечего бояться. Со временем это чувство решимости притупилось. Я вернулся к привычному образу жизни за исключением, пожалуй, одного: когда передо мной вставала задача, требующая решительных действий, я говорил себе: "Ты стоял на краю могилы своего ребенка. Тебе нечего терять."
Позже я понял, что пока человек жив, ему всегда есть что терять, есть чего бояться. Потерять жизнь при этом не самое страшное. Страшно потерять интерес к жизни. С потерей интереса к жизни приходят болезни. Жить, тяжело болея в ожидании смерти, после того как потерял ребенка - вот самое страшное. Этому меня научила смерть отца и мамы.
Папа и мама умерли дома, у меня на глазах. За папой я ухаживал 5 последних дней его жизни, за мамой - месяц. Они умерли по одному и тому же сценарию, тяжело страдая.
У папы был рак. Он перенес несколько операций, ему удалили почти весь желудок. В области печени у него была рана, из которой постоянно текла желчь. Это был единственный путь ее выведения из организма.
Мама почти год пролежала в больнице. У нее была раковая опухоль в голове. Ее несколько раз облучали. Доза была столь велика, что у нее выпали все волосы. Но опухоль продолжала расти. Тогда ей сделали операцию. Вырезали почти всю правую сторону лица. Вместо щеки у мамы была дыра, с гниющими краями. Она не могла кушать и медленно умирала от голода и боли сначала в больнице, потом дома. Врачи, фактически отказались от ее лечения. Признали ее безнадежной.
Сейчас можно много думать о том, что нужно было сделать для того, чтобы мама и отец прожили еще какое-то время. Но я выбираю об этом не думать, поскольку знаю, что сделал все, что было в моих силах. Другой вопрос, что этих сил оказалось мало.
Почему я говорю, что "любовь к ближнему своему требует высочайшего уровня силы"? Потому что на момент смерти отца и мамы у меня не было никого ближе них. И когда нужно было ежедневно ухаживать сначала за отцом, а потом за мамой, я понял, насколько я слаб. При всем моем представлении о себе, как о сильном человеке я оказался настолько слаб, что на третьи сутки ухода за отцом был готов платить любые деньги постороннему человеку за то, чтобы он вместо меня кормил папу, менял ему подгузники и повязки, мыл то, что осталось от его тела. Я не раз вспоминал историю, рассказанную Клейном о философе, который ушел работать санитаром в больницу после того, как признал в себе несоответствие того, что он думает, пишет и говорит с тем, как он живет. Я понял, что прочувствовать любовь к ближнему своему без действия невозможно. Одно дело говорить об этой любви на страницах своего сайта и совсем другое, транслировать ее в мир через действие. Действие подчас мучительное, требующее невероятного психологического и физического напряжения. Действие, которое невозможно совершить без определенной чистоты сознания и высочайшего уровня силы.
На собственном примере я убедился в том, как трудно удержаться в состоянии любви, когда силы на исходе. Как трудно не отказаться от своих идеалов под давлением внешних обстоятельств и в момент, когда тысячи врагов в виде мыслей атакуют тебя с разных сторон.
Я увидел, что уровней трансляции любви несколько. И каждый из них творит в своем слое реальности. Самый простой уровень - стараться думать хорошо о людях, не вредить. Чуть сложнее - стараться думать хорошо о людях и делать для них что-то хорошее. Более сложный уровень - стараться думать хорошо о людях, делать для них что-то хорошее и отдавать им самое лучшее и последнее из того, что имеешь. И, наконец, самый сложный уровень - это… безупречно следовать тому, что подсказывает сердце. Этот уровень лежит за пределами добра и зла, за границами плохого и хорошего.
Почему я говорю, что этот уровень самый сложный? Потому что для того, чтобы услышать свое сердце надо сначала долго и терпеливо учиться его слышать. А когда научишься его слышать, надо учиться действовать в соответствии с тем, что оно говорит. Вот что самое трудное! Действовать в соответствии. Не взирая на то, как твое действие будет оценено другими, без ожидания награды в любой форме. Просто следовать тому, что считаешь правильным. Если считаешь правильным бороться из последних сил за жизнь страдающего от неизлечимой болезни человека - борись! Если считаешь правильным его умертвить - умертви! Но, Господи… Сколько же для этого нужно силы.
Папа не дал мне возможность откупиться деньгами. Он умер на следующий день после того, как мы с братом начали искать сиделку. Мой последний диалог с ним был таким.
Он разбудил меня среди ночи и попросил холодной воды. Я, слегка раздраженный пошел на кухню (вода комнатной температуры стояла на стуле рядом с отцом). Когда я вернулся с водой, и помог ему подняться, он сказал:
- Умру я, наверное!
- И я, пап, умру. Вопрос лишь времени, - ответил я первое, что пришло в голову. На следующий день папы не стало.
Желание попить холодной воды было последним желанием папы, а я долго не мог себе простить своего раздражения и того, что не поговорил с ним тогда, не успокоил. Почему мы не любим своих близких так, как если бы знали, что завтра их потеряем?
Папа умер утром, когда мы с братом были на кухне. В какой-то момент я вскочил со стула и крепко обнял стоявшего у окна брата. Брат растерялся, а я зарыдал. В этот момент душа папы отошла от тела.
Через несколько дней после похорон папы под предлогом "набраться сил дома" выписали из больницы маму. Как выяснилось позже от нее, фактически отказались. К ее приезду (она лежала в онкологической клинике в другом городе) я сделал капитальный ремонт в ее квартире и даже не мог себе представить, что она скоро умрет. Все делалось для того, чтобы она жила.
Через месяц после выписки из больницы мама уже не вставала с постели. Она не могла кушать и ужасно стыдилась своего внешнего вида и запаха изо рта. Второе, пожалуй, убивало ее больше, чем первое.
Я вернулся из Москвы после того, как она разрешила мне быть рядом. До этого она была категорически против моего присутствия, объясняя это тем, что одной ей гораздо комфортнее. Это было правдой, поскольку мы с мамой в этом сильно похожи. Быть для кого-то причиной беспокойства - одна из нелюбимых наших функций.
Не имея возможности помогать физически, я каждый день писал маме письма, которые, как оказалось, она не читала. У нее не было на это сил.
Два врача-специалиста, которых привез к маме в день своего прилета из Москвы, развели руками: ничем помочь не можем. Можем лишь продлить ее страдания, положив под капельницу в стационар. С этого приговора начался ад.
В течение месяца сначала каждый день, а позже, в силу непомерной тяжести через день, я ухаживал за мамой и был свидетелем того, как она медленно умирает. Мой брат, его бывшая жена и я делали все возможное для того, чтобы облегчить ее страдания. Но этого было мало… Выяснилось, что нахождение рядом с умирающим человеком требует огромных энергетических затрат. Моих сил хватало лишь на то, чтобы один-два раза в сутки делать ей массаж ног и тела, регулярно менять подгузники и повязки. Однажды я обессилил настолько, что повысил на маму голос. Она по-детски обиделась, а я испытал чудовищное угрызение совести. В какой-то момент я даже подумал, что эта больная, капризная от страданий женщина не моя мама. Моя мама, та, которой я знал ее всю свою жизнь - радостный, энергичный человек. Спустя некоторое время пришло осознание, что тот сиюминутный отказ от больной мамы был, по сути, предательством. Всю свою жизнь я любил не маму, а свое представление о ней. И когда это представление не совпало с реальным образом уставшего от боли человека, в голове произошел конфликт.
Именно в тот период, когда мы с братом по очереди ухаживали за мамой, я вывел для себя еще одну формулу: экстремальной психологической нагрузке должна соответствовать экстремальная физическая нагрузка. Чтобы удержать себя в руках и не расклеиться, я каждый день уезжал за город, бегал кросс и купался в ледяной воде. Эта нагрузка в той ситуации была настолько естественной, что я даже не представлял, как без нее можно выжить.
Мама умерла через два дня после того, как я осознанно сказал брату страшные слова: "Скорее бы она умерла. Не мучила бы ни себя, ни нас..."
Мама перестала дышать у меня на глазах. Я стоял рядом и ничего не делал для того, чтобы вернуть ее к жизни. В той ситуации у меня не было сомнений, что смерть - это лучшее, что может с ней сейчас произойти.
Когда она сделала последний вдох и замерла, я искренне поблагодарил Бога: "Спасибо, Господи!". Тело мамы при этом вздрогнуло и замерло навсегда.
Папа женился на маме в 27 лет. Ей было 18. Они жили сначала в деревне, потом переехали в город. Папа часто выпивал, изменял маме, устраивал скандалы. Мама тоже ему изменяла и лгала. Так они жили во лжи, страхе перед одиночеством и взаимной нелюбви 40 лет. Все это происходило у меня на глазах (старший брат жил в деревне с бабушкой) и за все это я сейчас им благодарен. Своей жизнью они показали мне как не нужно жить. Фактически, принесли себя в жертву…
Моя мама была святым человеком. Она сказала однажды: "Я никогда вас (детей) не воспитывала. Я всегда говорила вам только то, что вы хотели услышать". Она винила себя за это не понимая, насколько правильным был ее способ "воспитания". Любить и поддерживать свое дитя в его искренних начинаниях - ни это ли родительская любовь и забота?
Мой папа был святым. Он сделал столько добра посторонним людям, сколько мне, пожалуй, уже никогда не сделать. Он бескорыстно помогал чужим людям, хотя мало что делал для родных. И это, конкретно в моем случае - правильно! Потому что если бы он делал для меня слишком много, я бы не стал тем, кем сейчас являюсь - взрослым и самодостаточным человеком.
Моя дочка была ангелом. Она спустилась с небес для того, чтобы вернуть меня на Путь, с которого я пытался уйти в 96-м году. Выполнив свою миссию, она вернулась на небо.
И в заключении хочу сказать тебе, читающему эти строки.
Позвони родителям, напиши письмо, езжай к ним в гости… Обними их и расцелуй. Прости им все, что они, как тебе кажется, сделали плохого. Со временем ты поймешь, что они не сделали ничего плохого… Успей понять это до их смерти!
Обними своего ребенка. Посмотри в его глаза. Увидь в нем отражение себя и… Бога. Постарайся понять для чего, с какой целью пришел в твою жизнь этот маленький человечек, чему тебя научить, что показать? Успей нарадоваться и наиграться с ним вдоволь, поскольку знать не можешь, сколько времени отпущено вам быть вместе...
Ачинск - Москва, декабрь 2006 - январь 2008 г.г.
PS: После похорон, когда встал вопрос моего возвращения в Москву, была мысль никуда не ехать. Родители оставили квартиру, дачу, машину. Родной брат был бы рад, если б я остался в Ачинске. Друзья и знакомые, как выяснилось, по-прежнему меня любят и уважают. Можно было организовать небольшой бизнес и жить как у Христа за пазухой. Тем более, что мной уже давно понятно, что место жительства - это не важно. Важно быть на своем месте. И тогда я понял, что мое место - в Москве. Мое дело - айкидо. Мой Путь - следовать тому, что подсказывает сердце. Сбежать - невозможно.
Любовь к ближнему своему требует высочайшего уровня силы. Теперь я знаю это точно.
Одно за другим в моей жизни произошло три страшных события. В течение 10 месяцев я потерял самых близких мне людей - дочку, отца, маму.
12 декабря 2006 года погибла Даша. Ей было 8 лет.
18 июля 2007 года за два месяца до своего 67-летия умер папа.
3 ноября 2007 года умерла мама. В январе 2008-го ей исполнилось бы 59 лет.
После гибели Даши мне казалось, что ничто в этом мире уже не сломит меня - мне больше нечего терять, мне больше нечего бояться. Со временем это чувство решимости притупилось. Я вернулся к привычному образу жизни за исключением, пожалуй, одного: когда передо мной вставала задача, требующая решительных действий, я говорил себе: "Ты стоял на краю могилы своего ребенка. Тебе нечего терять."
Позже я понял, что пока человек жив, ему всегда есть что терять, есть чего бояться. Потерять жизнь при этом не самое страшное. Страшно потерять интерес к жизни. С потерей интереса к жизни приходят болезни. Жить, тяжело болея в ожидании смерти, после того как потерял ребенка - вот самое страшное. Этому меня научила смерть отца и мамы.
Папа и мама умерли дома, у меня на глазах. За папой я ухаживал 5 последних дней его жизни, за мамой - месяц. Они умерли по одному и тому же сценарию, тяжело страдая.
У папы был рак. Он перенес несколько операций, ему удалили почти весь желудок. В области печени у него была рана, из которой постоянно текла желчь. Это был единственный путь ее выведения из организма.
Мама почти год пролежала в больнице. У нее была раковая опухоль в голове. Ее несколько раз облучали. Доза была столь велика, что у нее выпали все волосы. Но опухоль продолжала расти. Тогда ей сделали операцию. Вырезали почти всю правую сторону лица. Вместо щеки у мамы была дыра, с гниющими краями. Она не могла кушать и медленно умирала от голода и боли сначала в больнице, потом дома. Врачи, фактически отказались от ее лечения. Признали ее безнадежной.
Сейчас можно много думать о том, что нужно было сделать для того, чтобы мама и отец прожили еще какое-то время. Но я выбираю об этом не думать, поскольку знаю, что сделал все, что было в моих силах. Другой вопрос, что этих сил оказалось мало.
Почему я говорю, что "любовь к ближнему своему требует высочайшего уровня силы"? Потому что на момент смерти отца и мамы у меня не было никого ближе них. И когда нужно было ежедневно ухаживать сначала за отцом, а потом за мамой, я понял, насколько я слаб. При всем моем представлении о себе, как о сильном человеке я оказался настолько слаб, что на третьи сутки ухода за отцом был готов платить любые деньги постороннему человеку за то, чтобы он вместо меня кормил папу, менял ему подгузники и повязки, мыл то, что осталось от его тела. Я не раз вспоминал историю, рассказанную Клейном о философе, который ушел работать санитаром в больницу после того, как признал в себе несоответствие того, что он думает, пишет и говорит с тем, как он живет. Я понял, что прочувствовать любовь к ближнему своему без действия невозможно. Одно дело говорить об этой любви на страницах своего сайта и совсем другое, транслировать ее в мир через действие. Действие подчас мучительное, требующее невероятного психологического и физического напряжения. Действие, которое невозможно совершить без определенной чистоты сознания и высочайшего уровня силы.
На собственном примере я убедился в том, как трудно удержаться в состоянии любви, когда силы на исходе. Как трудно не отказаться от своих идеалов под давлением внешних обстоятельств и в момент, когда тысячи врагов в виде мыслей атакуют тебя с разных сторон.
Я увидел, что уровней трансляции любви несколько. И каждый из них творит в своем слое реальности. Самый простой уровень - стараться думать хорошо о людях, не вредить. Чуть сложнее - стараться думать хорошо о людях и делать для них что-то хорошее. Более сложный уровень - стараться думать хорошо о людях, делать для них что-то хорошее и отдавать им самое лучшее и последнее из того, что имеешь. И, наконец, самый сложный уровень - это… безупречно следовать тому, что подсказывает сердце. Этот уровень лежит за пределами добра и зла, за границами плохого и хорошего.
Почему я говорю, что этот уровень самый сложный? Потому что для того, чтобы услышать свое сердце надо сначала долго и терпеливо учиться его слышать. А когда научишься его слышать, надо учиться действовать в соответствии с тем, что оно говорит. Вот что самое трудное! Действовать в соответствии. Не взирая на то, как твое действие будет оценено другими, без ожидания награды в любой форме. Просто следовать тому, что считаешь правильным. Если считаешь правильным бороться из последних сил за жизнь страдающего от неизлечимой болезни человека - борись! Если считаешь правильным его умертвить - умертви! Но, Господи… Сколько же для этого нужно силы.
Папа не дал мне возможность откупиться деньгами. Он умер на следующий день после того, как мы с братом начали искать сиделку. Мой последний диалог с ним был таким.
Он разбудил меня среди ночи и попросил холодной воды. Я, слегка раздраженный пошел на кухню (вода комнатной температуры стояла на стуле рядом с отцом). Когда я вернулся с водой, и помог ему подняться, он сказал:
- Умру я, наверное!
- И я, пап, умру. Вопрос лишь времени, - ответил я первое, что пришло в голову. На следующий день папы не стало.
Желание попить холодной воды было последним желанием папы, а я долго не мог себе простить своего раздражения и того, что не поговорил с ним тогда, не успокоил. Почему мы не любим своих близких так, как если бы знали, что завтра их потеряем?
Папа умер утром, когда мы с братом были на кухне. В какой-то момент я вскочил со стула и крепко обнял стоявшего у окна брата. Брат растерялся, а я зарыдал. В этот момент душа папы отошла от тела.
Через несколько дней после похорон папы под предлогом "набраться сил дома" выписали из больницы маму. Как выяснилось позже от нее, фактически отказались. К ее приезду (она лежала в онкологической клинике в другом городе) я сделал капитальный ремонт в ее квартире и даже не мог себе представить, что она скоро умрет. Все делалось для того, чтобы она жила.
Через месяц после выписки из больницы мама уже не вставала с постели. Она не могла кушать и ужасно стыдилась своего внешнего вида и запаха изо рта. Второе, пожалуй, убивало ее больше, чем первое.
Я вернулся из Москвы после того, как она разрешила мне быть рядом. До этого она была категорически против моего присутствия, объясняя это тем, что одной ей гораздо комфортнее. Это было правдой, поскольку мы с мамой в этом сильно похожи. Быть для кого-то причиной беспокойства - одна из нелюбимых наших функций.
Не имея возможности помогать физически, я каждый день писал маме письма, которые, как оказалось, она не читала. У нее не было на это сил.
Два врача-специалиста, которых привез к маме в день своего прилета из Москвы, развели руками: ничем помочь не можем. Можем лишь продлить ее страдания, положив под капельницу в стационар. С этого приговора начался ад.
В течение месяца сначала каждый день, а позже, в силу непомерной тяжести через день, я ухаживал за мамой и был свидетелем того, как она медленно умирает. Мой брат, его бывшая жена и я делали все возможное для того, чтобы облегчить ее страдания. Но этого было мало… Выяснилось, что нахождение рядом с умирающим человеком требует огромных энергетических затрат. Моих сил хватало лишь на то, чтобы один-два раза в сутки делать ей массаж ног и тела, регулярно менять подгузники и повязки. Однажды я обессилил настолько, что повысил на маму голос. Она по-детски обиделась, а я испытал чудовищное угрызение совести. В какой-то момент я даже подумал, что эта больная, капризная от страданий женщина не моя мама. Моя мама, та, которой я знал ее всю свою жизнь - радостный, энергичный человек. Спустя некоторое время пришло осознание, что тот сиюминутный отказ от больной мамы был, по сути, предательством. Всю свою жизнь я любил не маму, а свое представление о ней. И когда это представление не совпало с реальным образом уставшего от боли человека, в голове произошел конфликт.
Именно в тот период, когда мы с братом по очереди ухаживали за мамой, я вывел для себя еще одну формулу: экстремальной психологической нагрузке должна соответствовать экстремальная физическая нагрузка. Чтобы удержать себя в руках и не расклеиться, я каждый день уезжал за город, бегал кросс и купался в ледяной воде. Эта нагрузка в той ситуации была настолько естественной, что я даже не представлял, как без нее можно выжить.
Мама умерла через два дня после того, как я осознанно сказал брату страшные слова: "Скорее бы она умерла. Не мучила бы ни себя, ни нас..."
Мама перестала дышать у меня на глазах. Я стоял рядом и ничего не делал для того, чтобы вернуть ее к жизни. В той ситуации у меня не было сомнений, что смерть - это лучшее, что может с ней сейчас произойти.
Когда она сделала последний вдох и замерла, я искренне поблагодарил Бога: "Спасибо, Господи!". Тело мамы при этом вздрогнуло и замерло навсегда.
Папа женился на маме в 27 лет. Ей было 18. Они жили сначала в деревне, потом переехали в город. Папа часто выпивал, изменял маме, устраивал скандалы. Мама тоже ему изменяла и лгала. Так они жили во лжи, страхе перед одиночеством и взаимной нелюбви 40 лет. Все это происходило у меня на глазах (старший брат жил в деревне с бабушкой) и за все это я сейчас им благодарен. Своей жизнью они показали мне как не нужно жить. Фактически, принесли себя в жертву…
Моя мама была святым человеком. Она сказала однажды: "Я никогда вас (детей) не воспитывала. Я всегда говорила вам только то, что вы хотели услышать". Она винила себя за это не понимая, насколько правильным был ее способ "воспитания". Любить и поддерживать свое дитя в его искренних начинаниях - ни это ли родительская любовь и забота?
Мой папа был святым. Он сделал столько добра посторонним людям, сколько мне, пожалуй, уже никогда не сделать. Он бескорыстно помогал чужим людям, хотя мало что делал для родных. И это, конкретно в моем случае - правильно! Потому что если бы он делал для меня слишком много, я бы не стал тем, кем сейчас являюсь - взрослым и самодостаточным человеком.
Моя дочка была ангелом. Она спустилась с небес для того, чтобы вернуть меня на Путь, с которого я пытался уйти в 96-м году. Выполнив свою миссию, она вернулась на небо.
И в заключении хочу сказать тебе, читающему эти строки.
Позвони родителям, напиши письмо, езжай к ним в гости… Обними их и расцелуй. Прости им все, что они, как тебе кажется, сделали плохого. Со временем ты поймешь, что они не сделали ничего плохого… Успей понять это до их смерти!
Обними своего ребенка. Посмотри в его глаза. Увидь в нем отражение себя и… Бога. Постарайся понять для чего, с какой целью пришел в твою жизнь этот маленький человечек, чему тебя научить, что показать? Успей нарадоваться и наиграться с ним вдоволь, поскольку знать не можешь, сколько времени отпущено вам быть вместе...
Ачинск - Москва, декабрь 2006 - январь 2008 г.г.
PS: После похорон, когда встал вопрос моего возвращения в Москву, была мысль никуда не ехать. Родители оставили квартиру, дачу, машину. Родной брат был бы рад, если б я остался в Ачинске. Друзья и знакомые, как выяснилось, по-прежнему меня любят и уважают. Можно было организовать небольшой бизнес и жить как у Христа за пазухой. Тем более, что мной уже давно понятно, что место жительства - это не важно. Важно быть на своем месте. И тогда я понял, что мое место - в Москве. Мое дело - айкидо. Мой Путь - следовать тому, что подсказывает сердце. Сбежать - невозможно.