Из жизни отъезжающих
Вспомнилась тут одна история дурацкая - ни к селу ни к городу. Расскажу, пока не забыла.
Одноклассница моя, Анька, еврейка чистых беспримесных кровей, надумала вдруг в самом конце 80х отъехать. Чего ей приспичило - неизвестно: все у нее было, вроде, в порядке - и с где жить, и со что работать, и с как быть. Ну решила и решила. Теперь - куда? Ясный пень, Израиль отпадает - климат хреновый, арабов полно, язык опять же учить надо... Да! И евреи же кругом! А зачем ей, Аньке, это надо? Значит - что? Правильно, Америца. Самая ей туда дорога. Да не абы как, а в виде религиозных беженцев. Ну да, мама-папа тоже, а как же.
На этом месте Анькиного потока сознания я икнула: поскольку папа Анькин, добрейшей души дядька, умница, фронтовик, насколько я знала, собирался опочить на Родине и отнюдь не на исторической. Но Аньку уже несло. Все документы собрала, заяление или как там это зовется, подала, сидит на чемоданах, ждет.
Приходит ответ из посольства: желаем с родственниками вашими собеседовать. Не знаю уж, как она отца уломала - короче пошел он - любил Аньку очень, единственный ребенок, свет в окошке. В общем, наступил себе на амбиции и повлекся. Она, конечно, готовила его как-то, внушала правильные ответы на каверзные вопросы, но вот не лежала у него душа к этой затее...
В посольстве его очень доброжелательно приняли, ни в чем таком не подозревали, наоборот, всячески поддакивали и подсигивали и очень хотели выявить его беженскую сущность. И задают ему главный вопрос, с сочувствием так: "Ну расскажите нам, как вас тут притесняют по национально-религиозному признаку. В синагогу, наверное, не дают ходить?" И смотрят выжидательно, кивают, улыбаются. А папашка Анькин вдруг покраснел весь, да как заорет: "Какая синагога! Вы очумели тут совсем?! Я коммунист!"
Сорвалось, короче